Крик скорее напоминал вой раненного зверя и заставлял мурашкам прокатываться по всему телу, вызывая дрожь и окутывая холодом.


Он проникал в душу, прокатывался по венам, поступая во все органы и пробирался к сердцу молодых людей, побуждая их кинуться в объятия друг к другу.

Молодая девушка всхлипнула от обуявшего ее страха и крепче прижалась к парню, пытаясь избавиться от этого неприятного ощущения.


Парень, заставив себя очнуться от страшного наваждения, навеянного болью, просачивающейся сквозь вопль, схватил девушку за руку и бегом увел ее подальше от этого места. Места, где будто скопилась вся боль неизвестного существа, потерявшего самое главное в этой жизни. А крик все не прекращался… И лишь, отдалившись от дома на большое расстояние, парень позволил себе оглянуться назад, чтобы увидеть машину скорой помощи, остановившейся у того самого места…

Эпилог

Пасмурная погода соответствовала настроению окруживших меня людей. Дождь лил и лил, не собираясь останавливаться в ближайшие часы по прогнозам синоптиков.

Хотелось поскорее смыться с этого мрачного места и спрятаться в своей маленькой каморке, подальше от других. Скрыться, чтобы выплеснуть все свои чувства, накопившиеся за последние два месяца.

Два месяца кошмара, четыре недели нависшей угрозы…


Атмосфера на кладбище не давала возможности вздохнуть спокойно, сердце не желало сбавлять бешеный ритм.

Хмурые лица, тоскливые взгляды, грустные улыбки омрачали и без того невеселое настроение еще больше.

Несколько мужчин, стоявших поодаль и о чем-то негромко переговаривающихся между собой, изредка кидали на меня презренные взгляды. Я же делала вид, что не замечаю их.


Отступив на шаг назад, я взглянула на стоящую рядом маму и спросила:


-Ты не устала? Может, тебе лучше вернуться домой, к Стасу?


Мама несколько секунд молча смотрела на меня, затем ласково провела рукой по холодным щекам.


-А как же похороны?


-Я сама со всем справлюсь. Не волнуйся за меня.


-Ты уверена, дорогая?


-Да, мама, уверена. Я же обещала.


-Хорошо, тогда я поеду, — вновь погладив меня по щеке, мама развернулась и медленной походкой направилась к выходу из кладбища.

Ее черное пальто, не застегнутое спереди, развевалось на ветру, а небольшой зонтик синего цвета был опущен вниз. Она всегда любила дождь и никогда не могла сопротивляться желанию прогуляться под ним. Как маленький ребенок.


Я тоже любила такую погоду. Обожала, так же как и мама, прогуливаться под дождем и смотреть на облачное, темное небо. Но, после всего, что произошло, во мне будто появилась фобия. Не переношу дождь и ливень.

Они вызывают много ненужных воспоминаний. Воспоминаний, которые я хотела бы запрятать глубоко в разуме и никогда не вытаскивать их наружу.

Они причиняют слишком много боли, наносят мелкие удары на сердце.


-Простите, вы — Розабелла?


Тихий голос за спиной, заставил меня вздрогнуть от неожиданности и резко обернуться.

Передо мной стояла небольшого роста женщина, лицо которой было скрыто черной вуалью. Да и все остальное на ней тоже было черного цвета. И длинное платье, и шуба, и шляпа…

Невероятно белыми и маленькими руками, не облаченными в перчатки, она сильно сжимала ручку черного зонта, которое казалось больше ее хрупкой фигуры. Удивительно, что она могла удерживать его, не давая покачиваться на сильном ветру.


-Да, это я. А вы?


-Катерина. Мать Натальи.


Мое сердце вновь ускорило свой ритм, а руки против воли задрожали так, что я еле сумела удержать тяжелый зонт. И надо же было покупать такую громадину?


-При других обстоятельствах, я бы сказала, что очень рада с вами познакомиться, но, простите…


Пытаясь удержать свои чувства в узде, я несколько раз тяжело вздохнула и опустила взгляд на землю. Было неловко разговаривать с человеком, когда не можешь видеть ни его лица, ни глаз. Хоть бы подняла вуаль, но, наверное, она не хотела показывать свои эмоции при мне.

Было неимоверно жаль ее после всего, что когда-то рассказал Максим. Она стольким пожертвовала ради счастья дочери, а сейчас…


-Не волнуйтесь, все в порядке, — голос матери Натальи был полон затаенной боли, которую она старательно пыталась скрыть, — я просто хотела попросить прощения…


Ее слова немало удивили меня. Я ожидала, что Катерина начнет кричать и биться в истерике, обвиняя меня во всех грехах, но она пришла попросить прощения.

Я должна была понять, что это удивительная женщина, судя по рассказам Максима.


-Не надо, пожалуйста. Вы не должны…


-Дайте мне досказать, прошу вас. Это очень важно для меня, — она нервно огляделась по сторонам и продолжила, — Наталья причинила вам и вашей семье много боли и принесла много горя. Я от ее имени умоляю вас о прощении.


Я на секунду прикрыла глаза, чтобы суметь собраться с мыслями и хриплым от напряжения голосом попросила:


-Давайте пройдем внутрь помещения. Там мы обо всем поговорим.


-Нет, извините, я не могу, — Катерина отрицательно покачала головой, от чего ее вуаль слегка приподнялась, приоткрывая бледные черты лица и искусанные до крови губы, — у меня самолет через час, боюсь не успеть. Я пришла сюда ради дочери, ведь эти похороны…


Ее тело слегка качнулось в сторону, и я поспешила схватить ее за локоть, не давая упасть.


-Может, все-таки пройдем внутрь. Я же вижу, что вам плохо, да и дождь моросит все сильнее и сильнее. Согреетесь и выпьете чего-нибудь.


-Нет, спасибо. Я, правда, не могу. — Катерина благодарно качнула головой и продолжила прерванную ранее речь, — Роза, я понимаю, что мои извинения не смогут вернуть вам утерянного счастья, но надеюсь, вы когда-нибудь сможете ее простить. Прошу вас, постарайтесь это сделать. Умоляю, дайте ей шанс уйти с чистой душой.


Эти слова, сказанные с такой болью в голосе, полоснули меня по сердцу, словно острым раскаленным ножом, но я не знала, что ответить. Как бы я ни хотела, моя душа не находила отклик на эту мольбу. Мольбу матери.

Мне было очень жалко эту женщину, и я хотела бы ее успокоить долгожданными словами, но у меня просто не было на это сил. Я слишком эгоистична, чтобы это сделать. Я слишком люблю Максима, чтобы решиться на этот шаг. Шаг к прощению и помилованию.

Может, когда-нибудь, но не сейчас.


Кажется, мои глаза сказали за меня мой ответ или Катерина не ждала от меня ничего большего, в любом случае, она только медленно кивнула и отвернулась, собираясь уходить…

Моя душа рвалась к невинной и любящей матери, а сердце желало обратного.


Усмирив себя и свои внутренние побуждения, я осталась стоять у могилы, лишь смотря вслед уходящей Катерины…

Было еще много дел, связанных с похоронами. И все нужно было успеть сделать одной, чтобы потом, наконец, пойти навстречу своей судьбе. Судьбе, ожидавшей меня совсем в другом мире.

Мире счастья и веселья, радости и смеха. Туда, где меня ждал Максим.


_______________________________________________________________________________________


Открыв дверь в просторную спальню, я прошла вперед и остановилась около двуспальной кровати, устланной темными простынями.

Мои глаза вмиг выхватили лицо возлюбленного, скрытое плотным одеялом до самого подбородка.

Присев на край, я осторожно наклонилась вперед и пристальнее вгляделась в любимую мордашку.

У него такое спокойное и умиротворенное лицо, когда он спит. Так и хочется потискать.


Негромко рассмеявшись этому приливу радостных чувств, я протянула руку и нежным жестом провела ею по его щеке. Недавно брился. Вот проказник! Я же попросила дождаться меня.


-Максим, родной мой, просыпайся. Я вернулась.


Он явно услышал мои слова, я это точно знаю. Притворюга.

Хочет продлить удовольствие и понежиться в постели. Словно маленький мальчик. Наверняка, его утомил Стас, который покинул дом только час назад, с мамой. Брат, Слава Богу, уже полностью поправился и теперь его уже не мучили никакие фобии. Даже казалось, что он стал еще более шумным и веселым, чем прежде. Настоящий смерч на нашу голову.

Так и готов носиться по дому целыми днями, опрокидывая все на своем пути. Истребитель будущий.


Не дожидаясь, пока Максим откроет глаза, я наклонилась к нему еще ближе и прикоснулась своими холодными губами к его, теплым и мягким. Мой личный обогреватель. Мое солнце.

Как я и ожидала, уже в следующую секунду меня уложили на спину, а сам виновник навис надо мной.


-Вернулась, говоришь? — Максим уперся одной рукой о постель, чтобы удержаться и не грохнуться всем своим весом на меня, а второй пощекотал шею, отчего я разразилась неудержимым смехом, умоляя остановиться.

Это моя слабость. Я до ужаса боюсь щекотки, а самое мое слабое место — это шея.


Максим, не останавливая жесткую пытку, широко улыбнулся и покачал головой.


-Тебя надо хорошенько наказать. Заставила меня столько времени ждать тебя.


-Н-нет, Макс. Пожалуйста. Я же п-по делу.