— Нет денег на сигареты — не кури! Попрошайка!

Но пока ни она, ни мама не догадывались, что у меня появилась вредная привычка пострашнее — алкоголь. Я, правда, ещё и сам не понимал этого, не придавая значения тому непонятному томлению, которое испытывал при виде бутылки водки и даже кружки пива. Пиво казалось мне безопасным: разве что посадишь печень, а чтобы опьянеет, много надо. Оказалось, не так и много, особенно в сочетании с водкой.

Размышляя, я всё тянул и тянул её, наливая себе то четверть, то треть стакана. Видно, права была Кристина, обзывая меня пьяницей: я пью и не хочу остановиться, не думая о последствиях. Наверное, я пил не только в тот печальный день, когда меня оставила Кристина, но и всю ночь, сходив в магазин ещё за бутылкой. Как вырубился, не помню. Очнулся поздно утром, огляделся… А что я делаю в этой жалкой развалюхе, именуемой частным домом размером в одну комнату и кухню с душем? Мне здесь больше нечего делать. И хотя до конца оплаченного месяца оставалась ещё неделя, я ушёл, позвонив хозяину.

— Деньги за неделю не верну! — предупредил он.

Да и не надо! Подумаешь, деньги… Каких-нибудь пятьсот рублей из тех трёх тысяч, что уплачены за месяц. У меня ещё немного оставалось от расчёта, полученного в фирме. Я отправился домой и снова поселился на раскладном кресле. И опять не мог по-настоящему выспаться ни днём, ни ночью, слушая, как Стас орёт по скайпу своему кенту:

— А я тебя завалил! Торпеда! Твоя подлодка пошла ко дну!

«Неплохое» занятие для взрослого мужика, подсевшего на компьютерные игры и на Интернет. Ещё та зараза, не лучше водки!

Летом мои бывшие друзья разъехались с дипломами кто куда. Я, безработный и пристрастившийся к алкоголю за чужой счёт, понимал, что не вписываюсь в их компанию. Один Андрюха был мне верен и снова пригласил меня к себе в гости дней на десять. Совместные возлияния продолжались, но вполне умеренные. Он предложил поехать вместе в горы, но это предложение меня не заинтересовало. Горы я не любил, да и отдыхать на деньги друга устыдился. А заработать там я ничего не мог. Какой из меня горный спасатель! Там крепкие парни, высокая квалификация. А у меня коленки дрожат и дыхание сбивается, когда я поднимаюсь по лестнице на свой четвёртый этаж. Допился! Я пожелал Андрюхе доброго пути, и мы расстались, пообещав не забывать друг друга.

Я вернулся домой и занялся поисками работы. Нашёл место в рекламном агентстве. Опять зазывалой: купите место в нашем вестнике, а мы вас так похвалим! Чтобы их похвалили, хотели все, но бесплатно. Найти охотников раскошелиться было трудно, и я зарабатывал гроши. Но и их не успел получить, когда на меня обрушилось страшное несчастье.

Звонила тётя Надя, всё время упоминала имя Андрюхи и, рыдая, говорила что-то несуразное, но уже сам её голос рвал мне сердце на части. Наконец, я понял: погиб Андрюшка, сорвался в пропасть. Там, в горах. Как я ругал себя, что отказался ехать с ним! Мне казалось это жутким предательством по отношению к нему. Если бы я был рядом, возможно, уберёг бы его. Но я отказался поехать с ним и теперь не мог себе этого простить.

Я бросил работу в агентстве. С тётей Надей мы поехали к месту трагедии. Тело Андрюхи нашли случайно на четвёртый день после гибели. Везти его домой было невозможно, и мы похоронили его на месте. По возвращении тётя Надя не отпускала меня ещё несколько дней. Она отдала мне некоторые вещи Андрюхи и просила носить в память о нём. Я не мог отказать.

Лето и осень прошли в каком-то сумбуре. Теперь, когда у меня не было настоящего друга, я прилипал к каким-то ребятам, которые с готовностью слушали мои песенные вирши, сами что-то пели под гитару. А все вместе мы пили, пили и пили…

Я пробовал работать, но везде было одно и то же: без диплома ничего приличного не найдёшь, а без него — унизительный труд за гроши. Но однажды я узнал, что напрасно такое большое значение придают этим «корочкам». Как-то встретил того Михася, который пел до меня в нашей студенческой группе. Он уже несколько лет преподавал историю в школе.

— Получив диплом, я сразу женился, потому и ушёл из ансамбля, — рассказывал он. — Надо было кормить семью. Пошёл в одну школу — зарплата пять тысяч, в лицей — там шесть. Обратился в гимназию, дали ещё часы по ОБЖ и предложили за всё восемь. Жена получает шесть тысяч за часы по географии и… рисованию — она училась в художественной школе. Хорошо, что живём у её родителей, а если квартиру снимать, то не выживешь.

Так что же тогда ко мне все пристают с этим дипломом? Он может гарантировать только гроши! И я перестал комплексовать по этому поводу. Хорошо бы сидеть где-нибудь за компьютером, думал я, мне это нравилось. И к зиме я нашёл такое место! Почти не пил, держался изо всех сил! Заработал за месяц девять тысяч, за второй — девять с половиной, была возможность роста. И тут на моём праведном пути стал искуситель Игорёк, бывший одноклассник. Он программист, имеет в столице комнату в доме типа общежития, зарабатывает на собственное жильё. Сейчас только что приехал на побывку домой из Москвы, где, по его словам, умные парни забивают по сорок, даже шестьдесят с лишним тысяч в месяц! Москва — это Москва! Какой простор для творческой натуры!

— Ты изменился. У тебя сейчас такая брутальная внешность, тебе только в кино сниматься! — убеждал он меня.

— Так я же не артист, — напомнил я ему.

— Это не обязательно! Брюс Уиллис, знаешь, как попал в кино? Прочитал где-то, что для нового фильма нужны люди на роли опустившихся типов…

— Ну, если опустившихся… — невесело пошутил я.

— Да ты слушай! Он, как был после перепоя, небритый, с помятой мордой, в истрёпанной одежде, так и пошёл. Режиссёр, как его увидел, так и выпалил: «То, что нужно!» Теперь знаменитость планетарного масштаба.

Эта легенда мне сильно понравилась, но я боялся рисковать. Бросишь работу здесь, а там не возьмут… Игорёк говорил убедительно и предлагал перекантоваться у него, пока я не найду себе работу на киностудии или ещё где. В общем, как сказала когда-то бывшая соседка тётя Вера, можно было окончательно «определиться». Это было заманчиво: из «ничтожества», которым меня обозвала Кристина, стать знаменитостью киномира. Ну, пусть не планетарного масштаба, пусть в пределах своего Отечества, но это что-то! Пусть тогда Кристина и ей подобные кусают локти! А подспудно меня тянуло в столицу ещё одно обстоятельство: где-то там, получив диплом, живёт и работает Паша. Стать киноактёром, найти её и вернуть. Заманчиво!

Не знаю, хватило бы у меня решимости так круто поменять жизнь. Я не принадлежал к породе мечтателей, маниловщиной не страдал, поэтому подумал, что лучше подождать до тепла. Но всё решил неожиданный звонок.

Глава 9

Звонили на домашний телефон. Я поднял трубку и… не поверил своим ушам — звонила Паша. Голос у неё был слабый, глухой, как будто пробивался из подземелья.

— Привет, — начала она, как обычно.

— Привет, — отозвался я, плохо скрывая радость, а сердце у меня гулко застучало молотом. — Ты где?

— В больнице.

— В больнице? — встревожился я. — А что с тобой?

— Мне очень плохо…

— Ты в какой больнице, в первой или четвёртой? — спрашивал я, думая почему-то, что она вернулась в наш город.

Она назвала адрес.

— Так это где? — не понял я.

— В Москве… где же ещё… Я тут совсем одна… Мне плохо…

Паше плохо, и она одна! Разве мог я раздумывать? От зарплаты у меня оставалось семь тысяч «с копейками».

— Мне приехать? — на всякий случай уточнил я.

Паша молчала. Я принял это как знак согласия.

— Я приеду! — крикнул я в трубку. — Ты держись, я скоро приеду!

Я даже не подумал о том, что надо бы предупредить начальство на работе об отъезде, может, оформить отпуск на неопределённое время за свой счёт. У меня в голове была только больная Паша, совсем одинокая в огромной чужой Москве. Заодно можно показаться на какой-нибудь киностудии, где снимают сериалы. Пока поселюсь у Игорька, а потом видно будет.

И вдруг меня будто что-то толкнуло: а что скажет мой шарик? Я выволок его из-за керамической вазы, где он стоял долгое время, забытый мною. Поставил на самое видное место так, чтобы на него попадало как можно больше света из окна. «Море» было спокойным, но не желало светлеть, оставаясь почти чёрным, несмотря на яркое солнце воскресного дня.

«Просто ему здесь недостаточно света, — подумал я, — зима же!» И начал быстро собираться, чтобы успеть на автобус до Москвы, отходивший через полтора часа: надо ещё добраться до вокзала! Желая задвинуть свой сувенир за вазу, чтобы не мозолил тут без меня никому глаза, я подошёл к секретеру и… обомлел! В верхней, светлой части шарика проступали нечёткие очертания какого-то лица! Мне показалось, что я узнал его! Это была женщина, подарившая мне сувенир. Она качнула головой, будто хотела сказать: «Нет!» Я сдвинул шарик — и лицо (или просто какое-то пятно?) исчезло. Я стал вертеть шарик во все стороны, но изображение больше не появлялось. «Долой мистику! Это всего лишь игра света», — решил я и, успокоившись, направился на автовокзал.

Две тысячи с небольшим за билет, двадцать часов пути на автобусе — и вот она, столица! Я и не подумал о том, что надо бы сначала позвонить Игорьку, поехать к нему, передохнуть с дороги, а потом с его помощью найти нужную больницу. Я кинулся искать её сам, спрашивая у прохожих, как туда добраться, пересаживаясь из метро на троллейбус, потом снова в метро, а затем на автобус… И я её нашёл!

С пакетом апельсинов, облачённый в белый халат, я вошёл в палату. Пашу увидел сразу, подошёл к ней, улыбаясь, и сел на край кровати. На её лице я радости не прочёл. Паша лежала какая-то отрешённая, и я счёл своим долгом сказать:

— Ну, вот… Я здесь, рядом с тобой. Теперь всё будет хорошо.