Мэри Бэлоу - Искусная в любви

– Пойдемте, – повторил он.

– Наш багаж… – начала она.

– Его уже выгрузили, – уверил он ее.

Тогда она не на шутку рассердилась.

– Вы не имеете права так действовать, – заявила Виола, отстранив его руку и спускаясь на мощеный двор без его помощи. Действительно, их вещи уже стояли на земле. – Это насилие. Это… – Она встретилась взглядом с усмехающимся заинтересованным кучером дилижанса и замолчала. Он был не единственным, кто отвлекся от своих занятий в предвкушении скандала.

– Сбежавшие жены требуют твердой мужской руки, – весело заметил лорд Фердинанд, очевидно, чтобы развлечь зрителей. Он крепко взял ее под локоть и повел к гостинице, а она негодующе слушала откровенный мужской смех за спиной.

– Как вы смеете! – воскликнула она.

– Мне чертовски повезло, что я догнал вас прежде, чем вы добрались до Лондона, – заметил он. – Что, черт побери, вы хотели доказать своим побегом?

Он провел ее по длинному коридору с низким потолком к маленькой комнате в конце его. В печи горел огонь, стол был застелен белой скатертью и накрыт на двоих.

– Я буду признательна вам, если вы будете следить за своей речью, – сказала Виола. – Мой маршрут и мой конечный пункт в Лондоне вас совершенно не касаются. Извините, я должна найти Ханну и вернуть наши вещи обратно в дилижанс, пока он не уехал без нас, Фердинанд даже не обратил внимания на ее слова. Закрыв дверь комнаты, он оперся на нее спиной, ноги в сапогах были скрещены в лодыжках, а руки сложены на груди.

Сейчас он уже выглядел менее мрачным.

– Это все из-за моей глупой шутки? – спросил он. – По поводу того, что вы выиграли пари?

– Это не было шуткой, – сказала Виола, останавливаясь возле стола. – Вы обещали дать мне сегодня дарственную на «Сосновый бор». И говорили, что сделаете это по доброте душевной или из-за угрызений совести.

– Именно так, – ответил он.

– Что ж, я была настолько хороша? – Она бросила на него презрительный взгляд.

– Я решил сделать это еще вчера, задолго до того, как узнал, хороши вы или нет.

Ее глаза вспыхнули.

– Обманщик!

Он так долго и пристально смотрел на нее, что ее гнев испарился и его место занял холод, пробежавший по спине.

– Если бы вы были мужчиной, – произнес он наконец, – я вызвал бы вас на дуэль.

– Если бы я была мужчиной, – резко ответила она, – я приняла бы ваш вызов.

Фердинанд полез в карман куртки, вытащил несколько свернутых листов бумаги и протянул их ей.

– Возьмите, мы пообедаем, затем я распоряжусь насчет комнаты для вас и вашей горничной на ночь и найму коляску, чтобы завтра вас обеих отвезли домой.

– Нет. – Виола продолжала стоять на месте. – Я не хочу его.

– Вы говорите о «Сосновом боре»?

– Я не хочу его.

Он несколько мгновений смотрел на нее, потом подошел к столу и бросил на него бумаги.

– Черт! – воскликнул он. – Это уж слишком. Чего, дьявол меня возьми, вы хотите?

– Не ругайтесь! – попросила Виола. Чего ей сейчас действительно хотелось, так это обежать вокруг стола, броситься в его объятия и выплакаться. Но, поскольку это было невозможно, ей оставалось только холодно смотреть на него. – Я хочу, чтобы вы уехали и оставили меня в покое.

Забирайте с собой эти бумаги. И, если еще не поздно, я хотела бы сесть в наш дилижанс.

– Виола, – произнес он таким нежным голосом, что почти победил ее, – «Сосновый бор» ваш. Он никогда не принадлежал мне. Осмелюсь предположить, что старый граф действительно намеревался оставить имение вам, но забыл изменить свое завещание.

– Он не забыл, – упрямо заявила она. – Он просто не смог бы забыть. Он сделал это. Герцог Трешем ознакомился не с подлинным завещанием.

– Ну что ж. – Фердинанд пожал плечами, и она поняла, что не убедила его. – Тем весомее причина принять бумаги и вернуться домой. Я продолжу свой путь в Лондон и немедленно официально переведу имение на ваше имя.

Позвольте мне сказать хозяину, чтобы подавали обед.

– Нет!

Он уже сделал пару шагов по направлению к двери, но обернулся и взглянул на нее почти в отчаянии.

– Нет, – повторила она. – Это будет вашим подарком или ценой за выигранное пари. Я не приму ни первый, ни второй вариант, так как уже ничто не останется прежним. «Сосновый бор» был его подарком.

– Отлично! – Фердинанд был определенно раздражен. – Тогда, скажем, я просто исправляю положение.

– Нет.

Он взъерошил волосы и от этого стал еще более привлекательным.

– Чего же вы хотите? – почти взмолился он.

– Я уже сказала.

– И что вы собираетесь делать в Лондоне?

Виола сумела улыбнуться ему, хотя все мышцы ее лица были напряжены до предела.

– Это не ваше дело! – отрезала она, Его глаза снова угрожающе сузились.

– Если вы намерены вернуться к своему прежнему ремеслу, – ответил он, – то это именно мое дело. Вы были счастливы в «Сосновом бору» до тех пор, пока там не появился я, Я не собираюсь испытывать угрызения совести каждый раз, как буду видеть вас в городе с лордом Нэшвиллом или какой-либо другой знатной фигурой. Вам лучше выйти за меня замуж.

У нее внутри все перевернулось, и какое-то мгновение Виола смотрела на него в полном изумлении. Фердинанд и сам был удивлен не меньше. Она снова заставила себя улыбнуться.

– Думаю, мне лучше не выходить за вас замуж, – сказала она. – Иначе герцог Трешем позавтракает вами.

– Меня нисколько не волнует, что скажет или подумает Трешем, – заявил Фердинанд. – Или кто-то другой. Я женюсь на той, на которой хочу.

– Если только она не скажет «нет». – Виолу захлестнула волна печали, хотя она продолжала улыбаться. – А она говорит «нет». Вы думаете, что знаете самое худшее обо мне, лорд Фердинанд, но вам известно далеко не все.

Я незаконнорожденная. Когда моя мать вышла замуж за моего отчима, это был ее первый брак. Торнхилл – ее девичья фамилия. Вы ведь не захотите жениться на незаконнорожденной шлюхе?

– Не делайте этого, – Фердинанд нахмурился, – не улыбайтесь так и не говорите про себя такие вещи.

– Но так и есть, – настаивала Виола. – Ну, давайте, признайтесь, что вы испытали облегчение после моего отказа связать нас узами брака. Вы говорили, совсем не думая о будущем. Вы пришли бы в ужас, скажи я «да».

– Нет.

Виола снова улыбнулась.

– Вы не вернетесь к профессии шлюхи, – заявил Фердинанд.

– Фу, как вульгарно! – заметила Виола. – Я никогда не была шлюхой. Я была куртизанкой – это огромная разница.

– Обещайте мне не делать этого, – снова попросил он. – У вас есть деньги?

Она словно окаменела.

– Это вас…

– И не говорите, что это меня не касается! – взорвался он. – У вас их нет, так?

– У меня их достаточно! – отрезала Виола.

– Достаточно для чего? – спросил Фердинанд. – Чтобы оплатить дорогу до Лондона, вашу и вашей горничной?

И на то, чтобы перекусить по дороге?

Так и было на самом деле.

– Если вы не вернетесь в «Сосновый бор» и не выйдете за меня замуж, вам останется только одно, – заметил он.

Да, Виола знала об этом и почувствовала себя невероятно уставшей. Глупо было надеяться, что он будет настаивать на своем предложении.

– Тогда вы станете моей любовницей, – заявил он.

Они ехали в Лондон в карете Фердинанда, сопровождавшие их слуги разместились в его двухколесном экипаже или передвигались верхом. Виола и Фердинанд сидели, отодвинувшись друг от друга, насколько позволяла ширина кареты, и смотрели в противоположные окна. Они уже больше часа хранили молчание. Наступил вечер.

Фердинанд не чувствовал то, что, как он представлял, должен испытывать мужчина, приобретший новую любовницу. И дело было не в том, что Виола еще не дала своего согласия. Она решительно отказалась вернуться в «Сосновый бор». Она настояла на том, чтобы самой заплатить за свою комнату в гостинице, и попыталась приобрести билеты на дневной дилижанс до Лондона для себя и Ханны.

Это было после завтрака. Фердинанд пригрозил вновь заявить, что она – сбежавшая жена, если она осуществит свой план. Ему следовало бы положить ее поперек колена в людном месте и хорошенько выпороть. Зеваки только поаплодировали бы ему.

Виола ответила ему ледяным взглядом и уверила его, что, если он коснется ее хотя бы пальцем, она сообщит всем, почему именно убежала от мужа. Она понимала, что ему абсолютно безразлично, насколько она изобретательна, но, пожелай он, она могла бы это продемонстрировать.

Однако Виола решила воспользоваться его каретой, чтобы добраться до Лондона, поскольку он вынудил ее пропустить дилижанс, за проезд в котором было заплачено.

– Полагаю, – сказала она, нарушив наконец затянувшееся молчание, – вы не продумали все досконально. Мне даже кажется, что вы толком не знаете, куда отвезти меня. Мы не можем поехать в отель, это было бы нереспектабельно. Вы также не можете привезти меня в свои апартаменты – ваши соседи будут шокированы. У меня нет собственных комнат – я отказалась от них два года назад.

– Вот здесь вы не правы, – сказал Фердинанд. – Конечно, я знаю, куда вас отвезти. Вы собираетесь стать моей любовницей, и я намерен разместить вас в подобающем месте. И у меня на уме дом, где я поселю вас на сегодняшнюю ночь и ближайшие несколько дней, – Полагаю, именно там вы устраиваете своих любовниц, – предположила Виола.

– Ничего подобного, – ответил он, – у меня нет привычки проводить время с любовницами. Я предпочитаю.., впрочем, это не важно.

Виола повернулась, чтобы смерить его насмешливым взглядом. Он всегда раздражал Фердинанда и заставлял почувствовать себя неловким школяром.

– Дом принадлежит Трешему.

– Вашему брату? – удивилась Виола. – Он там устраивает своих любовниц? Вы уверены, что в доме никого нет?

– Он селил там своих любовниц, пока не женился. Не знаю, почему он так и не продал этот дом. Насколько я знаю, он все еще принадлежит ему.