Дом этот считался ее постоянным пристанищем на протяжении последних пяти лет, здесь она собиралась прожить неопределенно долгое время, воспитывая Мэри-Роуз.

Их отец скончался, когда Фионе было всего шестнадцать лет.

Мать они с Роузмэри потеряли еще в раннем детстве. А отец после ее смерти так и не пришел в себя: девочки больше никогда не видели его таким же веселым и жизнерадостным, как раньше.

Он женился второй раз, будучи в солидном возрасте. Первая супруга по состоянию здоровья не смогла подарить ему детей.

В своих красавицах-дочерях он души не чаял, но страдал серьезной болезнью. Для того чтобы покупать прописанные ему врачами лекарства и специальную пищу, Роузмэри и играла на пианино перед публикой в концертном зале.

Она выступила лишь четыре раза до встречи с Ианом, но уже после первого концерта, прошедшего невероятно успешно, заработала так много денег, что обеспечила отцу сравнительно нормальную жизнь до самой смерти.

После кончины родителя Фионе не оставалось ничего другого, как переехать в дом сестры.

Она боялась, что Иану это не понравится, что он не захочет появления в их счастливом семействе четвертого человека, и с самого начала вела себя очень тактично и скромно. А когда чувствовала, что зять с сестрой хотят побыть наедине, предупредительно удалялась. Поэтому все складывалось вполне благополучно.

Няня, ухаживавшая за Мэри-Роуз, когда девочка была совсем крошкой, ушла от них, ее место заняла Фиона. Она стала для племянницы и воспитательницей, и гувернанткой.

— Ты можешь научить ее музыке, — говорила Фиона сестре. — А Иан — ботанике: он знает о деревьях, цветах и вообще о мире растений больше, чем кто бы то ни был! Обо всем остальном позабочусь я.

Их отец отличался исключительной эрудированностью. Обе его дочери получили хорошее образование. Поэтому Фиона вполне могла учить маленькую девочку разным наукам. Мэри-Роуз обладала быстрым и пытливым умом и хорошо усваивала уроки.

Вскоре после начала занятий Фиона поняла удивительную вещь: мышление Мэри-Роуз не менее оригинально и поразительно, чем внешние данные.

Фиона нередко размышляла над неординарностью племянницы и постоянно приходила к одному и тому же выводу: одаренность Мэри-Роуз отнюдь не счастливая случайность, она возникла как закономерный результат безумной любви ее сестры и зятя.

Девочка воспринимала окружающий мир с неповторимой радостью и стремилась поделиться своими восторженными эмоциями с другими. Мать с раннего детства учила ее быть чуткой и сострадательной по отношению к людям, и она с удовольствием внимала ее словам.

«И как подобный герцогу человек может стать попечителем столь божественного создания, как Мэри-Роуз?» — еще и еще раз спрашивала у себя Фиона.

Она упаковала все вещи, которые представляли огромную ценность для Роузмэри, в том числе несколько религиозных книг, — они всегда лежали возле ее кровати. А также картину с изображением ангелов, играющих с младенцем Иисусом, что висела над кроваткой Мэри-Роуз.

Фиона не имела представления о том, какой религии придерживаются люди в Шотландии, но думала почему-то, что их церковные традиции — мрачные, холодные и жесткие. Воображая себе, что ее ждет впереди, она содрогалась от страха и беспомощности.

Мэри-Роуз же, напротив, не могла дождаться многообещающей поездки. Ей не терпелось увидеть Шотландию и старинный замок, безгранично любимый ее покойным отцом. Девочка буквально засыпала мистера Мак Кейта вопросами, поражая его своими обширными познаниями и невероятной человечностью, — именно так она относилась к окружающему миру, ко всему, о чем рассуждала.

Бетси категорически отказалась ехать с ними, заявив, что будет присматривать за домом. Фиона вздохнула с облегчением: в этом случае она не должна была прощаться с полюбившимся гнездышком навсегда.

Дом Иана принадлежал сейчас Мэри-Роуз, но для Фионы, унаследовавшей от отца весьма небольшую сумму, искать новую работницу было слишком накладно.

Лорд Иан имел очень немного денег — все его состояние представляло собой наследство, оставленное ему бабушкой.

Когда он женился на Роузмэри, его отец, естественно, лишил его финансовой поддержки.

В связи с этим иногда семья Иана едва сводила концы с концами. Но ни Роузмэри, ни Иан не жаловались на судьбу и с достоинством переживали любые невзгоды.

Фиона представляла себе, как разительно отличается от их скромного дома жилье герцога, и ей казалось, она будет не в состоянии соблюдать в общении с ним элементарные правила приличия.

Но сдаваться, отказываться от сопровождения племянницы отнюдь не собиралась.

Ее душу терзала тревога, вся ее сущность противилась намерениям герцога перевезти столь нежное и необыкновенное создание, как Мэри-Роуз, с теплого доброго Юга на Север, холодный, с жестокими правилами и беспощадными, неумолимыми жителями.

— Если нам там покажется невыносимым, — сказала вслух Фиона, обращаясь к самой себе, — то я заберу девочку и уеду. Пусть герцог думает что угодно. Пусть заводит судебные разбирательства, доказывает, что именно он должен быть попечителем Мэри-Роуз. Наверняка на это уйдут годы. И потом вполне возможно, что никто не станет преследовать человека в Англии за невыполнение шотландских законов.

Она с удовольствием проконсультировалась бы по этому вопросу с опытным адвокатом до отъезда в Шотландию, но не имела такой возможности: мистер Мак Кейт, хоть и вел себя весьма учтиво и вежливо, желал как можно скорее отправиться в обратный путь.

— По крайней мере собраться я имею право! Подождет! — проворчала себе под нос Фиона и с достоинством приподняла подбородок.

Тем не менее его присутствие действовало на нее угнетающе. Он безмолвно подгонял ее, в то время как она жаждала максимально продлить период сборов.

Вообще-то мистер Мак Кейт был человеком очень воспитанным, тактичным, умным и даже милым.

Вечерами, когда Мэри-Роуз уже ложилась спать, они беседовали в гостиной. Фиона не могла не отметить, что ей с ним интересно и что он умеет слушать и способен понимать чувства и настроение собеседника.

— Я прекрасно сознаю, что вам трудно принять то, что происходит, мисс Уиндхэм, — сказал однажды мистер Мак Кейт своим обычным спокойным тоном. — Но подумайте о девочке. То положение, которое она займет в Шотландии — положение наследницы герцога, — это почти то же самое, как если бы ей выпала честь являться старшей дочерью короля Англии.

Фиона с интересом взглянула ему в глаза, и он продолжил:

— Герцог в Шотландии — а звание герцога Стрэтрэннока особенно почетно — это глава целого клана. Он управляет огромными владениями и проживающими на его территории людьми как настоящий король.

— Я слышала об этом, — пробормотала Фиона.

— Насколько вам известно, — продолжил мистер Мак Кейт, — замок расположен на границе. Его возвели сотни лет назад для защиты от англичан. Это шотландский двойник замка Альнвик в Нортумберленде.

Мистер Мак Кейт улыбнулся.

— К тому же герцог владеет несколькими участками земли в других частях Шотландии. Он обладает значительным влиянием, пользуется большим уважением у всего шотландского народа.

— Вероятно, герцог очень богат, — заметила Фиона. Мистер Мак Кейт промолчал. Он прекрасно понял, на что намекает его собеседница: ковры и занавески в доме, где жил лорд Иан, были изношенными, две лошадки, стоявшие в конюшне, — дряхлыми, а экипаж, которым пользовались когда-то он и его супруга, — безбожно устаревшим.

Выдержав паузу, мистер Мак Кейт вновь заговорил:

— Младшим сыновьям всегда приходится труднее в жизни, мисс Уиндхэм. Я убедился в этом на собственном опыте, ведь когда-то был одним из них.

— Но это несправедливо! — горячо воскликнула Фиона.

— Меня тоже всегда возмущает несправедливость, поверьте, мисс Уиндхэм, — признался Мак Кейт, тихо и печально усмехаясь. — Поэтому прошу вас: приберегите свой гнев для герцога, я все равно не в состоянии ответить вам за нанесенные лорду Иану оскорбления.

— Именно это я и собираюсь сделать! — ответила Фиона, сверкая глазами.

Только в день отъезда мистер Мак Кейт сообщил Фионе, что они должны направиться к ближайшей железнодорожной станции, которая находилась на удалении пятнадцати миль от дома. Там их ждал личный поезд герцога. Он был прислан специально за ними.

— Личный поезд? — переспросила Фиона.

— Игрушка сравнительно недавно придуманная, — с оттенком цинизма в голосе сказал мистер Мак Кейт. — По мнению герцога, иметь подобную невероятно важно: во-первых, для личного удобства, во-вторых, для поддержания личного престижа в глазах окружающих.

Прибыв на станцию и увидев поезд, Фиона пришла в замешательство, Мэри-Роуз же — в неподдельный восторг.

Покрытый белой краской, с изображением герба рода Рэнноков на локомотиве, поезд действительно больше походил на игрушку.

В нем работала команда проводников. Все они были одеты в форменные ливреи прислуги Рэнноков. А достигнув Севера, к немалому удовольствию Мэри-Роуз, переоделись в килты — юбки из клетчатой шерстяной материи — тартана.

В вагонах были установлены мягкие кресла, а в спальных отделениях — удобные кровати.

— Папа никогда не рассказывал мне про этот красивый поезд, — заметила Мэри-Роуз.

— Он новый, — пояснила Фиона. — Когда твой папа был маленьким мальчиком, ему приходилось путешествовать на Юг в экипажах, запряженных обычными лошадьми. Такая дорога сильно выматывала, а он очень уставал, когда прибывал наконец в Англию.

— Как было бы здорово, если бы папа ехал сейчас с нами в этом вот поезде! — мечтательно произнесла Мэри-Роуз. — Вообще-то сейчас он на небесах, но скорее всего видит меня и радуется вместе со мной.

— Не сомневаюсь в этом, — ответила Фиона. — А теперь, моя дорогая, прочти вечернюю молитву и постарайся заснуть. Завтра будешь смотреть в окошко. Увидишь много интересного.

Фиона присела на край кровати, а Мэри-Роуз встала на колени и сложила ладони перед собой.