Лина Мур - Империя наших надежд

– Мира, – печально вздыхает Грог, когда я подхожу к машине.

– Я считаю, что поступила верно. Он так часто рисковал собой ради меня, что я не могу оставить его вот так, куском мяса на земле. А отцу никогда не понять, как это больно, – шепчу я, опускаясь на сиденье в салоне автомобиля.

В госпитале тихо, и всё уже подготовлено для выполнения условий. Меня проводят на второй этаж и набрасывают на плечи медицинский халат. Вхожу в палату и вижу Рафаэля с трубкой во рту и в окружении многочисленных аппаратов, показывающих его состояние. Мне объясняют, что дышать ему сложно, так как при нанесении ударов по его телу было задето лёгкое. Его держат на снотворных, и в скором времени он очнётся. Ему прописано лечение и пребывание в клинике около двадцати дней, а затем его выпишут. У него перелом обеих ног, руки, повреждены позвонки, сотрясение, и ему произвели операцию на мозге. Вероятно, он многое забудет. Реабилитация тоже будет стоить большой суммы, но он её получит уже в Америке.

Двери позади меня закрываются, оставляя нас наедине. Подхожу к койке и опускаюсь на стул. В глазах моментально скапливаются слёзы. Дотрагиваюсь до безвольной руки Рафаэля, покрытой царапинами и синяками. Опускаясь, целую её. Губы подрагивают, слабый стон срывается с них, и слёзы капают из глаз.

– Прости меня. Ты, главное, помни, что я любила тебя. И не думай, что я всё забуду. Я… мон шер, не знаю, как прощаются правильно. Я не умею прощаться… не хочу прощаться с тобой. Мне так плохо… я люблю тебя, мон шер. Я буду всегда тебя любить. В моей жизни никогда не будет другого, я обещаю тебе. Прости меня… деньги выиграли, мон шер. Они для людей намного важнее, чем мы с тобой. Чем ты… это так больно. Так больно, – мой шёпот разрывается всхлипами, и я постоянно касаюсь руки Рафаэля губами. Его кожа совсем мокрая от моих слёз.

– Мира, самолёт уже ждёт, – сообщает Грог.

– Ещё минуту, – прошу его. Двери снова закрываются, и я поднимаюсь, вытирая рукавом пальто мокрые щёки.

Последний раз смотрю на тебя, мон шер, и запомню каждую минуту, когда я была с тобой любимой и счастливой. Я проклинаю саму себя и то место, где была рождена. Мне так больно… больно любить тебя и знать, что это конец. Сказки только на бумаге имеют прекрасный конец, а вот в жизни всё очень жестоко. Прости меня…

Наклоняясь, целую Рафаэля в лоб и закрываю на пару секунд глаза.

– Если бы у меня был шанс вернуть прошлое, то я бы ничего не изменила, мон шер. Я бы полюбила тебя снова. Я бы боролась за нас снова. Я бы сбежала с тобой снова. Я бы прошла ад снова. Главное, что ты был рядом со мной. Ты для меня огромное и любимое королевство, и я буду видеть его каждую ночь в своих снах. Будь счастлив. Хотя бы ты будь счастлив из нас двоих.

Кладу конверт на тумбочку, не оборачиваясь… боюсь, что сорвусь и не отпущу его руку… ухожу.

Каждый мой шаг отдаётся в груди треском. Я обрываю ту незримую связь, которая была в моей жизни. Самая красивая связь. Я надеюсь, что когда-нибудь вернусь. Но пока мне предстоит выполнить остальную часть условий отца и продолжить защищать тех, кто ещё остался в моей жизни.

– Мира, – Грог останавливает меня перед тем, как я войду в самолёт.

Он достаёт из кармана цепочку, которую я спрятала в доме Оскара. Как же давно это было. Его убили выстрелом из вертолёта, как только Рафаэль прыгнул со мной вниз. Свидетельство о браке аннулировали и признали недействительным, приняв во внимание заключение врачей о моём нестабильном психическом здоровье и давление со стороны Оскара. Так просто всё решают деньги.

– Я был там и нашёл это. Думаю, ты хотела бы, чтобы это вернулось к тебе, – тихо произносит Грог, и я беру в руки подвеску.

– Спасибо, – шепчу я, поднимая на него, затуманенный от эмоций, взгляд.

– Я пытался и буду пытаться дальше помогать тебе. Я горжусь тобой, Мира. Ты молодец. Главное, не забывай, ради чего ты всё это пережила, – его ладонь ложится на мою щёку. Киваю, хлюпая носом.

– Помоги ему, ладно? Пожалуйста, Грог. Не дай ему стать наркоманом. Я… мне так больно, – голос срывается.

– Я знаю. Я это вижу и чувствую. Ты имеешь право на горе, Мира. Твой отец не поймёт этого, но я понимаю. Вставай и иди дальше. Даже если не знаешь, куда идти, главное, двигайся. Не замирай. Пройдёт время и расставит всё по местам. Если тебе будет что-то нужно, то позвони мне. Уже пора, – Грог кивает мне и отходит в сторону, пропуская меня к трапу.

– Обещай, что с ним всё будет хорошо.

– Обещаю, Мира. Я прослежу за этим и за Эрнестом тоже.

– Я благодарна тебе за всё. Прости меня за гадости и за глупость…

– Всё в порядке, Мира. До встречи.

Кивая ему, поднимаюсь в самолёт и опускаюсь на сиденье. Поворачиваю голову к иллюминатору и смотрю, как Грог отходит подальше от самолёта и направляется к машине, наблюдая за тем, как я улетаю отсюда навсегда.

Я не хочу жить… не хочу двигаться дальше без Рафаэля. Я не хочу… я умираю. Похоронить заживо можно не только в земле, но и в обычной жизни. Это убийство, и каждый из нас его когда-то совершает. Меня убили снова. Мне больно. Я не хочу подниматься больше. Я не хочу возвращаться. Я не хочу дышать… мне так страшно понимать, что это, в самом деле, конец.

Два года и семь месяцев спустя…

Расплатившись с шофёром такси, выхожу у пятизвёздочного отеля недалеко от «Аллеи Славы», номер в котором для меня заранее забронировали. Оформляю документы у стойки регистрации и получаю ключ от своего номера на четвёртом этаже. Мобильный телефон в кармане джинсов звонит, и я пытаюсь одной рукой удержать небольшой чемодан, а другой как-то ответить на вызов. Не успеваю и раздражённо сдуваю прядь волос с лица. Мало того, что была задержка рейса, так я ещё и опаздываю.

Вхожу в номер, попутно включая свет, и перезваниваю Сиен.

– Я добралась до отеля. Номер сорок два. Дай мне полчаса, я быстро соберусь и приеду, – произношу в трубку, срывая с чемодана бирки.

– Ты здесь! Я так боялась, что не успеешь! Я заеду через полчаса, поднимусь к тебе, и отправимся на девичник! Я так скучала! – Визжит подруга, отчего мне приходится немного отодвинуть от своего уха мобильный.

– Не ори. У меня ещё гул в ушах стоит после самолёта. Через полчаса буду готова. До встречи, – отключаю звонок и бросаю мобильный на кровать.

Хватаю первое попавшееся платье нежно-розового цвета, о котором Сиен мне говорила раз сто, если не больше, и несусь в душ. Наспех смываю с себя вонь самолёта и сушу волосы феном, одновременно пытаясь накрасить ресницы. Ненавижу свадьбы. Ненавижу, и всё. Хотя это первая нормальная свадьба, на которую я приглашена в качестве подружки невесты, и мне предстоит завтра с утра ехать в салон, чтобы примерить платье.

На моих губах появляется слабая улыбка, когда я, уже более или менее успокоившись после суматошного дня и рейса, понимаю, что выполнила свою цель. Свадьба Сиен и Белча состоится послезавтра. Подруга уже ожидает ребёнка, о чём мне сообщила две недели назад. Срок небольшой, но они не дотерпели до брачной ночи. И я за них очень счастлива. Я сделала самую верную вещь в своей жизни, и мне ни капли не жаль. У меня получилось, и скоро я буду полностью рада тому, что моя подруга и друг, наконец-то, забудут о прошлом, и у них начнётся будущее.

Грусть рождается в груди, и я дёргаю головой, запрещая себе мысли о том, сколько обломков сердца я оставила в госпитале. Нет… прошло больше двух лет, и я ни разу не слышала о нём. Ни Сиен, ни Белч не общаются с ним. Он исчез навсегда из моей жизни, и я согреваю себя холодными ночами и днями мыслями о том, что он жив. И этого достаточно. Грог выполнил своё обещание. Он написал мне о том, что всё сложилось удачно. У него теперь другая жизнь. Вспоминать о том, как мне дались эти годы, я не хочу. Это сложно. До сих пор сложно, но я двигаюсь дальше, как обещала Грогу. Двигаюсь для всех, а внутри я замерла на том моменте, когда предала всё ради денег.

Вылетая из ванной комнаты, попутно открываю дверь для подруги, которая должна появиться с минуты на минуту. На ходу натягиваю платье и обуваюсь.

Стук в дверь позади меня раздаётся в тот момент, когда я подкрашиваю губы бесцветной помадой.

– Входи. Я уже практически готова, только сумочку возьму, – говорю, опускаясь на пол и копаясь в чемодане.

– Только не начинай снова визжать, идёт? Я пока ещё в себя полностью не пришла. У меня даже руки трясутся, и я ужасно хочу есть. Надеюсь, что в баре будет сносная еда, – улыбаясь, нахожу сумочку и поднимаюсь на ноги.

Мой взгляд застревает на… нет, он то плывёт и мутнеет, то вспыхивает яркими чёрными точками, когда я вижу перед собой не Сиен. Тёмно-синие брюки, кожа дорогих туфель, белоснежная рубашка и галстук в тон костюму. Коротко подстриженные волосы, суровое выражение лица, играющие острые скулы и небольшая щетина на них. Глаза…

Меня буквально отбрасывает назад, словно от удара в грудь, и сердце трескается вновь. Боль прорывается через твёрдую оболочку моего собственного кокона, куда я запрятала всё своё прошлое.

– Рафаэль? – Как долго я не произносила это имя. Как часто я его шептала. Как больно мне было каждый раз, когда его лицо появлялось во снах. Как горько я плакала, когда просыпалась и понимала, что это только сон.

– Неужели, память вас не подвела, мисс Райз? – Едко говорит он.

Делаю шаг назад, а потом ещё один. Нет… я снова сплю? Снова этот ад? Это не может быть он. Нет… Рафаэль так сильно изменился. Он стал старше и ещё красивее, чем раньше. Его лицо… Боже, мон шер… Боже мой!

– Я…я…

От шока и тех рвущихся наружу чувств к нему, которые ни на каплю не уменьшились, я не могу произнести ни слова.

– Надо же, вы язык проглотили, мисс Райз, или же считали, что я так просто прощу вам то, как вы поступили со мной? Нет. Я знал, что когда-нибудь вы появитесь снова, чтобы ткнуть меня носом в нищету и различия между нами, о которых написали в прощальном письме. Вы даже не удосужились лично сказать мне всё в лицо, а лишь оставили никчёмную записку, с вашими претензиями и точкой, – сглатываю от его слов, и перед глазами проносятся те секунды, которые сломали меня окончательно.