Лина Мур - Империя наших надежд

Ни слова… ни признания… ни оскорбления.

Мне тебя просто жаль… мне жаль тебя, мон шер. Ты дурак.

– Ты всегда любила поболтать перед чем-то грандиозным, Мира. Так чего сейчас молчишь? Понимаешь, что это конец, да? – Улыбается мне.

Эти глаза. Эти губы… я помню их. Всё это я помню.

– Правильно. Это конец, – раздаётся какой-то звон за пределами моего сознания.

Рафаэль придвигается ко мне ближе. Его щека практически касается моей. Его губы проходят по ней, и он втягивает носом мой аромат.

– Это их конец, – его шёпот застревает где-то на середине. Я не могу нормально соображать. Я даже практически уже не слышу ничего.

– Я горжусь тобой…

Мон шер?

– Я люблю тебя…

Мои глаза из последних сил распахиваются и встречаются с такими родными. Я узнаю их… я помню их… этот взгляд, который я постоянно ловила на себе.

Замечаю, как рука Рафаэля поднимается и затем раздаётся щелчок. Что-то холодное касается моей шеи, и я ощущаю, как игла, острая игла проникает под кожу, моментально разнося по оставшейся во мне крови нечто сильное.

– Я скоро вернусь… подожди меня… спасибо, что верила… до конца верила…

Меня поглощает мгла. Она моментально наполняет разум, не позволяя даже осмыслить слова, сказанные в последний раз.

– Она очнулась…

– Мира, ты слышишь меня? Мира?

Я ощущаю прохладное прикосновение к щеке. Голова чертовски болит. Я не помню ничего. Я… так темно и странно.

– Мира?

Голос очень знакомый, но я знаю, что этого не может быть. Его нет… этого человека уже не должно быть.

Боль… так больно… везде больно… даже не понимаю, где у меня болит больше.

– Мира?

Приоткрываю глаза, и перед ними всё плывёт. Какие-то голоса, звенящие надо мной… тени… много теней и свет.

– Слава Богу.

Я люблю тебя…

Что случилось со мной? Отрывки… и не могу сложить картинку. Отрывки очень страшные… ужасные, сумасшедшие и чудовищные проносятся в моей голове.

– Помоги мне, подержи её голову. Он сказал, что ей следует это выпить сразу же, как она проснётся.

Сиен? Это она. Клянусь, что я слышу её, пока взгляд мутный. Я чувствую его аромат и другой. Холоднее, чем её. С нотами ментола и апельсинов. Шампунь… подарок Сиен.

Между моих губ что-то появляется. Трубочка…

– Пей, Мира, ты должна это выпить. Будет легче.

Белч?

Моргаю… жмурюсь. Горло сушит. Да, я хочу пить. Очень хочу пить. Втягиваю в себя сладковатую воду, и она причиняет боль желудку. Чёрт, меня тошнит. Безумно тошнит.

Сжимаю губы и выплёскиваю воду на себя.

– Всё, достаточно. Её может стошнить. У неё сильный стресс и большая кровопотеря, – открываю глаза, когда меня кладут на постель.

Белч.

Замечаю руку с синяками и перевожу туда взгляд.

Сиен… чёрт, Сиен. На её лице синяки и губа разбита, нос опух, как и глаза красные. Но она жива… они все живы… и я жива. Я всё помню.

– Всё хорошо, слышишь? Всё хорошо, Мира. Не бойся. Ты просто успокойся, ладно? – Белч поворачивает моё лицо к себе и улыбается.

Моя комната в доме сестринства. За окном день. Что произошло? Что случилось? Как это всё так вывернулось?

– Где… где… – голосовые связки не поддаются мне.

– Ты о Рафаэле, Карстене, Самуэле, Курте или Марджори? – Белч отпускает меня, а Сиен садится рядом и берёт мою руку в свою. Смотрю туда и вижу бинты. На двух запястьях бинты, и я в свежей домашней одежде. От меня не воняет.

– Думаю, она о первом, – предполагает Сиен.

– Ещё рано, Мира. Сначала приди в себя и…

– Он сказал, что ты… наркотики и ты…

– Потом…

Мои пальцы одеревенели, но успеваю ими немного сжать руку Сиен.

– Она требует ответа сейчас. И лучше тебе рассказать всё, иначе я тебе снова врежу. Клянусь, Белч, я тебя за яйца подвешу, – грозится подруга.

Почему они такие спокойные? Почему они не спрятались?

Белч шумно вздыхает и проводит ладонью по волосам.

– Ладно. Сначала я должен извиниться перед тобой за то, что привёл тебя в ловушку. Но Рафаэль обещал мне забрать Сиен… я… ты не моя, понимаешь? Какой бы ты хорошей ни была для меня, но я не люблю тебя так, как её. Прости меня…

– Я понимаю, – выдавливаю из себя, но это едва слышно.

– Спасибо. Я, действительно, благодарен тебе за многое, и, вероятно, ты станешь частью моей семьи в будущем. Не официальной, но…

– Белч, – Сиен закатывает глаза. – Он хочет сказать, что ты была права, Мира. Ты была права во всём по отношению к Рафаэлю и его поведению. И я виню себя за то, что своими подозрениями заставила тебя следить за ним и изменить своё мнение. Рафаэль не был нашим врагом, Мира. Всё хорошо. Теперь всё хорошо.

Моя рука выскальзывает из руки Сиен.

Она в своём уме?

Они оба свихнулись или я свихнулась?

– Я не должна была говорить тебе о том, в чём сама окончательно не убедилась и не поняла. Но я считала, что поступаю правильно, желая уберечь тебя от боли и нового разочарования. На самом деле я думала, что ты сошла с ума и пытаешься создать какую-то странную иллюзию идеального мира в своей голове. Но я ошиблась, Мира. Я совершила огромную ошибку и заставила тебя страдать дольше, чем ты должна была. Ты…

Мотаю головой, и Сиен замолкает. Перевожу взгляд на серьёзное лицо Белча, внимательно слушающего её, и взглядом молю сообщить мне о моём диагнозе.

– Она говорит правду, Мира. Всё то, что было, это отлично отыгранная сцена, которая может получить «Оскар» за лучшую историю лжи, – произносит он.

– Нет… нет… – шепчу я, шумно дыша, и пытаюсь немного приподняться. Не удаётся. Руки болят. Те раны горят… его порезы на моей коже горят так сильно, что это отнимает остатки сил, которые есть во мне.

Белч и Сиен с двух сторон помогают мне сесть и подкладывают подушки за спину. Парень снова предлагает мне стакан с водой и трубочку.

– А это… эти синяки на твоём лице, тоже игра? Удачный макияж, который ты смыть не можешь? Или это новая татуировка, сделанная в пьяном угаре? – Едва слышно говорю я.

Сиен отодвигается и, касаясь пальцами синяков на лице, облизывает рану на губе.

– Помнишь, когда и у тебя был такой, но в разы ярче? Помнишь, ты говорила, что так надо, иначе никто не поверит в ненависть и жестокость? Это действительно так. Нужно или страдать на самом деле, или погибнуть, потому что нельзя страдать без причины. Она должна быть, и у нас она была до последнего, – шепчет она.

– Я видела… я видела, как она насиловал тебя. Я видела это, и не говорите мне, что это был кошмар, который я выдумала. Рафаэль… он насиловал тебя… была кровь… много крови. Он насиловал тебя, и это не отыгранный спектакль, это было по-настоящему, – с болью напоминаю им.

– Так казалось…

– Ты кричала. Ты просила его не делать этого… я видела, как тебя пинали и били, как он трахал тебя…

– Это был я, Мира, – перевожу шокированный взгляд на Белча.

– Да, это был я, а не Рафаэль. Человек, который насиловал Сиен, был я в костюме Карателя, который скрывал лицо. Перчатки скрывали мои пальцы и руки без татуировок Рафаэля. Это был я, а не он, – добавляет он.

– Что? Но…

– Это правда, Мира. Это был Белч. Сначала я тоже думала, что это Рафаэль. Я была в таком ужасе и…а потом услышала голос Белча. Его шёпот. Не поверила, но это был он. Он сказал мне, что я должна продолжать кричать и бороться с ним. Он сказал мне, что я должна изо всех сил ненавидеть его сейчас. Он сказал, что нужно ещё немного потерпеть, и есть шанс спастись. Всем, особенно тебе. От меня в тот момент зависела твоя жизнь, и я играла так, как никогда, в жизни. На самом деле я впервые это делала, и знала, что если они заметят фальшь, то ты умрёшь. А потом Белч сказал мне отключиться и не подавать признаков жизни, даже если меня будут бить или тормошить. Постараться никак не выдать себя. От этого зависела твоя жизнь. И я сделала это. Я сделала, и надежда дала мне силы не умереть самой в тот момент, когда ты истекала кровью. Я пыталась передать тебе жестами, что это не Рафаэль. Он наш… он часть нас, но ты вряд ли меня поняла, – горько улыбаясь, делится Сиен, а в конце смотрит на Белча с нежной улыбкой, от которой я ещё больше тупею.

– Ты сама пошла в их руки? Я не поверю, что ты так глупо поступила. Это ложь, всё это ложь… он вам лгал. Он вами играл, как и мной. Он…

– Да, он играл нами, но мы позволили это, – перебивает меня Белч. – Там, в конюшне всё было по-настоящему. Я сдал тебя и привёл к ним, потому что они угрожали жизнью Сиен. У меня не было выбора, я искал его, но не нашёл, и время поджимало. Он поймал меня и сказал, что я должен привести тебя, иначе он заберёт Сиен. А потом… они все появились. Рафаэль передал тебя Карстену, и они договорились, что встретятся через пару часов на их месте. Я сказал ему, что всё сделал, и теперь он должен оставить меня и Сиен в покое. Думал хотя бы так выиграю время, чтобы проследить за ним или же что-то ещё. Но он лишь усмехнулся и достал пистолет, направив на меня. Умирать не хотелось, если честно. Я спросил у него, что ещё он хочет, и я всё сделал так, как он велел. Мне приказано было идти в дом сестринства за Сиен, собрать вещи и уйти отсюда. Я обрадовался, клянусь, в тот момент я обрадовался этой возможности, но, оказывается, всё было не так просто. Рафаэль ушёл, и я направился за Сиен. Она открыла мне дверь, я даже не заметил того, что в доме очень тихо, словно никого нет. Она кричала и требовала сказать, где Мира, что с ней, а потом вдруг всё стало тёмным. Очень тёмным. Я видел, как он усыпил тебя. Чем-то похожим на небольшой стальной пистолет с дозой снотворного. Это Рафаэль сделал и со мной. Я тоже попал в ловушку, а когда очнулся, то был связан и находился в конюшне.

Он замолкает, шумно вздыхая.

– Я всё понял. Сразу же понял, что Сиен тоже у них. Я просил его, умолял его остановиться. Чёрт, я даже плакал, чтобы хоть как-то образумить его, пока он набирал в шприц наркотик. Я знал, что это он. Прекрасное алиби для них и идеальный конец для меня. Передозировка, ведь все в курсе того, как я люблю покурить травку, да и не только её умею заваривать. Он готов был мне вколоть дозу, и я отвернулся, чтобы не видеть. Но укола не последовало. Я был удивлён, когда увидел, как игла вошла в сено и осталась там. Наши глаза встретились. Он только раз моргнул мне. И я клянусь, что в жизни не видел, как человек, мгновенно преобразившись, становится собой. Он за секунду изменился. Он стал прежним, всё внутри меня, словно потянулось к нему, и это было странно и страшно. Рафаэль улыбался, потрепал меня по волосам и разрезал верёвки. Он чётко и быстро говорил мне то, что я должен буду сделать, иначе мы все поплатимся за ошибку. Ошибок быть не должно. Я всё понял. Мне не нужно было повторять дважды. Это был не черновик, не репетиция, это была наша жизнь. В моих руках была возможность спасти и тебя, и Сиен. После обговорённого Рафаэль сказал мне, откуда я должен выйти, и где он меня подхватит по пути.