Теперь я вижу. Это матрас, обтянутый белой простынёй, и на него направлены прожекторы. Не только они. Ещё и камеры. Несколько их, словно это съёмочная площадка.

– Из-за тебя пострадало так много людей, Мира. Ты только задумайся, сколько их было. А всё потому, что тебя нельзя было трогать до определённого момента. Если бы не Оливер и его болтливый язык, то ты могла бы сбежать. Я бы помог, клянусь. Но… чёртово «но» всегда было и будет. Ты не умеешь выбирать парней, Мира. Тебе следовало думать прежде, чем влюбляться во врага. Власть такая коварная сука, дорогая. Она порабощает намного сильнее и быстрее, чем любая женщина. И это случилось с твоим милым Рафаэлем. Удивительно, как легко он продал тебя за своё будущее и стабильность. Ты была всего лишь способом добиться власти. И теперь она у него. А вот и наша гостья, – поворачиваю голову, и моё сердце на секунду замирает.

Нет! Нет! Белч! Козёл! Что ты натворил!

Я дёргаюсь. Мычу и мотаю головой, пытаясь как-то выбраться. Скулю и снова дёргаюсь.

– Покажи ей, кто у нас здесь! – Перебивая жуткий крик и визг, Рафаэль тащит по полу Сиен за светлые волосы. Она брыкается, стараясь ударить его, но два парня подскакивают к ней и блокируют тело.

– Мира! Нет… ну, пожалуйста, не надо… не надо… – молит подруга, когда наши глаза встречаются. На её щеке синяк. Одежда порвана, и глаза покраснели от слёз.

Меня начинает трясти от ужаса и страха. Я выгибаюсь на стуле, но слишком крепко привязана, а сам стул, оказывается, прибит к полу. Я не могу выбраться… ничем не могу помочь.

– Начинаем, – командует Карстен.

– Может, вколоть ей что-то, чтобы была не такой громкой? – Спрашивает Самуэль.

– Ни черта. Это видео мы продадим за огромные деньги. Привяжите её к нашему королевскому ложу. Рафаэль, иди переоденься. Посвятим тебя в настоящие Всадники, и ты станешь частью жизни Кровавого Валентина. Мы же не хотим, чтобы тебя кто-то узнал, и ты потом сдал всех нас, – усмехается Карстен.

Пока они говорят, я постоянно двигаюсь. Кричу, но выходит лишь мычание. Дёргаю руками, ногами и всем туловищем, но оно, мало того, что не поддаётся мне, оно меня предаёт. Я не могу… не могу… только не она.

Рафаэль, прошу тебя! Опомнись! Умоляю тебя! Если ты хотя бы немного что-то чувствовал когда-то, прекрати это! Не делай этого!

Сиен тащат к матрасу и швыряют на него. Пытается бежать, но Курт ударяет её по животу, когда она делает очередной рывок в сторону. Подруга съёживается, плачет и задыхается.

– Знаешь, что тебя сведёт с ума? Боль. Ты очень интересная личность, Мира. В последнее время я узнал о тебе так много от нашего Карателя. Он точно знает, кто заставит тебя лишиться здравого ума. И это она. Чёрт, это было довольно просто. Хорошая девочка, такая нежная, добрая и глупая. А кто и её подставил, догадываешься? Её же парень, как и тебя. И самое интересное, он так плакал, так молил своего друга образумиться. Вспомнить, сколько боли уже было, и остановить её. Мда, это всё так… так прекрасно. Тебе не кажется, что только настоящие эмоции могут помочь остаться человеком и они же убивают? Посмотри на неё, ещё немного, и она узнает, каково это – быть на твоём месте, – Карстен хватает меня за подбородок, поворачивая лицом к Сиен, которую распяли на импровизированной кровати. Она уже и кричать не может. Только хрипит и плачет.

Держись, прошу тебя, милая моя, держись. Поверь мне, это будет больно, ты, главное, не сдавайся. Ты выживешь, ведь я же смогла. Ты отмоешься. Ты забудешь. Мне так жаль… прости меня… пожалуйста, прости меня. Это всё я. Только я виновата в твоих бедах и мучениях. Я…

Мне так страшно. Я помню ту ночь. И тогда я не чувствовала всей палитры страха, как сейчас. Это, действительно, сведёт меня с ума. Столько боли… ненужной, незаслуженной боли. Ради чего? Ради шлюхи. Ради Марджори. Рафаэль предал всех нас ради неё. Это невыносимо больно. И хочется умереть на месте, но нет. Не получается. Хочется отключиться. Упасть в обморок. Только бы не видеть…

– Ты готов? – Карстен выпрямляется, когда откуда-то из темноты выходит Рафаэль в костюме Карателя.

Он кивает ему.

– Парни, уйдите. Включаем камеры и поехали. Ни звука. Она должна орать. Чем больнее, тем дороже. Это особый заказ. Поехали, – говорит Карстен.

Мычу и дёргаюсь из стороны в сторону.

– Тише, моя принцесса. Тише. Ты ей не поможешь. Только себе навредишь. А мы же не хотим, чтобы ты сошла с ума раньше времени, – убирая волосы с моего лица, шепчет Карстен.

Сиен снова кричит, и я вместе с ней. Мой вой подавляет скотч на губах. Блестит нож, и Рафаэль с ожесточением разрывает на Сиен свитер и бюстгальтер.

Я не могу смотреть…

Карстен вновь хватает меня за подбородок и силой заставляет наблюдать.

Чудовищно!

А я любила тебя… я так тебя любила. До последнего любила. Что ты делаешь? Как ты можешь быть таким чудовищем? Когда ты в него превратился? Или ты всегда был им, а я так любила тебя. За сердце твоё любила. За мысли любила. За человечность. За жалость. Душу твою любила. А у тебя ничего этого не было…

Сиен хрипит, когда Рафаэль начинает на сухую трахать её. Насиловать её. Лупить её по лицу, разбивая губы и нос. Кровь…

Боже мой…

Жмурюсь, а из глаз льются слёзы. Это так страшно понимать, что ничего не могу сделать. Я всегда думала, что сильная. Я так долго терпела муки и прощала многое. И единственная возможность отомстить – не сойти с ума. Самой вытерпеть всё. Снова терпеть. Снова молчать. Снова ждать. И я уже знаю, что убью каждого. Я знаю.

Клянусь, Сиен, я отомщу. За тебя отомщу. Я умру сама, но после них всех, а особенно Марджори и Рафаэля. Они поплатятся за всю твою боль. Они будут гореть в аду так долго, что никогда не забудут этот день. Я отомщу… держись…

Крик Сиен стихает. Она просто лежит, а её насилуют. Её голова повёрнута в сторону, но Рафаэль хватает её лицо рукой в перчатке и склоняется ниже, усердно разрывая её тело.

Я уже не двигаюсь. Это бесполезно. Я смотрю и ничего не вижу. Мне кажется, что даже звуки отключили, и слышу лишь своё быстрое и рвущееся наружу сердцебиение. Оно где-то в горле или же в висках. Может быть, везде.

Сиен снова пытается бороться. Дёргается. Отталкивает его. Мотает головой, что-то шепчет.

Он не услышит, Сиен. Не услышит. Он никогда не слышал ни тебя, ни меня. Я должна была тебя услышать, но я была глуха. Я была так глуха… прости меня…

Я уже теряю счёт времени. Я больше ничего не чувствую, кроме горечи и боли, застрявших в груди, огромным куском. Меня придавливает к земле. А слёзы катятся по щекам. Они не прекращаются.

Мне так жаль…

И всё по новой. Насилие, удары, жестокость.

Карстен гладит меня по волосам и шепчет на ухо отвратительные вещи. Я слышу лишь отголоски его фраз.

– Это красиво.

Отвратительно.

– Ты была лучшей… ты была идеальной жертвой. Ты была самой любимой…

Я не была. Я есть. Я ещё дышу. Я ещё смотрю. Я ненавижу.

– Если выдержишь, то я заберу тебя, Мира. Заберу отсюда. Ты хочешь быть со мной? Ты хочешь любить меня? Мы вместе будем искать новых жертв. Мы будем зарабатывать миллионы. Прекрати думать о том, что он тебе нужен. Он враг. И я его убью. Не волнуйся. У меня всё схвачено. Смотри. Наслаждайся. Не будь ей… будь моей…

Слова Карстена обрываются, и он выпрямляется. Запахивает свою накидку. Рафаэль поднимается с Сиен и показывает руками крест. Сэмуэль подходит к камерам и быстро выключает их.

– Что случилось? – Спрашивает Карстен и направляется к матрасам.

Сиен… пожалуйста, нет… столько крови… нет…

Карстен наклоняется к подруге и дотрагивается до её шеи.

– Чёрт, она отключилась. Ладно, этого материала хватит. Пусть валяется здесь. Иди переоденься и возвращайся. Надо решить, кто поедет её закапывать, – говорит Карстен.

Рафаэль кивает и скрывается в темноте.

– Вот о чём я и говорил. Посмотри, Мира. Ты терпела намного дольше. Ты даже удовольствие нам доставила, а она? Это так противно. Это обидно. У неё, наверное, сердечный приступ. Она не ты. Никто с тобой не сравнится, – цокает Карстен и выключает один прожектор.

Сиен… очнись… нет, лучше не делай этого. Вот так… там тебе будет хорошо… я отомщу. Я отомщу, обещаю…

– Может быть, в последний раз? Тот год был выдающимся, – до моей щеки дотрагивается Курт. Я не дёргаюсь. Смотрю на подругу… мою подругу. Единственную подругу в жизни. Милую и немного, как мне казалось, глуповатую. А она была лучшей. Она была первой, кто научила меня видеть больше. И я потеряла её. Я никогда не смогу спокойно отпускать людей. Терять их невозможно научиться. Это хуже похорон. Это погребение заживо без возможности спасти себя и её.

Прости меня…

– Ну, что? Она в себе или уже в ауте? – Рафаэль возвращается и поднимает моё лицо к себе.

Его глаза… эти глаза когда-то меня любили. Они смотрели глубже, чем остальные. Они всегда меня преследовали. Я знаю, как они меняются, когда наполняются слезами. Лживыми слезами. А сейчас они холодные и бесчувственные. Сейчас они мёртвые.

– Как проверить? – Интересуется Самуэль.

– Снять скотч и поговорить. Единственный выход узнать, что с человеком – спросить его об этом. Сколько уже можно вас учить? – Карстен отталкивает Рафаэля и срывает скотч с моих губ, а вместе с ним и кожу. Мне не больно. Я ничего не чувствую.

Сиен… моя милая Сиен… прости меня…

– Принцесса, какое кольцо предпочитаешь: с бриллиантом или фамильное с изумрудами? – Меня ударяют по щеке, и голова поворачивается.

Здесь грязно. Всё грязно. Весь мир грязный.

– Лежащее на твоей могиле, – шепчу я. Мне удаётся это сделать.

– Чёрт, она выдержала. Мать вашу, и что дальше? Она крепкая! – Возмущается Курт, хватая меня за волосы и оттягивая голову назад.

– Оттрахайте друг друга… дайте мне возможность посмеяться, – мои губы словно атрофировались, а я хочу улыбаться.