Лина Мур - Империя наших надежд

Арендованная машина, на которой я медленно и неторопливо катаюсь по Женеве. Хорошо, что у меня нет прав, точнее, у меня их забрали, чтобы я ничего плохого не сделала, но я и не делаю. Разве это плохо водить без разрешения и использовать фальшивые права, которые легко помогают арендовать машину, ведь никто их не проверяет, особенно когда ты оплачиваешь всё по тройному тарифу с нераспознаваемой почты и просишь, чтобы машина ждала тебя где-то в Женеве? Нет, отнюдь нет, ведь я готовлюсь к убийству. Пусть камеры засекут меня, но не распознают моего лица. Я тоже умею играть.

Полночь. Изумительное время для свершения правосудия. Чёрт, я так жду этого. Я чётко знаю свой план, и у меня всё готово. Меня никто не узнает. Я больше не милая, худенькая девочка, а полноватая и кареглазая блондинка в капюшоне, под которым скрывается маска. Всё просто. Надо уметь ждать. Ждать, когда придёт та минута, и я войду в подъезд после того, как незнакомые люди выйдут из него, дав мне шанс проскочить внутрь.

Поднимаюсь на нужный этаж, предвкушая победу. Почему я раньше об этом не додумалась? Убить. Это ведь так просто. Убить и освободить себя. Убить.

Моя рука в перчатке уверенно сжимает пистолет, и я останавливаюсь напротив нужной двери. Камеру я закрыла, так что никто не узнает, что случилось с Марджори, и когда она вышла. Машина ждёт нас, и она пойдёт за мной, потому что никто не хочет лишаться жизни. А я и спрашивать не буду.

Нажимаю на кнопку звонка и слышу своё ровное дыхание.

Мне не страшно.

Я хочу убить её.

Раздаются тяжёлые шаги. Замок щёлкает.

Поворачиваюсь и наставляю пистолет прямо в лицо…

– Рафаэль?

Я всё спланировала идеально. Я подсчитала погрешности. Я допустила ошибки и продумала, как их подчистить за собой. Я подготовилась так, как не готовилась ни к чему в жизни. Я думала о том, что именно Марджори виновата во всех моих бедах и в той боли, которая превратила меня в сумасшедшую. Я готова была рискнуть своей свободой, ради человека, которого любила больше самой жизни. Да, мой план был безукоризненным, но я не ожидала, что тот, кто подтолкнул меня к этому решению, будет стоять голым в одном полотенце на бёдрах напротив меня в тот момент, когда я наставлю свой пистолет на врага. Я не планировала такого варианта, когда вся моя мнимая и хрупкая защита рухнет. Некая пелена грёз, в которых я жила столько дней, тщательного готовясь убить человека, слетит с глаз, и я увижу… почувствую… умру сама, когда до меня, наконец-то, дойдёт правда.

– Мон шер, кто там? – Где-то далеко… сквозь какой-то толстый слой ваты я слышу знакомый женский голос.

Моя рука дрожит и словно наливается свинцом. Опускается, как и угасает желание даже двигаться.

– Ошиблись…

Тук-тук-тук.

Сердцебиение замедляется.

– Не так ли?

Губы Рафаэля искривляются в такой жуткой и довольной усмешке, от которой перед глазами всё плывёт.

– Вам этажом выше.

Я знаю, что он узнал меня.

Я знаю, что он врал мне.

Я знаю, что чертовски жестоко ошиблась.

– Мы не заказывали никаких услуг.

Дверь с грохотом закрывается, а я так и стою.

Униженная. Брошенная. Раздавленная.

Я не помню, что было дальше. Вот не помню… я не запоминаю этого. Но через несколько минут оказываюсь в машине и снимаю маску с лица. Вытаскиваю поролон из спортивных штанов. Пуховик тоже летит на заднее сиденье. Пистолет… я не знаю, где он. Я не помню.

Я всё распланировала. От и до. Я точно знала, как Марджори пойдёт за мной и сядет без вопросов и крика в машину. Я красочно представляла, как привяжу её и оболью бензином. Я даже вонь палёной кожи ощущала.

Мон шер…

Из моего горла вырывается крик. Снова и снова. Я ору так громко, ударяя по рулю, и кричу от той боли, которую теперь чувствую полноценно. А самое страшное, что я чуть не совершила преступление, которое никому не было нужно. Рафаэль не хотел, чтобы его спасали. Он, действительно, меня предал. Он мной играл. Он мной воспользовался. Он сломал меня. Он закрыл передо мной дверь.

Завожу мотор, мои руки трясутся, но слёз нет. Я не плачу. Я схожу с ума. Только сейчас понимаю то, что моё поведение было следствием шока и отрицания потери, которую я переживала. Я словно, действительно, похоронила кого-то очень дорогого, не кого-то, а что-то внутри себя. И я горевала. Я позволила себе так низко упасть. Боже, до чего я себя довела? Что этот ублюдок со мной сделал? Господи!

Я действую и двигаюсь, словно робот. Я гоню к месту, где арендовала машину. Собираю все ненужные вещи и отношу в ближайшую мусорку. Прячу пистолет в пальто и вызываю такси.

Я почему-то перестала что-либо чувствовать. У меня даже мыслей нет. Вероятно, когда очень больно внутри, то уже ничего не ощущается. Буквально ничего. Я на грани помешательства.

О, господи.

Рафаэль не лгал мне, когда признавался в том, что он что-то потерял. Он потерял себя и свои чувства ко мне. Он изменился и стал похожим на моего отца. Бесчувственный. Чёрствый. Жестокий. И всё это обращено снова ко мне. Почему они так меня ненавидят? За что? Что я им такого сделала, раз и отец, и Рафаэль со мной настолько бесчеловечно поступают?

Достаю пистолет и иду. Я сумасшедшая в своей любви. Я так хотела её. Я так её ждала. Я так любила её. Я так сильно увлеклась ей, что не заметила, как снова осталась одна.

– Чёрт, Мира, тебе же сказано было…

Выставляю руку вперёд, целясь в одного из парней в доме братства. Другие ребята выскакивают на шум и замирают.

Перевожу пистолет на других и снова на предателя. Они все меня предали. Они поддержали его. А я дура! Дура! Я любила его! Я любила его больше, чем жизнь! Я любила!

Парни расступаются.

– Мира… – тихий и напуганный голос Белча.

А мне не больно. Больше не больно.

Уверенно подхожу к рамке с фотографией главы братства. Он улыбается. Тварь, улыбается и смеётся мне в лицо после всего того, что сделал со мной. Ублюдок.

Нажимаю на курок. Пуля летит прямо в фотографию, и раздаётся звон разбитого стекла.

– Теперь это точка. Так и передайте. С этого момента вы для нас враги, – мрачно произношу я и, опуская оружие, выхожу из дома в тишине.

Это конец. Мой конец. Они его планировали. Всё было подставным. Когда он с ней связался? Доброта Марджори при первом его появлении, словно они уже знали друг друга. Её помощь Рафаэлю, даже записи стирались, чтобы никто не мог ни в чём обвинить его. А остальное сделала я сама. Я обладала силой и властью. Я потеряла всё за секунду. Одну секунду, как только увидела его там.

Вхожу в свою комнату и включаю свет. Держу в руке пистолет, и не болит сердце. Ему просто больше невозможно болеть.

– Мира! – За спиной раздаётся крик Сиен, и она влетает в спальню, закрывая за собой дверь.

– Белч сказал, что ты… о, боже, Мира. У тебя пистолет. Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста, Мира, поговори со мной, – умоляюще шепчет она. Чёрт, я и её подставила. Твою мать. Я подставила всех.

Подхожу к шкафу. Сиен шарахается от меня, и её глаза наполняются слезами. Достаю пакет и бросаю в него пистолет, с грохотом роняя на пол, и опускаюсь на постель.

– Ты была права. Во всём была права, – тихо произношу я.

– Мира, что случилось?

– Он никогда меня не любил. Ни разу не говорил мне правды. Каждое слово, каждое обещание, каждый шрам, каждая слеза, каждое признание – всё это было ложью. Он идеально отыграл свою роль, и теперь я увидела его истинное лицо, – горько усмехаюсь и поднимаю голову на подругу.

– Мира… – Сиен опускается на колени передо мной и дотрагивается до моих рук, скрытых перчатками.

– Ты была права, понимаешь? Ты была так права, а я дура. Я настолько сильно утонула в своей любви, что ничего не замечала. Боже, я хотела её убить, представляешь? Я всё распланировала. Я вырыла для неё могилу. Я подготовила место для её сожжения. Я всё просчитала в своей голове. Это было бы идеальное преступление. Я даже не думала о том, что, вероятно, у меня розовые очки на глазах, и я так отупела от желания быть кому-то нужной, что ни разу не приняла факта иного развития сюжета. Он был с ней. Он с ней не только трахался… у него на шее… засосы. И на груди тоже. Рядом со шрамами, которые я так любила. Это были мои шрамы, я так думала, а, оказывается, это тоже ложь. Я повелась на его сказки. Я повелась на предложение быть его навечно. А он? Он разбил мне сердце в который раз, или же оно было уже разбито и пыталось собраться из кусочков, но он наступил на них и раздавил всё. Почему не больно? Почему?

– Я ничего не понимаю, Мира. Ничего. Кого ты хотела убить? С кем он был? И кто он? Рафаэль? Ты застала его с какой-то девушкой? – Шепчет Сиен.

– Марджори. Рафаэль с ней на свидания ходил, а я наблюдала. Он трахал её здесь. В тот вечер, когда пошёл распечатать доклад. Он трахал её практически у меня на глазах. Мон шер… она зовёт его так. Представляешь? Она зовёт его так, словно это я. Но это не я. Он с ней живёт. Он был там. И я его чуть не убила. Мой палец был на курке. Я наставила на него пистолет, а он улыбался и даже не испугался того, что был на мушке. Просто закрыл дверь и отправился к ней, – незнакомым тонким голосом говорю я.

– О, господи. Марджори? Она-то ему зачем? Да вокруг было полно красивых девушек, но не старых, не…

– Она кукловод, Сиен. Она и есть кукловод, – подруга от шока падает на пол и изумлённо приоткрывает рот.

– Что? Ты… ты уверена?

– Абсолютно. Рафаэль знал об этом давно. Теперь я в этом тоже не сомневаюсь. Вероятно, он знал об этом с самого начала, а, может быть, вычислил её чуть позже. Он играл всё время за команду Марджори, но никак не за мою. Рафаэль строил своё королевство для неё, а моё разрушал медленно и очень точно. Он убрал всех и Оливера тоже. А я помогла ему. Я такая дура, ведь с этой минуты открыто объявила войну. Я не сдержалась. Я… моя рука опустилась, – поднимаюсь с кровати и обхожу Сиен.