– Кейн. я понимаю, что ты была расстроена. Не нужно извиняться. – Эмма расслабилась и улыбнулась, потому что Кейн не убрала руку даже, несмотря на то, что теперь она не собиралась вставать с постели. – Мне стоило подождать, пока ты проснешься. Я не пыталась дискредитировать тебя.

– Ну, перестань, Эмма. Я лежу пластом и извиняюсь перед тобой. Мне кажется, ты должна наслаждаться моментом. – Кейн сжала ее запястье. – А теперь скажи мне. почему ты такая грустная?

– На самом-то деле у меня хорошие новости.

– Скажи, что тебя беспокоит?

– Ну, какая тебе разница? Почему тебя это волнует? – В вопросе Эммы не было сарказма.

– Разве это не важно? Разве тот факт, что я беспокоюсь о тебе, сам по себе ничего не значит?

– Я не собираюсь играть с тобой в «двадцать вопросов», так что не могла бы ты просто ответить?

– Меня заботит это, потому что ты многое значишь в моей жизни. Потому что ты мать моих детей. И поэтому меня заботит твое счастье.

Эмма быстро взглянула на Кейн. Ее глаза блестели от непролитых слез.

– Спасибо. Я уверена, что признать это было сложнее, чем получить от меня пулю.

Кейн засмеялась, подумав, что Эмма все еще хорошо ее знает.

– Тогда вознагради меня за демонстрацию чувств.

– Я думала о подсолнухах и о лучших временах. Я знаю, это глупо, но когда я смотрела, как ты спишь, я вспомнила об этих цветах. Когда я уехала, я вырастила их, по крайней мере, в первое лето. Я так разрыдалась из-за них, что пришлось попросить папу выдрать их с корнем. – Слезы, которые она так долго старалась сдерживать, покатились по ее щекам. Эмма уже давно к ним привыкла, но теперь они подействовали на Кейн.

– История – жестокая штука, да? – Кейн погладила ее по руке и улыбнулась. – Она может превратить наши самые приятные воспоминания в источник боли.

– Я столько всего потеряла, и не смогу это вернуть.

– Ты вернула Хэйдена. не так ли? Кейн засмеялась над удивленным выражением лица Эммы. – Ну, дорогая, вы с Меррик может и забыли, но кто-то же в доме должен был позвонить мне. Как он? Как выглядит?

– Так же как ты на детских фотографиях. Он был напуган, но больше всего он боялся встретиться с тобой, чем того, что Бракато с ним что-то сделает. Как ты думаешь, ты сможешь не слишком сильно его ругать?

– Это он попросил тебя сказать мне это?

Эмма взяла Кейн за руку.

– Нет. Ну, тебе лучше знать. Может быть, его нужно наказать.

– Позови его, и не беспокойся о наказании. Даже если бы мне хотелось этого, это не в моем стиле.

Эмма засмеялась, нежное движение руки Кейн дало ей небольшую надежду на будущее. – Пойду, позову его.

Охранники в комнате ожидания изо всех сил старались заниматься делом, а не смотреть на маленькую девочку, которая сидела у Хэйдена на коленях, хихикая над историей, которую он ей рассказывал. Ханна так быстро привыкла к брату, что это удивило и умилило даже охранников Кейн. Эмма впервые видела зубы некоторых из них, так широко они сейчас улыбались.

– Хэйден. – обратилась к нему Эмма.

– Она проснулась?

Эмма кивнула. – Все в порядке. Я поговорила с ней, и думаю, что она слишком устала, чтобы злиться.

– Я бы не стал так на это надеяться. – Дорога до палаты показалась Хэйдену бесконечно длинной. Сердцем он чувствовал, что Кейн не будет злиться, ему не нужно было подтверждение от Эммы. Она будет разочарована, а для Хэйдена не может быть ничего хуже. Лучше бы она злилась.

Они молча посмотрели друг на друга, когда он показался в дверях ее палаты. Кейн изучила его, чтобы удостовериться, что он в целости и сохранности, как и сказал Мук.

– Заходи и закрой за собой дверь, – ее голос звучал неровно от переполнявших ее эмоций.

– Извини меня. – Хэйден смотрел на закрытую дверь, стоя к Кейн спиной.

– За что ты извиняешься?

– За то, что разочаровал тебя.

– Хэйден, пожалуйста, иди сюда. Я не разочарована в тебе. Может быть, я должна это чувствовать, но я так рада, что все в порядке, что меня не волнует все остальное.

– Но ты бы не совершила такую ошибку.

– Я не идеальна, мой мальчик, что бы ни думала об этом моя мама.

После этой шутки он немного расслабился и сел на кровать.

– Ты сделал ошибку из-за своей злости, и это значит, что ты очень похож на меня. Ты еще молод, но через пару лет ты поймешь, что любовь и злость – это две самые сильные эмоции, и они заставляют делать, противоречивые вещи.

– Я просто разозлился, что ты не рассказала мне про Ханну.

Кейн кивнула, пытаясь подобрать нужные слова.

– Ты был шокирован, когда узнал, что у тебя есть сестра?

Хэйден покачал головой, также как это делала Кейн, когда думала, что ей задали идиотский вопрос.

– Это что, риторический вопрос?

– Нет, это настоящий вопрос, и я хочу, чтобы ты ответил.

– Ну конечно, я был в шоке. – Хэйден взмахнул руками.

– Тогда представь, как удивилась я.

– Но я думал…

– Не надо ничего думать, сынок. Я и сама недавно об этом узнала. Не думаешь же ты, что я знала с самого начала и ничего не говорила тебе? – Кейн видела, как выражение злости на его лице сменяется смущением.

– Она не говорила тебе?

– Мои отношения с твоей матерью – это немного другая тема. Сейчас мы говорим о доверии между мной и тобой. Но, хочу, чтобы ты знал, что я не злюсь на твою мать за все это. Конечно, она приняла неверное решение, но кое-кто подтолкнул ее к нему. И он будет за это наказан.

– Ты совсем ее не винишь?

Кейн посмотрела на дверь, которая слегка приоткрылась. Если бы она ответила честно, у Эммы не осталось бы шанса найти себе место в его жизни. Она слишком хорошо его знала.

– Нет, не виню. Эта ложь была подарком женщине, которая стояла за дверью.

– Все в порядке? – спросила Эмма.

Хэйден повернулся и посмотрел на нее, ничего не сказав. Он был юным, но не глупым. Верность для Кейн так же важна, как и любовь. И когда его мать, предала их, она нанесла Кейн серьезные раны, но он воспринял слова Кейн именно так, как она и хотела – как приглашение получше узнать женщину, которая бросила его, но не забыла.

– Все хорошо, но мы еще не закончили, – сказала Кейн Эмме. – Дверь закрылась. – Ты уверен, что ты в порядке?

– Да, со мной все хорошо. Он просто держал меня в комнате все это время. – Он продолжал смотреть ей в глаза. – Думаю, он всерьез подумал о том, что ты можешь с ним сделать, если он до меня дотронется. Ты выиграла.

Кейн засмеялась, и ее рана тут же отдала острой болью.

– Ну, раз ты все понял, как ты думаешь, что я должна сделать с тобой за то, что ты оказался в руках у Бракато?

– Ты не могла бы продемонстрировать свое бесконечное умение прощать, которое ты уже показала Эмме? – Хэйден скрестил пальцы и улыбнулся.

– Да, можно и так, но надеюсь, ты извлек из этого урок?

Мальчик открыл рот, но Кейн подняла палец, чтобы он помолчал.

– Злость сама по себе хорошая штука, но если ты не научишься контролировать свой гнев, она станет твоим врагом. Ты позволил злости взять над собой верх, и это сделало тебя легкой добычей. – Кейн начала уставать, и от боли в груди, у нее на лбу выступили капельки пота, но было очень важно договорить. – Чтобы ты ни делал в жизни, ты всегда будешь моим сыном, и я буду любить тебя. Ты же знаешь это, да?

– Да, знаю. Извини меня.

– Еще раз – за что ты извиняешься?

За то, что расстроил тебя. Хэйден посмотрел на самого важною в его жизни человека. Кейн давала ему то, что он больше всего ценил – внимание. Она всегда говорила с ним так, будто его мысли и чувства были самыми важными для нее.

Он мог вспомнить множество дней, когда он бегал на площадке рядом с домом. Она научила его, как держать бейсбольную биту, как поступать с забияками, и как важно получать образование. Она тратила на это столько времени и делала это с таким удовольствием, что Хэйден даже не сомневался, что он хочет делать в будущем. Некоторые люди просто говорят, что любят своих детей, а Кейн доказывала свою любовь каждый день.

– Хэйден. ты оказался в сложной ситуации, и действовал правильно. Это вряд ли может меня разочаровать. Ты мой сын, и я люблю тебя, и когда ты вырастешь, ты будешь лучше многих, потому что всегда будешь думать, прежде чем применять силу.

Негромкое жужжание приборов осталось единственным звуком, когда Кейн закончила говорить. – Она не хотела прогонять Хэйдена, но она уже очень устала.

Подумав над тем, что сказала Кейн, Хэйден задал вполне невинный вопрос. Некоторым образом он выразил все то, о чем они говорили. – Этого ты боишься? Что я так не смогу?

Эмма смотрела через стекло, и заметила, что маска сдерживаемой боли на лице Кейн вдруг изменилась, выразив какую-то иную боль. Эмма почувствовала необходимость войти внутрь и узнать, о чем они говорят.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Кейн.

– Что я буду использовать кулаки и потеряю людей, которых люблю? Эмма ушла, потому что ты избила Дэнни. Это случилось потому, что ты не контролировала свой гнев?

– Нет, Хэйден, сказала Эмма, – Кейн не разозлилась, не подумав. Она думала сердцем. Кто-то обидел меня, и она отреагировала так, потому что любила. – Эмма схватилась за ручку двери. Не в первый раз она слышала разговоры Кейн с Хэйденом, и каждый раз восхищалась глубиной уроков, которые Кейн преподносила ему. Но сегодня Кейн пыталась исключить из жизни Хэйдена то, что делало ее саму такой особенной. Особенность, которая захватила в плен сердце Эммы с самого начала и которая сделает когда-нибудь ее сына особенным человеком для кого-то, – страсть Кейн.

– Эмма, давай не будем забивать ему голову этими глупостями. – Кейн уже почти шептала.

– Нет. Я не хотела подслушивать, но ты так отчаянно пытаешься стереть из жизни то, что так важно.

Хэйден немного отодвинулся, когда Эмма подошла ближе и положила руку на лоб Кейн.

– Я же знаю тебя. Ты особенная именно потому, что ты всегда готова драться за тех, кого ты любишь. – Кожа Кейн была слишком теплой на ощупь, и Эмма решила, что пот на лбу выступил из-за боли, которую она видела в синих глазах. – Я ошиблась, а не ты. Я знаю, чего ты хочешь для Хэйдена, и я хочу для него того же.