Она рассказала ему о том, чего он пока не знал, особенно о подробностях того дня, когда она вернулась в Белфорд. Френсис слушал, не перебивая.

– И все-таки ты остаешься при нем, – подвел он итог.

– Я уже сказала, мне жаль его. Кроме того… – поколебавшись, она все же продолжила: – Я была неверной женой.

Френсис взглянул на нее:

– Ну и что? А я был плохим братом. Возмездие постигло тебя, а меня нет. Но я вовсе не чувствую потребности каяться перед ним; я раскаиваюсь и прошу милости лишь у Господа.

– Это верно, – медленно проговорила Морган, отодвигая тарелку. – Но дело в том, что я согрешила не только с тобой.

– Вот как? – Лицо Френсиса напряглось. – Как ни странно, я удивлен.

– Пожалуйста, пойми правильно, – с жаром заговорила Морган. – Я вовсе не была… распутной и неразборчивой. Все произошло уже после того, как Джеймс арестовал меня.

Она заметила скептический взгляд.

– Я влюбилась, – решительно заявила Морган.

– Ах, вот как! – торжественно заметил Френсис. – Мои поздравления. Тебе и сэру Томасу.

Морган всплеснула руками:

– Откуда ты знаешь?

Френсис неторопливо вытирал губы и пальцы салфеткой.

– Ну а кто же еще, если не твой галантный и распутный спаситель? Раздвинуть ноги для Сеймура в знак благодарности очень благородно и достойно. И как кстати пришлось внезапное осознание истинной любви. А теперь ты должна отказаться от его услуг и посвятить себя беспомощному мужу. Бога ради, Морган, я сейчас расплачусь!

Вспышка ярости Морган обрела вполне материальную силу: тарелки и столовые приборы полетели прямо во Френсиса.

– Сукин сын! Как ты смеешь разговаривать со мной подобным образом! Ты! Да кто ты такой?!

Морган схватила бутылку, но Френсис живо вскочил и успел перехватить ее руку.

– Успокойся, – сказал он. – Возможно, я был несколько груб. Но ты вечно попадаешь в ситуации, о которых не имеешь ни малейшего представления, и не задумываешься над их последствиями. Я тоже человек импульсивный и понимаю, насколько это опасно.

Сердце Морган все еще бешено колотилось, но она постепенно успокаивалась, поскольку в словах Френсиса был здравый смысл.

– Мы любим друг друга, – решительно заявила она. – И нашли бы возможность добиться развода и пожениться, если бы Джеймс не заболел.

Френсис молча потягивал бренди и одну за другой клал в рот спелые крупные ягоды малины. Покончив с едой, Френсис отодвинул вазочку, и Морган уставилась на его крупные руки. И вдруг ощутила дрожь в коленях. «О, Матерь Божья, – в панике подумала она, – я все еще не свободна от него. А как же Том?»

Френсис, казалось, не обращал на нее никакого внимания. И Морган решила перевести разговор в более нейтральное русло. Она принялась расспрашивать Френсиса о детях, о доме в Карлайле, о соседях. Напоследок задала вопрос, интересовавший ее больше всего:

– Ты собираешься вторично жениться?

Он ответил, не глядя на Морган:

– Нет. Слишком мало времени прошло.

Наконец он встал.

– Пойдем – я хочу повидаться с Робби и остальными детишками.

Френсис провел в Белфорде четыре дня: помогал Мэтью, беседовал с арендаторами, изучал нововведения Морган, объехал окрестные поля и фермы. Он ни разу не зашел к Джеймсу. Несмотря на то, что Морган и доктор Уимбл в один голос уверяли его, что Джеймс никого не узнает.

Двадцать восьмого июля Нэн родила дочь, о чем написала Морган подробнейшее письмо. Малышку собирались назвать Маргарет в честь матери Нэн. В эти же дни произошли и более значительные события. Томас Кромвель был обезглавлен, а Екатерина Говард стала пятой женой короля.

Ни кончина дяди, ни молодая супруга Генриха не слишком интересовали Морган. Она была поглощена хлопотами по хозяйству, раз в неделю в сопровождении Мэтью объезжала арендаторов. Ежедневно проверяла состояние кладовых и счета. Она в строгости держала слуг в замке, пожалуй, строже, чем сам Джеймс.

Морган заходила к Джеймсу каждый день во время обеда. Иногда кормила его сама, но чаще его обслуживал Седрик, камердинер. Джеймс похудел и выглядел как минимум на десять лет старше. Морган велела Седрику ежедневно умывать и брить хозяина и следила за тем, чтобы тому был обеспечен наилучший уход.

По четвергам приезжал доктор Уимбл. В конце августа он обратил внимание на бледность Морган.

– Состояние вашего мужа ухудшилось, – констатировал он, – но, как я уже говорил, это неизбежно. По правде говоря, я гораздо больше тревожусь о вас. Вы похудели и выглядите утомленной. Не стоит так много работать, и постарайтесь питаться получше.

Морган пообещала следить за собой, но после этого разговора вынуждена была признать то, о чем не хотела думать: она снова беременна, от Тома. Сначала она говорила себе, что просто потеряла счет дням, потом объясняла свое состояние тяжелой работой и постоянным нервным напряжением. Но видимо, пришло время посмотреть правде в глаза.

Морган размышляла, сообщать ли Тому о своей беременности. Она получила письмо от Нэн, та писала, что Том уехал на несколько месяцев в Вену искать союзников для предстоящей войны Англии против Франции. Вряд ли кто-нибудь, кроме обитателей Белфорда, догадается, что ребенок, которого она носит под сердцем, вовсе не от мужа. Морган представила лицо Полли, задумалась, будет ли Мэтью по-прежнему уважать ее. Затем вспомнила о Френсисе, но его реакцию вообще не могла себе представить.

В середине сентября в Белфорде появилась гостья. Пег доложила о ней как раз в тот момент, когда Морган и Агнес в детской наблюдали за первыми попытками Анны встать на ножки.

– Какая-то леди хочет видеть вас, госпожа, – сообщила Пег, появляясь в дверях. – Судя по ее словам, она важная леди, но одета бедно.

Морган была крайне удивлена. В силу религиозных воззрений Джеймса они не были дружны с соседями. В библиотеке ее ожидал сюрприз – с растерянным лицом, утратившим обаяние юной свежести, у камина стояла Мэри Перси, вдовствующая графиня Нортумберленд.

– Добрый день, мадам, – обратилась к ней Морган. – Мы не виделись много лет.

Мэри двинулась к ней навстречу:

– Я не решалась приехать в Белфорд. Вы знаете, что мой муж скончался?

– Мои соболезнования, мадам. – Морган была несколько озадачена, поскольку знала, что граф довольно долго болел, и ничего неожиданного в его смерти не было. – Не желаете ли выпить чего-нибудь или перекусить с дороги?

К немалому удивлению Морган, графиня быстрыми шагами пересекла комнату и рухнула перед Морган на колени:

– О, леди, умоляю вас! Я одинока, бездомна, без единого пенни! Я знаю, вы никогда не испытывали теплых чувств к моему мужу, но все же молю вас позволить мне остаться в Белфорде.

Морган взглянула на склоненную перед ней голову, заметила пробивающуюся седину. Что же произошло с вдовой одного из могущественнейших лордов севера? Джеймс, кажется, говорил, что Перси рассчитывал на пенсию, удача отвернулась от него…

– Прошу вас, встаньте, мадам, – сдержанно сказала Морган. – Расскажите, почему вы оказались в столь бедственном положении.

Мэри объяснила, что после смерти Перси почти все его имущество было конфисковано казной за долги. Последние три месяца Мэри жила в домишке у бывших слуг неподалеку от замка Элнвик. Она голодала. Разумеется, Мэри обратилась за помощью к родственникам, но они посоветовали терпеть и ждать лучших времен.

– Но скоро стало ясно, что лучшие времена не наступят, и я не в силах была больше терпеть, – с горечью проговорила Мэри, – я слышала, что ваш супруг тяжко болен, а вы единственный человек, который мог бы проявить сострадание. Все остальные ненавидели моего мужа за его взгляды и участие в преследовании лорда Дейкра. Вот почему я и решила обратиться за помощью к вам.

Морган молча рассматривала женщину, стоявшую перед ней со склоненной головой. Не было оснований отказать ей. По крайней мере будет с кем перемолвиться словом.

– С вами прибыли слуги?

Глаза Мэри прояснились.

– О, мадам, значит ли это, что я могу остаться?

Морган невольно улыбнулась:

– Ну конечно. Мы с вами будем простыми домохозяйками, но, может, это и к лучшему.

Мэри вновь хотела броситься на колени, но Морган удержала ее. На глаза графини навернулись слезы.

– Вы так добры и благородны!

С Мэри остались только ее горничная и двое старых слуг. Все остальные либо разбежались, либо получили расчет. Морган поселила Мэри в комнатах, где прежде жили Люси и Френсис.

Спустя две недели Мэри заметно похорошела и повеселела. Полли с помощницами перешили несколько платьев Морган для графини. Морган наблюдала за их работой, размышляя, что скоро ей придется засадить девушек за шитье новых платьев и для нее, старые ей уже стали тесны.

Но в начале октября, проснувшись как-то утром, она обнаружила на простынях кровь. Испугавшись, она хотела было позвать Полли, но передумала. Она провела все утро в постели, жалуясь на легкое недомогание.

Когда к обеду она попыталась подняться, то едва не упала в обморок. Испуганная Пег настояла на том, чтобы госпожа не вставала с постели.

Морган проспала большую часть дня и ночь, но на рассвете проснулась от резкой боли. И поняла, что потеряла ребенка.

Только Полли и доктор Уимбл знали, что произошло на самом деле. Остальным обитателям замка сообщили, что Морган нездоровится. Когда Морган слегка оправилась, она попыталась поговорить с Полли.

– Не думай обо мне слишком дурно, Полли, – начала она.

– Никогда, мадам, – успокаивающе похлопала ее по руке Полли. – Вы столько выстрадали, что грех вас осуждать.

Оставшись одна, Морган попыталась расслабиться и заснуть. Итак, она потеряла ребенка, дитя Тома. Теперь уже нет смысла писать ему об этом. Если когда-нибудь они встретятся, она расскажет ему. И Морган испытала прилив невероятной тоски и печали, не столько из-за утраты младенца, сколько от того, что порвалась последняя тоненькая ниточка, связывавшая ее с Томом.