Мэри Дехейм - Игрушка судьбы

Морган сначала не поняла, но постепенно смысл сказанного стал до нее доходить.

– Король? – изумленно выдохнула она. Том кивнул. Она едва не рассмеялась, но тут поняла, чем это грозит ей самой. Если Мэдж Шелтон ублажает Генриха, он может оставить свои бесплодные попытки преследовать Морган. И все ухищрения Морган пойдут прахом, и уже через несколько недель ее увезут в Белфорд.

В панике она обшаривала взглядом королевские апартаменты в поисках Шона, хотя и знала, что его едва ли можно найти среди играющих. Она должна уйти, должна разыскать Шона, должна придумать повод немедленно покинуть Тома. Повод внезапно появился в облике Френсиса Синклера. Он возник на пороге и обвел внимательным взглядом собравшихся.

– Не сочтите меня грубой, Том, – выдавила из себя Морган, – но я должна поговорить с Френсисом – о приданом.

Том заметил Френсиса и ухмыльнулся:

– Деревенщина! Что он может знать о приданом?

– Больше, чем вы себе представляете, – сухо ответила Морган и сама удивилась, что защищает Френсиса Синклера.

Том перестал улыбаться и выглядел несколько растерянным, но Морган уже спешила навстречу своему будущему родственнику.

Оказалось, Френсис не поможет Морган в поисках Шона. Он пришел за ней, чтобы вместе отправиться за покупками, несмотря на моросящий дождь.

– Вам придется привыкнуть к дурной погоде, – заявил он Морган. – В Нортумберленде будет еще хуже.

Морган хотела заметить, что в Нортумберленде, без сомнения, все будет хуже, но придержала язык. Она была подавлена и напугана. Кутаясь в теплый плащ, надевая шляпу, Морган изо всех сил желала придушить распутную Мэдж, чья беспринципность и безнравственность могли разрушить будущее самой Морган. Сначала Бесс, теперь Мэдж; Морган проклинала всех легкомысленных женщин.

– Вы так спокойны, – сказал Френсис, когда они вышли из Уайтхолла и направились и сторону Странда. Несмотря на дождь, лондонцы спешили по делам, повозки, экипажи, двуколки нескончаемым потоком двигались по улицам в направлении делового центра.

– А вы думали, я буду сильно взволнована перспективами жизни в Нортумберленде с вашим братом? – резко спросила Морган.

На этот раз настал черед Френсиса промолчать. Он лишь скорчил гримасу, когда пара подмастерьев, спешивших по своим делам, едва не сбила его с ног. У Темпла Морган обнаружила, что ноги у нее промокли. К тому же выяснилось, что идти им еще довольно далеко.

– Я терпеть не могу ходить пешком, – вымолвила она, когда они миновали Темпл, где помещались четыре крупнейшие школы подготовки барристеров.

– Это все ради вас. – Френсис окинул взглядом мягкие, расшитые шелком туфли Морган, совершенно негодные для ходьбы по городским улицам. – Думаю, лучше купить вам подходящую обувь. В Белфорде вам полгода придется ходить по щиколотку в грязи.

Морган не уловила юмора в его словах, и это замечание нисколько не позабавило ее. Чем больше она слышала о Белфорде и северных графствах вообще, тем меньше ей хотелось туда ехать.

– Мы, должно быть, прошли уже не меньше мили, – капризно протянула она, когда они вышли к собору Святого Павла. – О! – воскликнула она, остановившись. – Никогда не видела его так близко!

– Великолепная церковь, – сказал Френсис, восхищенно разглядывая устремленное в небо величественное сооружение. – Правда, эстетический эффект нарушают торговцы и всяческие лоточники.

– Здесь нужно запретить торговлю, – сказала Морган.

– Многое из того, что происходит в наших церквях и монастырях, нужно бы запретить, – мрачно заявил Френсис. – Еще два года назад Лондон не был так густо населен. Но с тех пор как ваш дядя с разрешения короля начал закрывать монастыри по всей Англии, не только священнослужители оказались без крова, но и множество людей, зависевших от работы там, либо живших в святых местах из милости.

Морган попыталась защитить Кромвеля:

– В монастырях царила распущенность, они стали рассадниками порока – всем это известно.

Френсис фыркнул:

– В некоторых – да. Но чего можно ожидать, если существует обычай отдавать в монастырь младших сыновей и незамужних дочерей вопреки их воле? И все же это были истинные святые обители, приносившие гораздо больше пользы, чем вреда.

Морган была потрясена тем, что Френсис рассуждает почти как Шон. Только более сдержанно и разумно.

– Френсис, я в недоумении. Джеймс принял новую веру, а вы, похоже, нет.

– Верно. – Френсис повел ее вдоль стены собора. – Однако различия во взглядах не вызывают серьезных конфликтов между нами.

Дождь наконец прекратился, и в разрыве облаков над собором показалось голубое небо.

– Пока, – тихо добавил он.

Они посетили торговцев тканями, шелком, кожаными изделиями, обувью, шляпами, даже парфюмеров. Морган была восторге; шум, споры, суета не только утомляли, но и волновали ее. Френсис не торговался: он говорил, сколько готов заплатить за товар, дожидался ответа торговца, а затем либо покупал, либо молча уходил. Деньги, казалось, не имели для него значения, и Морган поняла, что Синклеры, должно быть, очень богаты. Только в последней лавке, у скорняка, они с Френсисом поспорили. Морган хотела коричневую накидку, отороченную лисьим мехом. Френсис же настаивал на синей с соболем.

– Лиса выглядит роскошнее. – Морган завернулась в накидку и повертелась перед Френсисом.

– Вы похожи на маленького медвежонка, – сказал Френсис.

– Ерунда. Коричневый гармонирует с цветом моих волос и глаз.

– И тогда все цвета сливаются. А вам нужен контраст. Следует подчеркивать свои достоинства, а не скрывать их.

– Я сама знаю, что мне нужно. И всегда носила коричневое!

– Вот и выглядели как рыжая кошка.

Туфли у Морган высохли, но она сильно устала и натерла ноги. Так что возражения Френсиса просто привели ее в бешенство.

– Я хочу это, – объявила она, прижимая к груди коричневую накидку.

– Не выйдет. Я плачу за то! Вы просто испорченная девчонка, Морган Тодд, берите синюю, либо не получите никакой!

Морган сорвала накидку с плеч и швырнула Френсису:

– Тогда никакой. И пусть я замерзну в ваших северных болотах!

Френсис навис над ней, сжимая в руках обе накидки. Скорняк, который старался держаться подальше во время их перепалки, сейчас вообще исчез. Остальные покупатели, голландский бюргер со своей женой, удалились сразу же, как только Морган и Френсис затеяли спор.

Морган потянулась за своим серым плащом, дрожащими руками пытаясь расстегнуть серебряную застежку. Френсис отложил обе накидки и схватил Морган за плечи. И вдруг поцеловал, страстно, почти грубо, а она, потеряв равновесие, невольно упала на него и тут же попыталась оттолкнуть, но столь же безуспешно, как и тогда к саду. Он слегка приподнял ее над полом, прижимая к себе. Морган почувствовала, что у нее кружится голова, и обняла его, якобы для того, чтобы удержаться. И тут с ужасом почувствовала, как нечто горячее шевельнулось внизу живота. Еще более шокирующим было осознание того, что она отвечает на поцелуй Френсиса, позволяя его языку проникать в глубину рта, а его руке скользить по спине и ягодицам. Наконец он бережно поставил ее на пол, не выпуская из объятий.

– Боже, – пробормотал он, – вы пробуждаете в мужчинах желание либо удавить вас, либо немедленно овладеть вами. Почему вы не можете быть просто вежливой?

Слово «вежливой» рассмешило Морган, и она не то хихикнула, не то икнула.

– Я всего лишь хотела накидку с лисьим мехом, – произнесла она дрожащим голосом.

Он отпустил было ее, но вновь прижал к груди.

– Вы создадите мне гораздо больше проблем, чем выбор мехов, Морган Тодд, – мрачно произнес он. – И почему вы не сбежали с этим ирландцем?

Морган вдруг подумала, что он мог бы помочь им с Шоном, и посмотрела ему в глаза.

– Знаете, это было бы лучше для всех, – сказала она. – Думаю, я не нравлюсь вашему брату.

Френсис резко отстранился и принялся мерить шагами лавку.

– В данном случае меня заботит не брат.

Он продолжал метаться по лавке, отшвыривая с дороги связки мехов, шуб, накидок. Двое молодых парней, попытавшихся заглянуть в лавку, выскочили, напуганные его видом. Но тут наконец появился хозяин-скорняк.

– Вот, – обратился к нему Френсис. – Мы берем это.

И чуть ли не швырнул торговцу обе накидки. Не спрашивая о цене, оказавшейся баснословной, бросил на прилавок горсть золотых соверенов.

– Отошлите это в Уайтхолл, – сказал он, подхватил Морган под руку и почти выволок на улицу.

Следующие несколько дней Морган не видела Френсиса Синклера. В Уайтхолл они вернулись в молчании, Френсис был мрачен, Морган – взволнованна. Френсис, очевидно не принимал всерьез ее брак с Шоном.

Морган смутило поведение Френсиса; до недоразумения у скорняка он оставался к ней совершенно равнодушным, словно и не было того ужасного происшествия в саду. Что же случилось с ним в меховой лавке? Почему вдруг он вышел из себя? И почему она испытала какое-то странное чувство, невольно оказавшись в его объятиях? Ничего подобного Морган не испытывала ни с Шоном, ни с Ричардом Гриффином. Но этот гигант в мятой одежде с дурными манерами приводил ее в неистовство, граничащее с наслаждением – чувство, неведомое ей доселе.

Ей необходимо было поделиться с кем-нибудь своими переживаниями, но откровенничать она могла только с бабушкой Изабо. Если план Морган сработает, она сможет попасть в Фокс-Холл в течение ближайших двух недель.

Тем временем они с Шоном проводили вместе почти все время, и она жаждала рассказать ему о своих сомнениях. Реакция Шона на прибытие Френсиса Синклера ко двору показалась Морган странной: Шон выглядел огорченным, но не сделал ни малейшей попытки помешать предстоящему браку. Теперь он был полностью поглощен работой, с тех пор как мастер Гольдкейн похвалил его портрет бюргера, а сам бюргер существенно увеличил плату.