Я едва не рассмеялась, но сделала вид, что серьезно обдумываю совет.

– Нет, это долго… Папочка, а ты можешь мне посоветовать?

– Что именно?

– Как привлечь внимание парня?

Неловким движением он задел сковородку, едва не опрокинув ее на пол. Оправившись от удивления, проговорил:

– Может, спросишь об этом у мамы лучше.

– Мне стыдно говорить с ней об этом. Она уже старая, ее это, наверное, давно не интересует, – намекнула я на их разницу в возрасте. – А ты молодой и красивый… Скажи, как понравиться такому, как ты?

– Ты считаешь меня красивым? – просипел он, не в силах отвести взгляда от моих обнаженных ног, которые я выставила так, чтобы было хорошо видно.

– Ты самый красивый мужчина, которого я видела, – склонив голову набок, проворковала я. – Но такой, как ты, мне, наверное, не светит.

– Поверь, любой будет счастлив услышать от тебя такие слова… Разумеется, когда станешь постарше, – попытался он закруглить разговор.

– А знаешь, мне Лилька советовала, что… Нет, глупости это…

– Что? – заинтересовался он. – Расскажи.

– Ты будешь смеяться…

– Не буду, обещаю!

– В общем, она где-то прочитала, что если девушка хочет стать привлекательнее, то должна спать совершенно обнаженной… Как думаешь, это помогает?

У Пуделька даже уши покраснели.

– Я… я… не знаю…

– Сегодня попробую, наверное… – Я тряхнула хвостиками. – Если Лилька соврала, подниму ее на смех… Как мясо вкусно пахнет! Скоро уже будет готово?

Он с облегчением вернулся к готовке.

– Да, уже скоро…

– Это хорошо… А то у меня уже живот прилип к ребрам.

Я поднялась и подошла к нему. Когда он развернулся, взяла его за руки и положила на свою талию.

– Чувствуешь?..

Он не отдернул руки. Похоже, вообще забыл обо всем, проводя по моему телу горячими ладонями.

– А так еще сильнее можно почувствовать… – я поместила его руки под футболку и подалась к нему.

Взгляд у него стал диким, челюсти так крепко сжались, что казалось, еще немного и зубы посыплются.

– Мясо горит… – еле слышно прошелестела я, призывно глядя на него.

Он неохотно оторвался от меня и вернулся к сковороде. Я отправилась на свое место за столом и решила, что первый этап прошел успешно. Через пару минут отчим поставил передо мной тарелку с дымящимся мясом и жареной картошкой. Сам сел напротив и, избегая смотреть на меня, принялся за еду. Я нахваливала ужин и рассказывала о том, как у меня день прошел, болтала о всяких пустяках. Вскоре он расслабился и даже стал поддерживать разговор. Рано вздыхать с облегчением, Пуделек… Этой ночью я собираюсь тебя хорошенько помучить…

После ужина мы смотрели телевизор, играли в шашки и трепались на ничего не значащие темы. Когда я отправилась спать, на прощанье он сказал:

– Мама будет счастлива, что мы с тобой примирились.

– Да, наверное, – широко улыбнулась я. – Мы не будем больше расстраивать мамочку.

***

В постель я легла, как и обещала, обнаженной. Свежие простыни приятно холодили разгоряченное тело. Я казалась себе одновременно беззащитной и уверенной в собственных силах. Уставившись в потолок, по которому скользила лунная дорожка, я ждала. Часы мерно отстукивали время, и я мысленно считала, сколько уже прошло. Наверное, около полуночи. Отчим, скорее всего, спит без задних ног.

Когда лунный свет коснулся краешка моей постели, я вылезла из-под одеяла и пошла в спальню родителей. Пробиралась ощупью и несколько раз болезненно наткнулась на что-то в темноте. Сцепив зубы, даже не вскрикнула. Он не должен сейчас проснуться. Пробуждение его должно быть другим…

Дверь в комнату слегка скрипнула, когда я толкнула ее. Затаила дыхание, всматриваясь в очертания спящего на широкой двуспальной постели мужчины. Он даже не шевельнулся. Значит, и правда, спит. Я проскользнула в комнату и забралась в постель. Оказавшись под одеялом, прижалась к Пудельку всем телом и обхватила его руками. Задрожала и сделала вид, что всхлипываю. Он медленно пробуждался к реальности. Сразу даже не понял, в чем дело. Застонав, прижал меня к себе и уткнулся в мою шею. Потом резко оттолкнул и отодвинулся на другой край. Нащупав выключатель, включил торшер. Он щурился от яркого света и с испугом смотрел на меня.

– Ты что?.. Зачем ты здесь?

Захлебываясь от рыданий, я закрыла лицо руками, но продолжала наблюдать за ним сквозь щели между пальцами.

– Мне приснился такой страшный сон… Как тогда… Сразу после смерти папы… Как будто я рядом с ним в подворотне и вижу, как… – голос сорвался и на этот раз я расплакалась по-настоящему. Сон даже придумывать не пришлось. Он и правда не раз мне снился, и каждый раз я просыпалась в слезах. – Когда мне это снилось, я приходила к маме в кровать, и она всегда утешала меня… – Тут я соврала, конечно. – Прости… Я не соображала, что делаю. В панике прибежала и… Думала, что ты – это мама…

Его лицо разгладилось, на нем отразилось сочувствие.

– Бедная девочка… Как жаль, что твоей мамы сейчас здесь нет. Может, сделать тебе горячего шоколада? Хочешь? Так всегда делала моя мать, когда я не мог уснуть ночью.

– Не надо, – замотала я головой. – Пожалуйста, обними меня.

Одеяло скрывало мое тело, и он сразу даже не сообразил, что я под ним абсолютно голая. Охотно скользнул ко мне и прижал к себе. Тут же дернулся, словно получил сильный ожог, попытался отстраниться, но я покрепче уцепилась за него.

– Не уходи… Пожалуйста… Мне так плохо…

На его лице происходила мучительная внутренняя борьба. Потом он со стоном приник к моей шее, прижался к ней губами. Кожу опалило горячим поцелуем. Он скользнул ниже, целуя мои плечи, ключицы, опускаясь к груди.

– Сладкая… какая же ты сладкая… Что ты со мной делаешь?

Его прикосновения не были настолько неприятны, как я ожидала. Наоборот, я даже получала определенное удовольствие. Если бы я не была вынуждена постоянно контролировать происходящее, то могла бы и сама голову потерять. Жаркий рот сомкнулся на моем соске, стал посасывать его, облизывать. Тело откликалось, покрывалось мурашками, внутри растекалась томная нега. Я чувствовала, как влажнею между бедер и хочу того, чего еще не испытывала и о чем только читала. Хотела, чтобы что-то огромное и твердое заполнило меня без остатка. Вцепившись ногтями в спину отчима, я выгнулась дугой, издала протяжный стон.

Он перешел к другой груди, лаская и одновременно терзая ее. Мне нравились нежные покусывания. Боль вперемешку с возбуждением пьянила сильнее вина. Закинув одну ногу на его бедро, я приникла к нему, потерлась о него своим влажным естеством. Он издал утробное рычание и скользнул губами к моим бедрам. Разведя мои ноги в стороны, приник к той моей части, которая сейчас претерпевала безумные муки. Его язык касался клитора, теребил, дразнил, а я изо всех сил цеплялась в кудрявые волосы и желала одновременно, чтобы прекратил и продолжал. Его язык проник внутрь влагалища, стал двигаться там, обжигая горячей влажностью. Мне хотелось большего. Чтобы он проник в меня весь, без остатка. Бедра мои двигались, подавались к нему. В какой-то момент наступило освобождение, тело мое содрогнулось от волнующей дрожи. Вспышка наслаждения захлестывала снова и снова, а он продолжал продлевать его новыми и новыми волнами.

Отчим поднял на меня помутневшие глаза и вопросительно взглянул:

– Не представляешь, как я хочу этого… Но я не должен… Это неправильно…

Еще содрогаясь в пароксизмах оргазма, я притянула его к себе и прошептала в ухо:

– Хочу тебя…

Мой язык скользнул ему в ухо, оставляя влажную дорожку. Он застонал и набросился на меня. Последний налет долга слетел, как змеиная кожа, обнажая животное притяжение, которое он чувствовал в этот момент. Его член, огромный и горячий, попытался проникнуть в меня.

– Ты такая тесная… такая маленькая…

Еще бы, кретин, ты у меня первый! – мелькнула издевательская мысль, но я лишь крепче обвила его бедра ногами.

– Вонзись в меня, проткни насквозь… Я хочу этого… хочу…

И он сделал это. Врезался в меня снова и снова, не обращая внимания на мои болезненные крики и хлынувшие из глаз слезы. Мне было больно так, что хотелось завыть, но я сдерживалась и лишь теснее прижималась к нему. Пусть делает мне больно. Пусть разрывает все внутри, превращает в кровавое месиво. Чем больше крови, тем лучше.

Он был ненасытен. Закончив движения и получив разрядку, он уже через пять минут снова был в боевой готовности. Повернув меня к себе задом и поставив на четвереньки, проникал в меня в такой позиции. Все внутри горело и разрывалось от боли, но к этой боли примешивалось наслаждение. Я упивалась этой болью. Она – еще одна ступенька к осуществлению моего плана. За эту ночь он брал меня четыре раза. Моя боль возбуждала его не меньше, чем меня. Мы не обращали внимания на кровь, залившую белые простыни. Ее пряный запах будоражил нас и заставлял снова и снова сливаться в одно целое.

Это безумие закончилось на рассвете. Мы лежали, прижавшись друг к другу, он обнимал меня за плечи.

– Твоя мать скоро вернется. Поезд прибывает рано утром. Нужно убрать все следы, – в его голосе снова появились виноватые нотки.

– Она звонила вчера, – наматывая его кудрявый локон на палец, протянула я. – Рейс задержат. Она появится только после полудня. Так что у нас куча времени. Давай просто поспим. Я зверски устала.

– Я тоже… Ты просто измотала меня, – хохотнул он. – И не скажешь, что я у тебя первый.

Я не ответила, закрыла глаза и сделала вид, что тут же уснула, измотанная нашими любовными играми. Он по-хозяйски сжал мою грудь и, похоже, тоже попытался уснуть. Судя по тому, что его дыхание выровнялось, ему это и правда удалось. В отличие от меня. Ноющая боль внизу живота терзала адски, но я понимала, что должна терпеть. Еще немного… и я получу вознаграждение за перенесенную боль.