Эльвира Кобзева - Игра

Усмехнувшись, я отвернулась от этой парочки и стала глазами искать Андрея. Он был вдали от беседки с танцующей толпой, в баре на пляже. Бармены, отработавшие там вечеринку, наводили порядок. Андрей о чем-то болтал с ними, потягивая из большого и запотевшего стакана ярко-малиновый коктейль.

— Приветик, — мурлыкнула я, опершись руками о его колени. — Не потерял меня?

— Я вижу, что ты веселишься, — улыбнулся он мне в ответ.

— А где моя большая сумка, с которой я сюда приехала?

— Я ее в твой номер отнес.

Я вопросительно подняла брови:

— В мой номер?

— Ну, да, — непринужденно ответил он. — Мы же договорились, что мы с тобой вроде как бы не вместе, поэтому номера у нас с тобой тут тоже будут отдельные.

— Да нееееее, — протянула я и подумала, что водка таки взяла верх хотя бы над моим языком. — Ты не понял! Зачем мне номер вообще в принципе нужен?!

— Кать, посмотри вокруг: все бухие. Все остаются ночевать здесь. Ну, почти все. Добряк изначально это все планировал. Так что твоя сумка в твоем номере.

— Нуууу, тода пшли в мой номер, — настойчиво промычала я, игнорируя некоторые буквы. — А то ведь я сосем не знаю, де он!

— Пошли, — согласился Андрей, взял меня под локоть и повел в сторону домиков-бунгало.

А я, собрав все силы, чтобы привлечь к нам — удаляющимся — внимание захохотала во весь голос и пообещала, что сейчас по дороге расскажу ему самый смешной в мире анекдот. Я не оборачивалась, но знала, что своей цели достигла. Я вообще всегда всего добиваюсь. Всего, чего только захочу. Очень сильно захочу.

Мы зашли в номер. Сумка лежала на кровати. Через секунду на кровати оказалась и я. А Андрей оказался на мне. Но это был не мой порыв и не мое желание. Он смотрел на меня, и я видела, что он хочет сейчас же заняться со мной сексом. Несмотря на мое состояние. А я не хотела. Да. Как бы дико для меня это не звучало, но я его не хотела. Такого состояния я не припомню уже очень давно. Мне было противно от одной мысли, что я сейчас могу переспать с другим мужчиной. И если бы он проявил хоть малейшую настойчивость, я стала бы драться, кусаться и вырываться. Но я просто отстранила его, пролепетав «не сейчас», и он сдался.

Он просто сидел на кровати и наблюдал за мной. А я носилась по номеру, изображая какую-то бурную, но бесполезную деятельность. Мне нужно было потянуть время. Я то заскакивала в ванную, включала там воду и гремела пузырьками на раковине. То неслась к зеркалу и собирала волосы в пучок. Потом снова подлетала к нему и распускала волосы, ероша их руками с пьяным остервенением. Я раз десять перекрашивала губы, утверждая, что снова получилось смазано. Я просто тянула время. Я, а точнее — мы — должны были на какое-то время задержаться в моем номере.

Отмерив нужное количество минут, я повесила на плечо свою сумку и направилась к выходу.

— Кать, а сумка тебе зачем? — удивился фотограф.

— Ты знаешь, — промямлила я, — я, наверное, домой сейчас поеду. Устала я чего-то очень… Домой хочу.

— Ложись ка ты лучше спать, — Андрей сделал попытку вернуть меня в номер, но я выдернула руку.

— Я не могу спать не дома! — выпалила я со злостью.

— Ну, у меня же ты спала, — лукаво подмигнул он.

— Это у тебя. А тут вообще не дом! Тут бардель! И шлюхи белобрысые! — а потом добавила уже спокойнее: — Андрюююша, я домой поеду. Ладно?

— Я тебя отвезу.

— Куда? — я захохотала. — Ты ж пил! Куда ты собрался? Нееет, я на такси. Вот сейчас пойду, со всеми попрощаюсь и поеду.

На том и порешили. Мы вернулись в беседку. Я выцарапала из объятий жены именинника, еще раз пожелала всего-всего-всего, чмокнула Кузю и, отрезав возражения, сообщила, что еду домой.

Телефон я крепко сжимала в руке.

Кот стоял один у колоны рядом с фуршетным столиком. Лицо его было повернуто в ту сторону, откуда мы только что появились с Андреем. На столике рядом стояло несколько пустых стопок. Он не сводил с меня глаз. Они снова были злыми, хотя губы его и улыбались. Я уже совсем не понимала его эмоций, но это было и неважно. Я не дошла до него метров пять-шесть. Сердце стучало у меня так сильно, что казалось, он это слышит. Остановилась у столика с закусками я показала ему свой телефон. Губами, ибо музыка все равно заглушила бы слова, произнесла: «Это для тебя». А затем положила его на край стола. И пошла прочь. Быстро. Очень быстро. Почти побежала…

Андрей ждал меня на парковке. Я сказала ему, что мне нужно вызвать такси, а свой телефон я найти никак не могу. Он дал мне свой. Я отвернулась и с бешенной скоростью написала одну короткую смс-ку. В телефонном справочнике нашла Кота и нажала кнопку «отправить». Затем быстро выключила телефон, развернулась к Андрею и сообщила, что его телефон разрядился. И отправила его туда, к гостям, попросить у кого-нибудь другой телефон. Глупыш. Помчался…

А такси я вызвала еще из ванной в моем номере. Я тенью мелькнула за ворота усадьбы. Машина уже ждала. С бешено колотящимся сердцем я запрыгнула на заднее сидение. И поехала. Все дальше и дальше от него… От него, который стоял все там же у колонны и смотрел фотографии в моем мобильнике. Я не знаю как быстро он получил мою смс-ку, но он ее получил. И она звучала так:

И пришла она от Андрея.

У меня очень сильно билось сердце. Я не помню, чтобы оно вообще так сильно билось когда-либо. Разве что однажды. Много лет назад. Когда я только начала встречаться с Котом. Он сыграл на мне в первый же день: сказал, что вся эта компания из молодых людей, с которыми я только что познакомилась, хочет со мной переспать. Мне было 15 лет. Мне стало страшно. А он сказал, что имеет весомый авторитет среди них, и если я стану с ним встречаться месяц-другой, то даже потом, после нашего расставания никто не посмеет ко мне подойти. Он был тогда каменной стеной, за которой я спряталась. Но он мне не нравился. Он был странный тогда для меня. И слишком уж сильно распускал руки… Прошло 1,5 месяца, и я объявила ему благодарность за спасение, после чего мы расстались. Он тогда заметно расстроился. А я спокойно продолжила жить дальше. И прожила я в этом спокойствии всего три дня.

На четвертый день я случайно увидела его возле школы с друзьями. Он стоял тогда в центре них и что-то им рассказывал. Они смеялись. Было видно, что он весьма и весьма харизматичен: все заглядывали ему в рот и ждали каждого слова. А я приближалась к ним и вдруг осознала, что мир вдруг замедлился вокруг меня. Я не слышала ничего, кроме его веселого голоса и бешенного стука моего сердца. Он заметил меня и мы сцепились взглядами. Меня потянуло к нему как магнитом. Я вдруг заскучала по его наглости, по его распущенным рукам. Я вдруг вспомнила, как он прижимал меня к двери моей квартиры в подъезде, когда провожал домой, и как он целовал меня перед расставанием до завтрашнего дня: как в последний раз. Я осознала, что готова умереть, только чтобы он поцеловал меня еще раз так же. И на этом закончилось мое детство. Я поняла, что это было: я влюбилась в него. И это длиться уже много-много лет…

Все, Катя! Хватит! Хватит рвать себя на куски! От тебя и так уже ничего не осталось.

Я ехала на вокзал. Этой ночью я собиралась вернуться в Москву, в свою пустую квартиру. Подальше отсюда. Мне нужно теперь время, чтобы залечить все, что я с собой тут натворила. Друзья, пьянки, клубы, легкие наркотики, беспорядочные половые связи — это то, что будет со мной происходить в ближайшее время. Мне необходимо перевести свой мозг в чистый спирт, а интеллект уронить до уровня креветки — так я быстрее всего приду в себя.

Но что-то очень глубоко в душе мне подсказывало, что так просто на этот раз не обойдется. Это помогало мне раньше, когда наши редкие встречи не превышали нескольких часов друг в друге. На этот раз я зашла слишком далеко и копнула слишком глубоко.

Как же мне плохо, кто бы только знал. Мне хотелось выть. Не плакать, не рыдать, а именно выть.

— Знаете, — обратилась я к водителю, — я передумала. Не надо на вокзал. Сверните сейчас налево. Я поеду на дачу. Это недалеко отсюда, я покажу дорогу.

Через полчаса я стояла на пороге домика в лесу, в котором я пряталась с Максом. Ключи все еще были у меня. Не смогла я уехать от Кота слишком далеко. И хотя я была полностью отрезана от мира, ибо один телефон я разбила, второй презентовала, а интернетом тут и не пахло — я хотела побыть хоть немного поближе к нему. Пусть он об этом и не знал.

Я отперла дверь, бросила сумку на пол, включила ночную лампу на столике у дивана и отправилась на кухню. Там в холодильнике я обнаружила наши с Максом недопитые в последний раз запасы моего любимого вина. Понижать градус, конечно, грешно, но мне же не на свидание завтра, в конце концов!

Я откупорила бутылку и выпила сразу почти половину. Внутри стало тепло. А сердце было холодным как кусок льда. И все еще бешено колотилось. Я скинула туфли, взяла бутылку за горлышко и через заднюю дверь вышла на улицу в ночь. За домом был лес. Черный и жуткий. Но мне было не страшно и я пошла туда. Босиком, накалываясь на хвою и шишки, но не замечая боли. Когда душа изрезана, втыкание иголок в пятки особых страданий не приносит.

И так, стоя посреди темноты в полном одиночестве, я закричала. Просто заорала, что было сил. Не боясь быть услышанной в этой глуши. От боли. От внутреннего несогласия с тем, что происходит. От отсутствия воли что-либо изменить. От одиночества. От огромного чувства, которое просто не помещалось у меня внутри, потому что его полагалось делить на двоих. От слабости и страха, что не смогла признаться ему. От мысли, что я никогда не смогу прийти в себя. От понимания, что я до самой смерти не смогу забыть его. От тоски, которая вместо крови бежала по моим венам. От ревности. От неимоверной усталости, которая накопилась во мне за все эти годы, пока я лепила, а потом носила до последнего момента маску развязанной самки, которая и сама гуляет и другим разрешает. Да, я не признавала измен, но только не с Котом. Не изменяли мне другие мужчины, потому что по большому счету мне было наплевать на них. Больно — по-настоящему больно — может мне сделать только тот, кого я люблю. И от того, что делал со мной Кот, было больно.