— Возможно, я не осталась бы… сначала… но мне кажется, что потом я непременно вернулась бы сама.

Алекс поднял было руку — видимо, хотел погладить ее по щеке, — но отказался от этого намерения, увидев, как она отшатнулась. В его глазах вспыхнул знакомый огонь.

— Это было выше моих сил — положиться на случай.

— Ну конечно, ведь тогда ты лишился бы возможности провести расследование. — Брук упрямо гнула свое.

— Да нет же! Черт побери…

Приглушенный зуммер сотового телефона прервал его на полуслове. Алекс невнятно выругался, наклонился и достал из-за голенища аппарат.

Брук не стала дожидаться, пока он выяснит отношения с неведомым собеседником (разговор шел на повышенных тонах и поглотил все его внимание), и покинула лабораторию. Зачем продолжать эту бессмысленную пытку? Алексу явно не до нее, он одержим своей работой, а ей требовалась от него одержимость иного рода.

Она уже перешагнула порог, когда за спиной у нее раздался настойчивый голос:

— Я вернусь через несколько дней. Жди меня в рыбачьем домике на озере!

Брук оставила его слова без ответа и молча закрыла за собой дверь.

* * *

В рыбачьем домике давно требовалось устроить генеральную уборку. В последние месяцы у Брук практически не оставалось свободного времени, и впервые получилось так, что на предстоявший уик-энд не было никаких планов. Тем лучше. Когда Ди с Клиффом вернутся из свадебного путешествия, это уединенное жилище станет уютным гнездышком для новобрачных.

Загружая в свой старый «пинто» чистящие средства, тряпки и щетки, запасные лампы и чистое постельное белье, Брук упрямо твердила себе, что едет туда ради молодоженов и что это никак не связано с обещанием Алекса вернуться.

Она не собирается высматривать его автомобиль на дороге, она вообще не будет его ждать и морочить себя несбыточными надеждами. Алекс сделал все что мог, он по-своему был с ней добр, — и это конец. Его жизнь — далеко отсюда, в Амарилло, а ее жизнь — здесь, в Квиксилвере. Да, они чудесно провели время, им было очень хорошо вдвоем, но она взрослая и разумная женщина. Только восторженные школьницы всерьез верят, что если мужчина занимается с женщиной любовью — значит, он непременно ее любит.

Занимается любовью…

Брук так увлеклась размышлениями о том, насколько это выражение соответствовало происходившему, что чуть не пропустила нужный поворот. Она всегда старалась быть честной с собой. Алекс не зря повторял с таким упорством, что они занимались любовью, он не ошибся — по крайней мере на ее счет. Они действительно занимались любовью — восхитительной, сумасшедшей, нежной…

Значит, Алекс вполне заслужил звание великолепного любовника. Наверное, у него богатый опыт в этом деле — в отличие от самой Брук, — и он знает, что женщина получает гораздо большее удовольствие, если верит, что партнер ее любит. Брук хотела этого избежать, но он все равно ей не поверил. И был совершенно прав!

А она изо всех сил пыталась скрыть терзавшие ее боль и одиночество, упрятать их на самое дно души, туда, где они причиняли ей меньше всего вреда. Вспоминая о том, как настойчиво и бережно помогал ей открыться Алекс и как он поддержал ее, когда она оказалась со своим горем лицом к лицу, Брук всякий раз задумчиво улыбалась. Он обнимал ее так нежно, словно и сам чувствовал ее боль.

Брук заставила себя очнуться и упрямо сжала губы. Стоило ей узнать Алекса поближе, и стало ясно, что этот малый готов пожертвовать кем угодно — даже самой Брук — ради собственного благополучия. Невзирая на то что он был настоящим бриллиантом среди мужчин. Увы, даже это не означает, что он способен на настоящую любовь.

Возможно, их идиллия объяснялась проще: Алексу было неловко. Да, он мог вообразить, что Брук влюбилась в него по уши, и оттого почувствовал себя виноватым и чем-то ей обязанным.

При одной мысли об этом Брук моментально вспыхнула от унижения. Неужели она пала так низко и вела себя так откровенно? К чему отрицать? Она не просто влюбилась — она потеряла голову.

Наконец показался рыбачий домик. Брук остановила машину на привычном месте и заглушила мотор. Она с наслаждением вслушивалась в тишину. Никакого сравнения с суетой и вечным шумом, преследующими человека в городе.

Она даже подумала, что стоило бы продать городской дом и совсем перебраться сюда, в глушь. Имея автомобиль, она прекрасно бы успевала каждый день на работу. Если она ее не потеряет.

Брук вытащила с заднего сиденья сумку с принадлежностями для уборки, занесла ее в дом и распаковала. Затем вернулась к машине за одеялами и постельным бельем.

Внезапно она застыла как вкопанная в двух шагах от автомобиля. Ее растерянный взгляд перебегал с одного колеса на другое. Наконец она обошла машину кругом.

Колпаки на колесах были в точности такие, как прежде, только выглядели гораздо новее. Они не были помятыми и даже блестели. Брук выпрямилась, подбоченившись. Может, превращение случилась еще в городе, когда она загружала машину возле дома? Нет, вряд ли! Брук всегда относилась к машине с вниманием и не могла пропустить такую важную деталь, как бы ни была погружена в свои мысли.

Но ведь это означало…

До нее донесся скрип кресла-качалки. Она подняла голову и удивленно распахнула глаза. На крыльце сидел Алекс, как будто сто лет не сходил с этого места. Он удобно откинулся на широкую спинку, а длинные ноги в знаменитых сапогах из кожи гремучей змеи положил на перила.

А еще он смотрел на нее — он буквально ел ее глазами.

У нее что-то оборвалось внутри. Колени задрожали, ноги стали ватными. Брук стояла ни жива ни мертва и с трудом обретала дыхание. Вдох — выдох. Вдох — выдох. С чего бы это? Как будто она никогда не видела Алекса Брэдшоу! Они и расстались-то всего три дня назад.

Целых три дня назад! Три бесконечных, невыносимых дня. Три дня душевной боли и пыток…

Он убрал ноги с перил, но не спешил подниматься с кресла.

— Иди ко мне!

Брук не помнила, как добралась до крыльца на непослушных, неловких ногах. Она стояла возле нижней ступеньки и не могла отвести взгляд от его колдовских глаз. Она хотела сказать ему, что их отношения не могут продолжаться, потому что ее сердце не выдержит таких взлетов и падений и разорвется от горя или от радости.

Его повелительный жест приказал ей подняться на крыльцо.

Брук повиновалась. Когда она подошла вплотную, Алекс обнял ее и усадил к себе на колени, лицом к лицу.

Завороженная его взглядом, она затаилась и ждала, что будет дальше. Он провел ладонями по ее бедрам, и она ощутила, что заражается снедавшей его лихорадкой страсти.

— Как я и говорил, — начал он так невозмутимо, будто продолжал только что прерванный разговор и с момента их последней беседы не прошло целых три дня, — мне необходима была не только твоя помощь в расследовании. Мне была нужна ты, ты сама! И очень скоро мне стало ясно, что я тебя люблю!

В груди у Брук словно расцвел какой-то сказочный дикий цветок. Желая выразить охватившую ее радость, она прижалась к нему и почувствовала, как оживает и напрягается его плоть.

— Замри и не двигайся, не то я не смогу договорить до конца! — еле вымолвил он.

— Ну так постарайся быть кратким! — игриво прошептала Брук и легонько поцеловала его в губы.

— Ладно. Ты выйдешь за меня?

— Да!

— У нас будут дети?

— Да!

— Ты соглашаешься со мной, лишь бы я скорее заткнулся?

— Да!!!

Брук таяла от звуков его голоса, от низкого, раскатистого смеха. Она больше не уклонялась от его ласк и ответила на долгий страстный поцелуй, полный предвкушения и обещания. Никогда в жизни ей не надоест целоваться с этим удивительным мужчиной!

Когда он попытался отодвинуться, Брук что-то сердито пробурчала и потянулась за ним, но Алекс удержал ее, ласково сжав лицо ладонями.

— Я покупаю новую фабрику в Амарилло, — сообщил он. — Твой опыт мог бы мне очень пригодиться.

— Только не говори, что это фабрика презервативов! — в ужасе воскликнула она.

— Нет, — усмехнулся Алекс, — это кондитерская фабрика.

— Это другое дело! Шоколад?

— Угадала! Так ты поедешь со мной?

— Да!

— Брук!

— Хм-м…

— Ты опять опустилась до подлого соглашательства?

— Да! Ну теперь мы можем войти в дом?

— А чем тебе не нравится здесь? — Он прижался к ней так, что у Брук потемнело в глазах от желания.

— Элайя…

— Он отправился в гости к сестре в Шривпорт. Брук так и подскочила.

— Он что, поехал на своей старой колымаге? Она же развалится на полпути!

Алекс покачал головой и загадочно улыбнулся:

— Он обкатывает новую модель «доджа», специально для Техаса!

— Ты… Не может быть!

Но, конечно же, так оно и есть. Она обняла Алекса за плечи и прошептала:

— Я люблю тебя!

Алекс и сам не заметил, когда ее проворная ручка успела проскользнуть между их телами и расстегнуть пояс на его джинсах.

Он рассмеялся, прижал ее к себе еще сильнее и воскликнул:

— Ну ты и язва!

— Да!