Мисс Кейн не могла также не думать, что невыясненные смерти тяжелым бременем ложатся и на плечи сэра Джона. Очевидно, что он начал терять вес, прежде хорошо подогнанная одежда теперь мешком сидела на его фигуре. Глаза ввалились еще глубже, словно он совсем не спал, и все же в них сохранился тот блеск, который Уэллстоун назвал хищным. Сэр Джон все еще тщательно зачесывал волосы назад, но теперь пряди выглядели разрозненными, тощими и тусклыми, словно он забыл смыть с них вчерашнюю помаду.

  Эллианна жалела беднягу, который трудился так тяжело, что подорвал свое здоровье, так что она приняла его приглашение на лекцию в Медицинское общество. Тетя Лалли храпела рядом с ней, но сэр Джон, кажется, счел занимательной тему кровопускания. Эллианна сочла ее внушающей отвращение, причем настолько, что ее аппетит совершенно пропал к тому времени, когда они после лекции отправились ужинать в «Кларедон». Она не испытывала желания пробовать на вкус креветки в масле, которые жадно поглощала тетя Лалли, да и узнавать вкус поцелуев сэра Джона ей тоже расхотелось.

  Эллианна подумала о том, чтобы провести эксперимент с лордом Стриклендом – выяснить, настолько ли его поцелуй омерзителен, как она помнит. Возможно, недавнее ознакомление и понимание физических качеств мужчины сможет помочь ей изменить это мнение. Эллианна знала, что барон сможет немедленно стать перед ней на одно колено; все, что ей нужно сделать – это помахать у него перед носом поместьем Фэйрвью. Но она не хотела заполучить лорда Стрикленда. Эллианна только хотела узнать, сможет ли прикосновение другого мужчины заставить ее кровь петь, а ее кости – таять. Если для этого сгодится любой человек, то тогда в лорде Уэллстоуне нет ничего исключительного, и она сможет выбросить его из памяти раз и навсегда.

  Кроме того, Гвен, кажется, увлеклась толстобрюхим бароном. Во всяком случае, она увлеклась идеей перевоспитать его. Если Стрикленд будет занят, так рассудила леди Уэллстоун, то у него не останется времени посещать бордели и публичные дома. Если барон устанет от танцев, прогулок в коляске и от того, что он прикидывается паинькой на четырех различных приемах за ночь, то ему не понадобится дополнительная женская компания. Он может даже превратиться в достаточно почтенного джентльмена среднего возраста, вынуждена была признать Эллианна, особенно теперь, когда его белье было свежим, а волосы в носу подстрижены. Если только сердце Стрикленда не откажет раньше.

  Сейчас барон более уверенно ощущал себя в ее компании, особенно когда в программе вечера значилась игра в карты. Эллианна согласилась сопровождать его и Гвен на небольшой прием к леди Макфи вместо того, чтобы посетить один из более масштабных балов. Она не особенно любила играть в карты, но при этом и не осмеливалась появляться в обществе без компаньонки или сопровождающего. Кроме того, очень маловероятно, что на таком скучном мероприятии окажется Уэллстоун.

  Как выяснилось, Эллианна все еще не привыкла к терминологии лондонского света. Под небольшим приемом понималось мероприятие всего с сотней или около того гостей вместо трехсот или более, которых амбициозные хозяйки умудрялись втискивать в свои бальные залы. Она с радостью заняла место в комнате для игры в карты вместо того, чтобы терпеть очередные знакомства и домогательства.

  Гвен весело помахала ей рукой, с радостью оставаясь среди своего кружка старых холостяков и вдовцов, где она могла танцевать, сплетничать и пить шампанское. Пока мисс Кейн находится в карточной комнате вместе со Стриклендом, решила Гвен, сама она может ослабить бдительность, на которой настаивает ее дорогой, но пустоголовый пасынок.

  Положив ладонь на предплечье Стрикленда, Эллианна прошла через бальный зал. Она знала, что все наблюдают за ней, и понимала, что заслуживает их внимания. Ее платье – самое дорогое из всех, какими она владела, – сшито из темно-серого переливчатого шелка и отделано черным стеклярусом в виде филигранных узоров на корсаже и подоле. Наряд стоил своей цены и каждой кропотливо пришитой к нему бусины, потому что девушка ощущала себя в нем королевой. Ансамбль дополняли рубиновый кулон и черное перо в заплетенных волосах, касавшееся ее щеки. Должно быть, Эллианна привыкла к всеобщему вниманию, потому что даже не покраснела. Вот видишь, сказала она себе, тебе не нужна уверенность в поддержке Стоуни. Ты можешь прекрасно справляться и без него.

  Она улыбнулась Стрикленду и тот едва не споткнулся.

  – Послушайте, неужели у меня опять остался соус на подбородке, а?

  – Нет, ничего подобного. Мне просто интересно…

  Барону тоже было интересно: какую часть выигрышей он сможет оставить себе вместо того, чтобы отдать их на чертову благотворительность.

  Эллианна огляделась и заметила дверь в комнату для ужина, где в это время было пусто. Она втащила Стрикленда внутрь.

  – А? Что такое? Если вы голодны, мисси, то вам придется подождать. Хотя вы выглядите так, словно ешьте не больше птички. Одна кожа и кости, а?

  Вот так, а она-то считала, что в новом платье выглядит красивой. Тем не менее, Эллианна была настроена решительно.

  – Нет, милорд. Я не голодна. Мне просто любопытно. Я хочу знать, хотите ли вы поцеловать меня еще раз.

  Стрикленд сделал три шага назад, измеряя взглядом расстояние до двери.

  – Не могу сказать, что хочу этого. Если только вы решите передать мне Фэйрвью. Тогда, если вы захотите, я поцелую даже ваш зад. То есть, прошу прощения, я буду очень вам благодарен.

  – Но вы больше не хотите жениться на мне?

  – Черт побери, я никогда не хотел жениться на вас! Я хотел вернуть поместье, которое выиграл у меня ваш проклятый банк.

  Эллианна топнула ногой. Все шло совсем не так, как она ожидала.

  – Раз и навсегда, банк ничего не выигрывал: вы лишились своих земель, потому что не выплатили займы.

  – Тогда о чем эта пустая болтовня? Насчет поцелуев и женитьбы, а? – Барон вытер лоб носовым платком. – Не говорите, что вы ищете себе мужа и решили выбрать меня?

  – Господи Боже, нет.

  – Что ж, вам не следует говорить таким возмущенным тоном. Это вы завели такой разговор. Поцелуи, черт побери. Ни одной воспитанной юной мисс не следует говорить о подобных вещах. Это неприлично.

  Гвен следует гордиться своей работой. Она взяла совершенно омерзительного развратника и превратила его в благопристойного человека.

  – Вы совершенно правы, – проговорила Эллианна. – Не проследовать ли нам в комнату для игры в карты?

  Стоуни наблюдал.

  Он был в опере, не сводя глаз с ложи ее светлости на тот случай, если какой-нибудь пройдоха попытается сманить Эллианну лимонадом или распутством. Он на расстоянии следовал за ее компанией в Сэдлерс-Уэллс, не доверяя ее безопасность сыщику с Боу-стрит. Виконт ехал следом за экипажем в парке, когда они с Гвен выезжали на прогулку, и заглядывал в окна на Бонд-стрит, когда женщины отправлялись на примерки.

  Но на медицинскую лекцию по кровопусканию он не ходил. Есть пределы даже для его верности. Кроме того, сэр Джон склонен к меланхолии, но не аморален. И миссис Гудж взяла с собой сумочку с рукоделием.

  Но сегодня ночью Стоуни не мог оторвать глаз от Эллианны. Бусины на ее платье отражали свет от свечей и сверкали, словно фейерверки. Черное перо у лица подчеркивало ее изящные скулы и кремовый цвет лица. Рубин в декольте привлекал внимание к ее высокой, молочно-белой груди. Эллианна выглядела великолепно.

  Но вела себя как дура. Все в ней подчеркивало ее проклятое богатство. И чем она занимается, убегая с Стриклендом подобным образом? Не важно, что говорит Гвен, этот человек хотел заполучить ее имущество. Барон уже доказал, что ради этого может сделать почти все.

  Стоуни последовал за ними к двери столовой, а затем рассмеялся над собой. Стрикленд, вероятно, ищет храбрость в бутылке для того, чтобы сесть за карточный стол вместе с Эллианной. Барон был весь покрыт потом, когда они вышли из столовой несколько минут спустя, и держался от нее так далеко, как это только возможно, по пути в карточную комнату. Стоуни наблюдал за тем, как они заняли свои места, а затем вышел на балкон, чтобы выкурить сигару. Он был удовлетворен. Пока что мисс Кейн в безопасности.

  Когда Стоуни вернулся, бросив взгляд через дверь, они все еще играли в карты. Эллианна выглядела скучающей, она внимательно наблюдала за другими игроками, пока ее противники обдумывали ход. Стрикленд ухмылялся, и неудивительно, ведь перед ним громоздилась кучка монет. Стоуни предположил, что барон смирился с тем, что отдаст свою долю на благотворительность, но теперь играет ради удовольствия выигрывать. Учитывая, сколько денег он экономит, не посещая дома терпимости, Стрикленд может позволить себе быть щедрым.

  Стоуни оставил их посреди раздачи карт и отправился в бальный зал, чтобы присмотреть за Гвен. Она стояла вместе с хозяйкой приема и несколькими другими леди, вероятно, планируя судьбу какого-нибудь несчастного холостяка. Виконт предпочел направиться в другую сторону.

  Невеста Чарли сидела одна рядом с поникшим фикусом. Леди Валентина выглядела такой же несчастной, как и растение в горшке.

  Стоуни уселся рядом с ней.

  – Вот это да, не говорите мне, что лорд Чарльз уже покинул вас, ведь он совсем недавно подарил вам обручальное кольцо?

  Леди Вал подняла голову и улыбнулась, радуясь тому, что ей не придется сидеть одной на протяжении целого танца, как несчастной девушке без кавалеров. Вместо этого рядом с ней будет самый привлекательный мужчина в зале.

  – Привет, Уэллстоун. Ваш друг наверху, чинит одежду. Неуклюжий олух снова споткнулся во время кадрили. По крайней мере, на этот раз он порвал собственный рукав, а не мое платье. Но заставил нас обоих выглядеть весьма неловко.

  Стоуни рассмеялся в ответ на ее раздражительное поведение.

  – Могло быть и хуже. Он мог бы порвать свои брюки. Желтые панталоны, не так ли?