– Послушайте, Уэллстоун, – произнес он, его голос стал бодрее после отличной трапезы и громче от вина. – Вы оставили меня в дураках, вот так-то.

  Оставить в дураках безмозглого барона не составит труда. Стоуни еще раз напомнил себе, что он – хозяин дома. Если правило разделять гостей противоположного пола после обеда не имело смысла, то не стоило говорить и об оскорблении собственных гостей в своем же доме. Если гость почувствовал себя оскорбленным, этот хам может уйти. Но Стоуни сам пригласил этого человека, подчиняясь мимолетному порыву, который в то время казался заслуживающим внимания. Поэтому он только приподнял светлую бровь и спросил:

  – Как так, сэр?

  – Я думал, что вас интересует младшая девчонка Кейн, а не мегера-наследница. Я признаю, что она выглядит лучше, чем я когда-либо видел ее. Влияние вашей мачехи, готов поспорить. Тем не менее, вам следует передумать. Она не станет для вас послушной женой.

  Возможно, этот человек не такой уж дурак. Мисс Эллианна Кейн – одна из наименее послушных, наименее удобных женщин из всех, с кем Стоуни когда-либо встречался. Однако она тоже гостья в его доме и виконт не допустит, чтобы ее имя склонял старый развратник с тушеной морковью на шейном платке.

  – Это проблема возникнет у кого-то другого, – ответил Стоуни так небрежно, как только позволяли напрягшиеся мышцы на его лице. – Я просто помогаю молодой подруге моей мачехи освоиться в городе, а не подыскать себе мужа.

  Стрикленд засмеялся.

  – Я знаю, что видел. Осмелюсь сказать, что это видели все в гостиной. Но могу сказать, что, судя по тем убийственным взглядам, которые вы бросаете на меня, вы не хотите слишком рано раскрывать свои планы. Совершенно верно, мой мальчик, совершенно верно. Не было официального объявления, ничего не подписано, ни объявления в газетах – это означает, что вы все еще можете пойти на попятный. Не торопитесь, приятель. Как только вы получше узнаете эту ведьму, то обрадуетесь, что не связали себя обещанием. Иначе после свадьбы вы точно свяжетесь с Бедламом. – Барон от души рассмеялся, заставив половину присутствующих мужчин повернуться к нему. – Конечно, к тому времени вам уже не нужна будет жена, а только хор мальчиков, чтобы присоединиться к нему.

  Стрикленд хлопнул себя по мясистому бедру. Насколько Стоуни известно, там находились пятна от телятины, ягненка и говядины. Затем, до того, как Стрикленд обнаружил, что его зубы присоединились к моркови на манишке, барон проговорил:

  – Кстати, вы все-таки разыскали младшую сестру? Мисс Изабеллу Кейн, я имею в виду?

  Стоуни огляделся, убедившись, что сэр Джон не слышит его, и начал лгать.

  – Конечно. Небольшое недопонимание привело к затруднительной ситуации. Мисс Изабелла гостит у родственников на севере. Она уехала до того, как получила записку от сестры, что та приезжает в город, а мисс Кейн выехала из дома, не узнав о планах мисс Изабеллы. Полагаю, нужно подписать какие-то бумаги, касающиеся собственности тетки, но они могут подождать. Гвен убедила мисс Кейн ненадолго принять участие в развлечениях Сезона, а не возвращаться домой ожидать приезда сестры от этих родственников.

  Один из джентльменов поблизости сделал едкое замечание:

  – Надеюсь, у этих родичей головы покрепче, чем у леди Августы.

  Даже Стрикленд не счел эти слова забавными, потому что отзывался о леди Августе с удивительной теплотой. Может быть, старая скряга что-то оставила по завещанию и Стрикленду тоже. Переменив тему, барон произнес:

  – Я не знал, что девушки в хороших отношениях с чансфордской ветвью семьи. Старый маркиз поклялся, что никогда не признает Эллиса Кейна или кого-то из его детей.

  – Но нынешний маркиз Частон – дядя девушек, – предположил Стоуни, чтобы никому не пришло в голову слишком внимательно вслушиваться в его бредовую историю. – Возможно, он переменил свое мнение.

  – Или увидел способ наложить лапу на наследство младшей сестры. Ей ведь еще нет двадцати, не так ли?

  Стоуни ответил:

  – Нет, полагаю, что еще нет.

  – Что ж, Частон все равно будет лучшим опекуном для девчонки, чем любой из родственников со стороны Кейнов. Большинство из них – контрабандисты. Леди Августа клялась, что на деньги именно от этого промысла был основан банк. Черт, если девчонка отправилась навестить кого-то из них, то вернувшись, станет разговаривать как торговка рыбы с Биллинсгейта8 .

  Или как попугай пирата.

  Стоуни снова посмотрел на часы. В этот раз он слегка постучал ими по столу, чтобы треклятая штука начала работать.

  Затем лорд Олдершотт нанес завершающий удар, опорожнив желудок прямо в серебряную вазу Стоуни.

  В гостиной дела шли не намного лучше.

  Во-первых, леди Валентина на самом деле ничего не знала про Изабеллу. Она была на несколько лет старше Изабеллы, давно вращалась в лондонском обществе, и имела иной круг знакомств, а не тот, который могла бы поощрять леди Августа.

  – Нет, мне жаль, но я не могу больше ничем помочь, – сказала леди Вал, проверяя, не выпали ли какие-нибудь шпильки из прически прежде, чем занять место на диванчике рядом с Эллианной. – Но почему вы хотите знать подруг вашей сестры? Юные девушки все такие дурочки, – заметила она, словно Эллианна уже впала в старческий маразм.

  – Я надеялась запланировать небольшой прием, когда сестра вернется, – объяснила Эллианна. – Ее путешествие не могло быть приятным, учитывая похороны тети Августы и все такое, и я хотела, чтобы Изабелла немного повеселилась перед тем, как мы отправимся домой. Однако в доме на Слоан-стрит не так много месте, так что я хотела бы пригласить только самых близких знакомых Изабеллы. И моих, конечно же, – добавила она, на тот случай, если леди Валентина подумает, что Эллианна отвергает ее предложение дружбы. Молодая женщина представляла собой поверхностное смешение моды, снобизма и гонки за развлечениями; иными словами, типичную лондонскую мисс. Тем не менее, она, кажется, являлась веселой и добродушной собеседницей, чьей самой большой заботой было количество ее самых дорогих друзей, которое сможет разместиться в церкви Св. Георгия во время ее свадьбы. Судя по ее словам, Эллианна решила, что туда будет приглашена половина Лондона.

  Подробно описав Эллианне свои свадебные планы, от платья, которое она наденет до цветов, которые понесет в руках, леди Валентина поплыла к фортепиано, настроенного ради приема, и начала наигрывать популярную песню.

  Жена кузена Гвен и ее сестра, миссис Коллинз, заняли освободившееся место рядом с Эллианной, и начали расспрашивать о ее связях с Уэллстоунами.

  Эллианна огляделась в поисках хозяйки дома, но Гвен и герцогиня беседовали, склонив головы, в противоположном углу комнаты. Эллианна отдала бы свой месячный доход, чтобы узнать, что именно замышляют эти очаровательные леди, но не могла вмешаться в их разговор. Леди Олдершотт и еще одна женщина, представленная Эллианне раньше и с которой она еще не успела поговорить, рассматривали коллекцию стаффордширских собачек на каминной полке. Последние две гостьи, тоже оставшиеся в памяти Эллианны только именами, должно быть, отправились в дамскую комнату. Никто не собирался вмешиваться в этот грубый допрос.

  Эллианна вздернула подбородок. Стоуни узнал бы этот признак гордой решимости, но миссис Коллинз предпочла проигнорировать его.

  – Дорогая Гвен всегда водит за собой ту или иную несчастную девицу, – проговорила вдова. – Неужели у вас нет собственных респектабельных родственниц? Конечно, были какие-то неприятности, связанные с леди Августой, не так ли?

  Эллианна ответила самым туманным комментарием.

  – Я удивлена, что женщина с вашими достоинствами не наняла себе компаньонку знатного происхождения.

  Кузина прыснула, и Эллианна задумалась, не предлагает ли себя миссис Коллинз на это место. Эллианна скорее взяла бы в дом удава, чем такую склочную женщину.

  – Моя тетя Лавиния, миссис Гудж, достаточно хорошо выполняет обязанности компаньонки. Тете Лалли не нравятся вечерние приемы, но леди Уэллстоун оказалась достаточно любезной, чтобы включить меня в некоторые из ее планов, такие, как поход по магазинам, утренние визиты и театр.

  Миссис Коллинз вскипела от злости. До этого Гвен никогда и никуда не приглашала ее, а ведь она – дальняя родственница. Хм, во всяком случае, они стали родственницами благодаря браку. Кстати, о браке: вдова намеревалась снова вступить в это счастливое состояние, как только найдет того, кто заплатит по ее счетам. Проживая в убогих комнатушках на скудную ренту, миссис Коллинз обладала амбициями, намного превосходившими ее виды на будущее. Она надеялась переехать в Уэллстоун-хаус вместе с родственниками, но они поселились в отеле. Там не было места, да ее туда и не приглашали, даже если бы вдова захотела бы терпеть гадких, непослушных племянников и племянниц.

  Оставался еще сам Уэллстоун. Все знали, что он на мели, играет роль Принаряженного Фреда для одиноких леди, но что с того? У него есть этот особняк, еще громадный дом в деревне, титул и уважаемое место в обществе. Миссис Коллинз не волновало, как виконт отрабатывает свое жалованье, лишь бы только он делился им. Кроме того, джентльмен, путешествующий из одного будуара в другой, не может быть слишком придирчив к небольшим романам своей жены. Ее первый муж как раз и был таким придирчивым, и чертовски неприятно вел себя во время сцен, пока сердечный приступ не свалил его во время одного из припадков ревнивой ярости. Уэллстоун молод, строен и хорош собой, и миссис Коллинз не стала бы ни в малейшей степени возражать против того, чтобы делить с ним постель – по крайней мере, до тех пор, пока не обеспечит его наследником. А это счастливое событие, как она знала, должно произойти чем скорее, тем лучше, потому что если джентльмен может подождать до средних лет, чтобы начать заполнять детскую, то женщина – нет.