Салиму повезли в Пресвитерианскую больницу. Прежде чем двери лифта закрылись, Саймон успел крикнуть Блейз, что встретится с ней там. Ему было слышно, как внизу взвыла сирена – это «Скорая» отъехала от дома. Он мог лишь догадываться, что сейчас творится в душе у Блейз. Впрочем, у него на душе было не лучше. Они занимались любовью в те минуты, когда Салима могла умереть.

Не успел он спуститься вниз, как швейцар поймал для него такси. Когда же Саймон пообещал заплатить двойную цену, водитель – хотя это и стоило немалых усилий – доставил его в больницу за двенадцать минут. Дав шоферу две двадцатидолларовые банкноты, Саймон вбежал в приемный покой и спросил, в какой палате лежит Салима Стерн. Она носила фамилию отца. В ответ ему было сказано, что ее только что поместили в палату интенсивной терапии.

Дежурная медсестра объяснила ему, где это, и Саймон зашагал по лабиринту коридоров, высматривая Блейз. Наконец он ее отыскал – в крошечной палате, с двумя врачами и тремя медсестрами. Салима все еще была без сознания. Блейз безутешно рыдала в углу. Саймон подошел и обнял ее за плечи, но она стряхнула его руки. В его глазах тоже стояли слезы. Затем врач велел им подождать в коридоре. Саймон молча вышел вслед за Блейз в небольшой вестибюль. Кроме них, здесь никого не было, чему Блейз была несказанно рада. Она повернулась к Саймону и посмотрела ему в глаза. В ее взгляде он прочел целую гамму чувств – и немой укор, и боль, и даже ненависть. Правда, последняя предназначалась ей самой.

– Ты понимаешь, что мы наделали? Черт возьми, мы занимались любовью, и я даже не встала, чтобы проверить, как там она. Я так устала, что сразу уснула. Инсулиновая помпа вышла из строя, катетер отсоединился, и она целую ночь не получала инсулин.

Врачи сказали ей, что у Салимы диабетический кетоацидоз, который может иметь фатальный исход, хотя такое случается крайне редко.

– Когда мы ее нашли, она уже могла умереть. Ее жизнь до сих пор в опасности, – сквозь рыдания сказала Блейз. – Она умирала, а мы с тобой трахались!

– Неправда, мы не трахались, – убитым голосом возразил Саймон. Ему тоже было не по себе. – Мы занимались любовью. Боже мой, Блейз, мы ведь с тобой тоже люди. Мы тоже имеем право уснуть от усталости. Такое могло случиться даже тогда, когда мы спали в разных постелях. Время от времени такие вещи происходят. Я как-то раз видел, как это случилось с одним ребенком в школе, среди бела дня. Ты – прекрасная мать. Редко кто заботится о своем ребенке так, как это делаешь ты.

– Но только не этой ночью, – бросила она в ответ, одарив его колючим взглядом, после чего рухнула на кушетку. Саймон не посмел приблизиться к ней и сел на стул в противоположном углу.

– Мне уйти? – негромко спросил он. – Не стесняйся, так и скажи.

Блейз покачала головой и вновь разрыдалась. Саймон поднялся со стула и подошел к ней. На этот раз его руки она стряхивать не стала. И лишь сильнее расплакалась, уткнувшись лицом ему в грудь.

– Саймон, – прошептала Блейз. – Что будет, если она умрет?

Он молча молил бога, чтобы этого не произошло. Они просидели так еще час, и все это время он не разжимал объятий. Наконец к ним вышел незнакомый интерн. Сняв маску и перчатки, он с улыбкой посмотрел на обоих.

– С ней все будет в порядке. Она пришла в сознание. Скажу честно, ваша дочь изрядно напугала нас, но она девушка сильная. И не корите себя, такие вещи случаются. Для пациента с диабетом первого типа у нее на редкость хорошее здоровье. Так что следует отдать должное вашей заботе о ней. Но это не значит, что вы должны жить в вечном страхе. За всем не уследишь, даже если вы не будете спускать с нее глаз. Просто отошел катетер. Такие вещи редко, но случаются.

– Я всегда, перед тем как лечь спать, проверяю, как она, – сквозь слезы ответила Блейз. Правда, теперь это были слезы облегчения. Утро выдалось просто кошмарным, а ведь еще только полдень.

– Судя по уровню сахара в крови, скорее всего, катетер отсоединился рано утром. Так что, даже если вы и проверили бы ее, скажем, в полночь, разницы не было бы никакой. Однако вы ее вовремя нашли. Потому что, опоздай вы даже немного, и исход мог быть совершенно иной. Но вы все сделали правильно, – заверил их будущий врач. Его слова взбодрили Саймона даже больше, чем Блейз. Все утро он ощущал себя едва ли не преступником, думая, что это произошло по его вине.

– Нам можно к ней? – первым спросил он.

– Разумеется. Мы продержим ее у себя еще сутки, пока не нормализуется уровень сахара в крови. После чего отпустим домой, – добавил интерн.

Блейз вскочила с кушетки и поспешила в палату. Саймон тут же последовал за ней. Салима была бледна и вообще выглядела так, будто побывала в автокатастрофе, однако, когда они вошли к ней в палату, слабо улыбнулась. Самое худшее было позади.

Впрочем, все как один знали: ее всю жизнь будет сопровождать риск впасть в диабетическую кому или в инсулиновый шок. Собственно говоря, именно по этой причине Блейз и поместила ее в Колдуэлл. Она просто не могла позволить себе все время ходить по краю пропасти, постоянно переживая за дочь, особенно когда бывала в отъезде. Тем более что тогда Салима была еще ребенком. Теперь она, по крайней мере, в дневное время способна определить, что с ней что-то не так, узнать признаки надвигающегося приступа и предупредить окружающих. Увы, сегодня все случилось ночью, во сне.

– Боже, как ты напугала меня! – сказала Блейз, наклонившись, чтобы ее поцеловать. Салима улыбнулась, поняв, что мать пришла не одна.

– Простите, что я напугала вас обоих, – хриплым голосом ответила она. – Я ночью проснулась, чувствуя, что со мной что-то не так. Но я подумала, что это грипп, и снова уснула. Наверно, катетер уже отсоединился, а я этого не поняла.

Было видно, что ей все еще плохо. Она даже не стала проситься домой. Салима ненавидела больницы, но ей придется пробыть здесь по меньшей мере до следующего утра, пока ее организм окончательно не придет в себя после перенесенного шока. Сегодня ночью она оказалась на волосок от смерти, и Блейз была невыразимо благодарна судьбе, что ее дочь жива. Первой мыслью было позвонить Гарри и сказать ему, что случилось, но потом Блейз решила, что звонить ему нет смысла. Можно подумать, он стал бы переживать по этому поводу.

Они с Саймоном еще какое-то время посидели в палате, но затем пришла медсестра и сказала им, что родственникам долго засиживаться в палате интенсивной терапии нельзя, поскольку Салиме нужен покой. Блейз отметила про себя, что дочь уже не такая бледная. Она наклонилась к Салиме и поцеловала, пообещав скоро вернуться.

– Привези мой ноутбук и айпод, – велела Салима Саймону. Тот улыбнулся. Ага, похоже, ей уже лучше. Не то что утром, когда Блейз с криком бежала через всю квартиру. У него словно камень свалился с души.

– С удовольствием, – с широкой улыбкой ответил Саймон. Он был рад за Салиму.

Блейз продиктовала дежурной медсестре все свои телефонные номера. Та их записала и вопросительно посмотрела на Саймона.

– С вашей дочерью все будет в порядке, – заверила она их обоих. – Вы тоже оставите свой телефонный номер, или тех, что сообщила ваша жена, будет достаточно? – спросила у Саймона медсестра. Саймон в ответ удивленно уставился на нее, не зная, что сказать. Было бы крайне неловко объяснять, что он не отец Салимы, а Блейз ему не жена. Он какое-то время колебался, прежде чем ответить.

– Думаю, ее номеров достаточно. Мы с ней будем вместе. И вернемся сюда через пару часов. Если возникнут проблемы, тотчас звоните нам.

– Пока с ней все в порядке. Для нас главное – стабилизировать уровень сахара в крови, и еще ей нужен покой. Если все будет хорошо, завтра ее выпишут.

Врач уже сказал им то же самое. Поблагодарив медсестру, они ушли. Глядя на обоих, можно было подумать, что оба чудом остались живы после страшной катастрофы.

– Представляю, что за вид у меня сейчас, – сказал Саймон, когда они с Блейз ехали в лифте, – если она приняла меня за отца Салимы. Впрочем, я и ощущаю себя им.

– В таком случае, меня можно принять за ее бабушку или даже за твою, – с усталой улыбкой пошутила Блейз. Это надо же, медсестра приняла их за супругов! – Я страшно перепугалась, когда нашла Салиму в коме, – добавила Блейз, не в силах выбросить эту картину из головы, затем печально посмотрела на Саймона: – Извини, если я обвинила тебя в случившемся, пусть даже косвенно. Мне было ужасно стыдно, что, когда она была на волоске от смерти, мы с тобой занимались любовью.

– Мне тоже, – признался Саймон. Впрочем, теперь оба знали, что несчастье случилось позже, уже под утро. Даже если бы Блейз проверила дочь, это не отвратило бы беды. И все же сама мысль о том, что Салима едва не умерла, потрясла обоих. Блейз благодарила судьбу, что худшего не произошло. И Саймон тоже.

– Извини, что я была резка с тобой, – с виноватым видом извинилась перед ним Блейз, когда они вышли из больницы. Саймон остановился и пристально посмотрел на Блейз.

– Ты испугалась, что твой ребенок умирает, я же был тот, с кем ты, по твоим словам, трахалась прошлой ночью. Ты имела полное право испугаться, распсиховаться и во всем обвинить меня. Я бы на твоем месте сделал бы то же самое. Так что давай забудем об этом. – С этими словами он обнял ее за плечи, и они вместе остановили такси. Вернувшись домой, они легли в ее постель и крепко прижались друг к другу. Блейз до сих пор била дрожь. На этот раз они не стали предаваться любовным утехам. Они лежали, крепко обнявшись, и благодарили бога за то, что Салима жива.

Салима вернулась домой уже на следующий день. И, хотя она по-прежнему была слаба, в целом состояние ее было удовлетворительным. Врач сказал, что для того, чтобы окончательно прийти в норму, ей понадобится еще день-другой. Еще он порекомендовал первое время посидеть дома и никуда не выходить. У нее же не было сил даже на то, чтобы петь, – верный признак того, что она еще не пришла в себя после случившегося. Более того, вернувшись домой, Салима тотчас легла в постель, сказав, что сильно устала. Саймон позвонил Лючанне и отменил урок. Узнав печальную новость, та расплакалась и продолжала лить слезы, пока Саймон сообщал ей подробности, и даже после того, как разговор завершился.