– Ты хотя бы понимаешь, что, когда Саймону будет пятьдесят пять, тебе уже стукнет семьдесят? – спросила она у Блейз. Той недавно исполнилось сорок восемь, а Саймону – тридцать три.

Для Блейз то, что они с Саймоном теперь снова вместе, более того, что теперь у них есть сын, было сродни чуду. Математика ее не касалась.

– Мама, мы все в ладах с математикой, – ответил Саймон, провожая Изабель до двери. Было видно, что этот разговор уже начал раздражать его. Тем временем Салима подошла к малышу, чтобы снова погладить его по щечке. Ей было приятно брать его на руки, ощущать рядом с собой его пухлое личико.

– Когда же тебе стукнет восемьдесят пять, мне будет сто, – с лукавой улыбкой шепнула Блейз Саймону, когда тот вернулся к ней, проводив мать. Она кормила малыша грудью. Ребенок выглядел довольным жизнью. Его отец расплылся в счастливой улыбке.

– Знаешь, мне это даже нравится, – ответил Саймон, с улыбкой глядя на Блейз. Они нашли друг друга, и теперь у каждого была любимая половина, такая, о какой они всегда мечтали. Просто эта половина нашла их слегка не в той упаковке, в какой они ожидали. Однако им хватило мудрости распознать этот дар и не выпустить его из рук, понимая, насколько он редкий и ценный. Цифры же абсолютно ничего не значили.

Саймон дал ей все, о чем она только могла мечтать, к чему стремилась всю жизнь. А Блейз была той самой женщиной, которую он искал и не находил, пока не встретил ее.

Они дополняли друг друга. Более того, обретя вторую половину, каждый стал лучше, совершеннее. Нет, конечно, до полного совершенства им было далеко, но они, живые люди из плоти и крови, и не ставили перед собой такой цели.

И все же их жизнь была близка к совершенству. Ведь это была именно та жизнь, к которой они всегда стремились.