Наконец родители Саймона встали и заявили, что им пора домой. В эти мгновения у их сына был такой вид, будто он обрел долгожданную свободу. Салима попрощалась с гостями и юркнула в свою комнату. Пока родители Саймона ждали, пока Блейз принесет их верхнюю одежду, Изабель с озабоченным лицом повернулась к сыну.

– Ты ведь спишь с этой женщиной, верно? Она слишком стара для тебя.

– Во-первых, она не стара. Во-вторых, я не сплю с ней. Блейз – знаменитая женщина, она – легенда, икона для всего мира. Зачем, скажи на милость, ей заводить роман с простым школьным учителем вроде меня? – скромно произнес он, явно принижая свой интеллект и внешность.

– Не говори глупостей! Ты ничуть не хуже ее. И не забывай, у твоего деда был дворянский титул. – Эти слова мать сопроводила неодобрительным взглядом.

Саймон молил бога, чтобы Блейз поскорее пришла, а его родители наконец покинули дом. Лимит его терпения был исчерпан.

– Говорю тебе, она положила на тебя глаз, – громко добавила Изабель, как раз в тот момент, когда Блейз вернулась в прихожую. Правда, та сделала вид, будто ничего не слышала. Она поблагодарила родителей Саймона за то, что те пришли к ней в гости, они в свою очередь поблагодарили ее за чай.

– Приятной вам поездки в Израиль. Надеюсь, никто не станет кидать в вас бомбу. Это было бы совершенно ни к чему. Ведь Саймон искренне любит свою работу, – сказала Изабель и тут же добавила: – Я уверена, что все будет в порядке. – Она поцеловала Блейз в обе щеки. Несмотря на долгие годы жизни в Штатах, ее французский акцент и привычки никуда не делись.

В следующий миг они шагнули за порог – отец, все так же улыбаясь, мать – полная достоинства, по крайней мере внешне.

Как только дверь за ними захлопнулась, Саймон рухнул перед Блейз на колени.

– Простите меня. На мою мать следовало бы сразу после рождения надеть намордник. Мы с братом хотели это сделать тысячу раз, но отец не позволил. Он по-прежнему считает ее остроумной, особенно сейчас, когда стал туговат на ухо и почти не слышит, что она там говорит. Я больше никогда не стану приглашать их, клянусь вам. Мне стыдно, что она наговорила по поводу ваших волос, штор, длины юбки и прочего. Боже, мне нужно выпить! – добавил он, вставая с колен.

Блейз рассмеялась.

– Ваша мать комична. Она мне очень понравилась. Не надо извиняться. Ваш отец – просто душка. А ваша мать всегда говорит то, что все остальные хотели бы, но никак не осмеливаются сказать. Она решительная женщина, – с восхищением произнесла Блейз. Она попыталась представить, как Саймон рос, имея такую мать.

– Она считает, что у нас роман, – с несчастным видом признался Саймон. Он был в шоке от поведения матери. Впрочем, так бывало всегда. Он вновь ощутил себя четырнадцатилетним мальчишкой. На его счастье, Блейз ничуть не смутилась. Скорее, это ее рассмешило. Нет, какая она все-таки молодчина.

– Почему она так решила? – удивилась Блейз.

– Понятия не имею. Она считает своим долгом объявить всему свету, что у кого-то с кем-то роман, особенно среди ее знакомых и друзей или у незнакомых ей кинозвезд, которых она даже в глаза не видела. Она считает себя ясновидящей и один раз из миллиона бывает права. Я сказал ей, что между нами ничего такого нет.

Сказав эти слова, Саймон испугался, что оскорбил Блейз.

– Вы сказали ей, что ваша девственность все еще при вас? Я слишком стара, чтобы бегать за вами, как влюбленная девчонка, – улыбнулась в ответ Блейз. – Меня бы арестовали за развращение малолетних, – поддразнила она его.

– Не говорите глупостей! – раздраженно ответил Саймон. – Вы лишь лет на десять старше меня.

– На пятнадцать, – поправила его Блейз. Не то чтобы она хотела прибавить себе лет, просто предпочитает говорить правду. Ему – тридцать два, а ей – сорок семь. Оба прекрасно это знали.

– Подумаешь! Мой отец старше матери на двадцать лет. Он женился на ней, когда ему было сорок, а ей – восемнадцать.

– Мужчинам это можно, женщинам – никогда.

– Не согласен. Когда женщина старше, да, порой это вызывает больше разговоров и пересудов, но в целом разница невелика. Да и кому какое дело? Вы выглядите моложе меня, и в вас больше энергии, чем во многих моих знакомых. На свой возраст вы не выглядите, – снова подчеркнул он.

– Так же, как и ваша мать, Саймон. Она выглядит потрясающе.

– Ну почему она не родилась глухонемой?! Тогда бы она могла оскорблять людей на языке жестов, и никто бы ничего не понял. Спасибо вам за ваше долготерпение. Я чувствую себя последним идиотом, что пригласил их в ваш дом. Мне хотелось познакомить их с вами и с Салимой. Я искренне горжусь отцом. Что касается матери, то я всю жизнь был вынужден краснеть за нее. И не без оснований.

– Я когда-то слышала, что один из признаков взросления – умение принимать собственных родителей такими, какие они есть, со всеми их недостатками.

Своей фразой Блейз надеялась успокоить его, но, похоже, это ей не удалось. Саймон выглядел совершенно несчастным.

– К моей матери это неприменимо. Во всяком случае, у меня не получится.

После этого они прошли на кухню, и Блейз достала бутылку вина. Открыв ее, она налила бокал и протянула его Саймону. Ему действительно не помешает выпить. Саймон с благодарностью посмотрел на нее и сделал глоток.

– Спасибо за ваше терпение и понимание, Блейз. И за вино. Как вы думаете, может, мне принять с вином таблетку валиума? Чувствую, что без него мне не обойтись.

– Все в порядке, не переживайте, – успокоила его Блейз. В ответ он как-то странно посмотрел на нее. Их взгляды встретились. Неожиданно Блейз подумала, что его мать, пожалуй, права. Вдруг она и вправду ясновидящая или кто-то в этом роде? Блейз захотелось обнять Саймона, прижать к себе, приласкать. Неужели она влюбилась в него? Ну и что, если это так? Неужели это катастрофа? Его родители придут в ужас. Над ними – над ней и Саймоном – посмеется весь мир, во всяком случае, над ней – так уж точно.

Не отводя в сторону глаз, Блейз тотчас отмела эту мысль. Вместо этого она налила себе вина и попыталась переключить мысли на что-нибудь другое. Увы, ни о чем другом думать она не могла. Только о нем. Внезапно Саймон шагнул к ней и обнял. После этого они долго стояли, не двигаясь и не проронив ни слова.

Глава 9

Саймону потребовался целый день, чтобы прийти в себя после визита родителей. Впрочем, так бывало всегда, главным образом из-за матери. Блейз твердила ему, чтобы он не слишком переживал. Его мать вовсе не злая женщина, просто чересчур прямолинейная. Так что ничего страшного не произошло.

В тот вечер он в знак благодарности приготовил великолепный ужин – шатобриан со спаржей в голландском соусе. После того как Салима вернулась к себе в комнату, Саймон вновь завел разговор о матери.

– Когда я был в колледже, она как-то раз поинтересовалась у меня, не гей ли я. А все потому, что я ни разу не представил ей своей девушки. Но она позволяла себе такие высказывания, что я просто не решился, – пояснил Саймон, попивая вино, которое он купил специально к ужину, чтобы хоть как-то компенсировать моральный ущерб. Всю свою жизнь он только и делал, что извинялся за материнские выходки. Казалось бы, ему не привыкать. Увы, привыкнуть он так и не смог и по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке.

– Что же убедило ее в обратном? – лукаво спросила Блейз.

– Пришлось переспать с дочерями всех ее знакомых, – простодушно ответил Саймон. Блейз рассмеялась.

– Думаю, это ее убедило, – сказала она. Что касается ее самой, ее не нужно было ни в чем убеждать.

– Я размышлял о том, что она сказала сегодня. Мол, у нас с вами роман.

– Будь это так, она бы убила вас на месте. – У Блейз было твердое мнение по этому поводу. Тем более что накануне его мать однозначно дала понять, что об этом думает: мол, Блейз для него слишком стара. Впрочем, она сама думала точно так же.

– Я сказал вам, что возраст не играет никакой роли. Иное дело, что я могу вам дать? Что нового могу внести в вашу жизнь? У вас есть все: прекрасная карьера, какой можно только позавидовать, все материальные блага, какие только можно пожелать. Я не смогу содержать вас на свой заработок. У вас есть Салима. А что есть у меня? Ничего, – печально произнес Саймон. Он думал об этом весь день и даже всю предыдущую ночь.

– У меня есть вы, – просто сказала Блейз. – Это все, что мне когда-либо от кого-либо было нужно. Я никогда – ни разу в жизни – материально не зависела ни от одного мужчины. Все, что мне нужно, – это его любовь. Больше мне ничего не надо. Вы даже не подозреваете, насколько вы изменили мою жизнь. Причем изменили к лучшему. Вы переживаете за меня, вы заботитесь обо мне, вы кормите меня. Вы прекрасно ладите с Салимой. Вам небезразлично, как прошел мой день. Вы спрашиваете, как мои дела, и вам это действительно интересно. Такой заботы я не получала ни от одного мужчины, даже от тех, за кем была замужем. Так что я не переживаю по поводу того, что вы способны мне дать. Вы сами по себе уже подарок судьбы, даже в качестве друга. Я вовсе не предлагаю перевести наши отношения в интимную плоскость. Если это произойдет, перед нами встанет другой вопрос: что вам могу дать я? По крайней мере, в данный момент. Как вы только что сами сказали, у меня есть Салима. И я уверена, что вам хочется детей. Я же уже не в том возрасте, чтобы родить ребенка. То есть теоретически я могла бы, хотя, наверно, и не без помощи со стороны современной медицины. Повторяю, я слишком стара для подобного рода подвигов. Да и вообще, с меня хватило того, что у Салимы диабет. Повторения мне не нужно. Но я не имею права лишать вас радости отцовства. Вам нужна женщина, которая родит детей. Что моментально исключает меня, независимо от того, что там думает про нас ваша мать.