Екатерина Дибривская - Хук слева

— Влад, я…

— Заткнись, просто заткнись! — Закричал он на меня. — Я тебе доверял. Полюбил тебя, как последний кретин! А ты… Ты… Сука! Ненавижу! Не вздумай приближаться ко мне или к моим близким! И ищи себе адвоката.

Он должен меня выслушать. Я не смогу справиться. Я не могу потерять его.

— Влад, пожалуйста… — Предприняла я новую попытку, но он не желал слушать.

— Твою мать, Ромашина! Лучше закрой свой рот и не лезь ко мне. Оставь свою сладкую отравляющую ложь для героя своей следующей книги!

Словно я получила пощёчину. Звонкую. Отрезвляющую. Теперь я в полной мере осознала, что натворила. Я должна была сразу рассказать ему правду. Вместе мы нашли бы выход. Нашли бы негодяя. Я прижала руку к губам и сильно сдавила щёки, в попытке удержать рвущиеся вопли отчаяния. У меня не было на это времени. Мне нужно срочно всё исправить! Я сделала несколько шагов и подошла к парню, протянула руку и коснулась его плеча, отчаянно желая, чтобы всё стало как раньше. Как несколько часов назад.

— Влад, я… — Предприняла третью попытку, но он не желал слушать.

— Закрой свой рот, я тебе сказал. — Он грубо оттолкнул меня.

Оттеснил к самой стене. Я испугалась. В его глазах была только слепая ярость. Ненависть. Ни одного проблеска былых чувств. Он сомкнул руку на моей шее и сверлил горящим от ненависти взглядом. Я не могла выдержать его чувств и закрыла глаза. Я обвила живот руками. Если он начнёт бить меня, я надеялась, что смогу обезопасить нашего ребёнка. Но он не бил. Он лишь сильнее стискивал руку на шее. Я рыдала. Задыхалась от недостатка воздуха и давящей боли. И рыдала. Почувствовала жжение внизу живота и испугалась ещё больше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дверь в кабинет распахнулась, влетел Арсений. Он моментально оттолкнул Шестопалова в сторону, и я тихо сползла по стене, пытаясь отдышаться. Слёзы душили меня. Спазм боли внутри заставил сжаться в клубок. Что-то происходило с моим ребёнком. Со мной.

— Ты с ума сошёл? — Гаркнул Арсений на Влада и посмотрел на меня. — Мари, ты в порядке?

Я не была в порядке. Мой ребёнок не был в порядке. Я чувствовала это. Дрожала всем телом, боялась пошевелиться, чтобы не сделать ещё хуже. Но я пребывала в глубоком шоке и не могла произнести ни звука.

— Маша, — Арсений наклонился ко мне. — Ты в порядке?

Я покачала головой и зарыдала пуще прежнего. Я видела, что Влад начал идти ко мне. Зачем? Чтобы добить? Арсений, видимо, думал так же и поспешил выставить его из кабинета.

— Пошёл вон отсюда, щенок! Чтобы духу твоего в моей редакции не было!

Он схватил Шестопалова и повёл к двери. Влад смотрел на меня, словно только сейчас осознал, что натворил. Он не отрывал взгляда, пока Арсений не захлопнул дверь.

— Машенька, что болит? — Кинулся ко мне Арсений. — Не молчи, девочка!

— Арсений, — из последних сил прохрипела я. — Мне нужно в больницу.

А дальше были скорая помощь, поездка до моей клиники женского здоровья и неутешительный прогноз: отслойка плаценты. Видимо, из-за сильного стресса.

Я лежала под капельницами несколько дней. Мой телефон был выключен. Я боялась. Не хотела читать новости. Не стремилась получать сообщения. Меня навещал только Арсений. Сидел и смотрел, как я плачу, глядя в потолок. Сжимал мою руку на прощание и уходил до следующего дня.

— Маша, — журила меня Тамара Фёдоровна. — Ты должна прийти в себя. Твоё состояние вредит твоему ребёнку. Ты быстрее пойдёшь на поправку, если сделаешь усилие и возьмёшь себя в руки.

Я не могла. Просто не могла заставить себя. Но постаралась.

В день выписки меня забрал Арсений. Неуклюже крякнул при встрече.

— Спасибо, Арсений. — Выдавила я улыбку. — За всё.

Я была безжизненно бледной. Из зеркала на меня смотрела незнакомка.

— Ты здорова? — Спросил он.

— Нет, но буду. Когда закончится больничный, я вернусь в офис.

— Можешь пока отдыхать. Ты теперь модная писательница, можешь себе позволить.

Я расплакалась от его слов. Они совсем не вызывали у меня восторга. Год назад я мечтала о славе, а теперь я хотела получить обратно свою жизнь. Вернуть Влада.

— Арсений, я беременна.

— Да уж понял, не дурак. — Он вздохнул. — А Шестопалов?.. Знал?..

— Нет, я не сказала ему.

— Я уж было подумал, что он совсем свихнулся, раз полез с кулаками на мать своего ребёнка.

Я поморщилась.

— Он не знает. Не хотела, чтобы ему пришлось наступать на горло своим чувствам из-за этого обстоятельства.

Арсений посмотрел на меня и покачал головой.

— Маш, ты такая вот с виду умная, а дура-дурой! В каких бы вы не были отношениях, он имеет право знать, что станет отцом. Ты просто не имеешь права скрывать от него. Наберись смелости и скажи. Пусть он там уж сам решает, как мужик, что делать с этим знанием. Но скрывать от него… Это ещё хуже, чем то, что уже произошло.

В глубине души я знала, что Арсений прав. Я ошибалась во всём, начиная с самого начала. И я не имела права решать за него. Никогда. Пусть принимает решение, учитывая все обстоятельства. Пусть ненавидит меня. Пусть скажет мне в лицо, что ему не нужен этот ребёнок. И тогда я смогу быть спокойна. Тогда я пойму, что сделала всё возможное.

— Поправлюсь и позвоню ему, — тихо сказала я мужчине. — Спасибо, Арсений.

ОН

Я словно попал в долбанный сюр! Моя жизнь летела в тартарары с каждым написанным ею словом. Все мои планы и мечты, всё, чего я хотел, разбилось о суровую действительность. Она — журналистка. Блистательными статьями учитывался весь московский бомонд. Да что там! Вся Россия. А теперь все пищали от восторга от её книги.

Она не утаила ничего. Ни одного долбанного факта. Ещё и открыла для меня фееричную правду. Сука!

Светка изменяла мне. Циничная дрянь вывалила всё это дерьмо со всеми подробностями в одной из глав! Откуда узнала только? Да в так, словно свечку держала. Ещё и посмела утешать и жалеть меня перед своими поклонниками.

«Он ещё не знал правды. Он так искренне боролся за жизнь Светланы, так искренне переживал, обеспечивал ей лучшее дорогостоящее лечение и содержание в клинике. В то время, как его жена, очнувшись, первым звонком набрала номер любовника. Но абонент был временно не доступен». Сука!!!

Теперь я прозрел. Она специально втёрлась ко мне в доверие, чтобы выведать побольше личных фактов. Играла со мной, как кошка с мышкой. Загоняла в свою ловкую ловушку. И как играла! Так реально, что я купился на всё на это. Душу ей открыл. Всё вывалил. Сердце подарил. Дрянь! Какая же дрянь!

Как она посмела принять предложение, зная, что разобьёт мне сердце? Хватило же совести. Знала, как я ненавижу журналистов, хоть бы намекнула! Но нет. Хитрая зараза! Отрава горькая. Затуманила разум. Пленила волю. Проникла под кожу. Растворилась во мне.

Голова готова была лопнуть. Под конец своей истории она пожелала мне скорее вернуться в большой спорт. Дрянь! Знала ведь, что только ради неё согласился пойти на это!

Я чувствовал головокружение. Меня тошнило от осознания, что вся моя жизнь, все прошедшие месяцы счастья были всего лишь её игрой. Долбанной извращённой игрой! Теперь я понимал все её слова о невозможности наших отношений! Твою мать, Маша, что же ты наделала?

Я прочитал её книгу от корки до корки. Грязная правда на каждой странице. Такая, от которой волосы вставали дыбом!

Я ворвался домой и сгрёб все её долбанные вещи, все подарки в мусорный мешок. Тут же отнёс и бросил у контейнера. Может, кому-то пригодится? Но не мне точно! Теперь мне нужно собрать волю в кулак и выкинуть её из головы к чертям собачьим!

Я вернулся домой и повалился на кровать. Долбанная постель пахла ею. В голову лезли воспоминания о сегодняшней ночи. О её подарке. Сука! Она не дарила мне своё доверие! Не обещала никакого долбанного светлого будущего! Она всучила мне грёбанный утешительный приз. Словно в насмешку. Грёбанный прощальный подарок!

Я сорвал постельное бельё и меня окончательно накрыло. Так меня и застал Володя: рыдающего на долбанных скомканных простынях, пропахших запахом Машки. Я не верил в реальность происходящего. Моё сердце болело от осознания того, что я больше никогда не смогу ощутить её тепло. Моя душа разрывалась на части от осознания того, что для неё это не было чем-то столь же значимым, что и для меня.

— Братишка, — Володя опустился на колени. — Всё будет хорошо, успокойся.

Я чувствовал себя малышом. Брошенным и покинутым. Нелюбимым. Никому не нужным малышом. Она не просто разбила моё сердце, она вырвала его с корнем и выпила кровь, цинично усмехаясь мне в лицо.

Моя Машка не была такой. Она была нежной, ласковой, понимающей. Она любила меня. Я не хотел верить, что эта же Машка написала такую отвратительную книгу. Она даже не звучала её словами. Может, мне просто нужно хорошенько всё обдумать?

Чёрт! Я выкинул всё… Все долбанные вещи. Я пока не хотел с ними расставаться. Не сейчас.

Я подорвался и побежал вниз под крики Володи. Слава Богу моё барахло никого не заинтересовало. Я засунул его на верхнюю полку шкафа. Просто, чтобы было. Однажды, когда мне не будет так больно, я открою этот ящик Пандоры и решу, что с ним делать.

Володя смотрел на меня, не решаясь задавать вопросов.

— Дай мне время, — попросил я. — И попроси родителей о том же. Сейчас я не готов общаться ни с кем.

— Братишка, — вздохнул он. — Мне жаль, что так вышло. И насчёт Светки. Я должен был сказать раньше. Она подписала документы на развод.