Увидев, что его тарелка пуста, Пэкстон, до этого водившая своим бокалом по стойке, сразу спросила:

– Поедем домой вместе?

Колин вытер губы салфеткой:

– Сначала мне нужно отвезти Уиллу к ее джипу.

– Он припаркован у моего магазина, а это совсем рядом, – быстро сказала Уилла, кладя почти нетронутый сэндвич на тарелку. – Я и пешком дойду.

– Пэкстон, я могу отвезти тебя домой, – предложил Себастиан. – Уилла еще не доела.

– Нет, думаю, мне хватит, – тут же отозвалась Уилла, сама не зная почему.

Все так торопились уехать отсюда, что ей невольно захотелось того же. Когда видишь бегущих в панике людей, то не пытаешься выяснить, что их напугало, – ты просто бежишь вместе с ними.

Пэкстон встала, за ней поднялся Колин.

– Завтра увидимся? – спросил у нее Себастиан.

– Нет. Я забыла тебе сказать: завтра со мной в дом престарелых идет Уилла – нам нужно поговорить с бабулей Осгуд.

– Вы идете к ней вместе? – удивился Колин. – Но зачем?

Пэкстон вздохнула:

– Может, однажды, Колин, когда тебе будет дело до нашей семьи, я тебе и скажу.

С этими словами она направилась к выходу.

– Веселенькая поездка домой намечается, – пробормотал Колин, оплачивая счет.

– Спасибо за прогулку, – поблагодарила его Уилла.

– Не следовало тащить тебя в заповедник.

– Очень даже следовало.

Несколько секунд он пристально смотрел ей в глаза, а затем ушел.

Себастиан пересел на стул рядом с Уиллой.

– То, что мы все здесь сказали, – лишь верхушка айсберга. Ты только представь, что осталось под водой. – Он кивнул на сэндвич. – Доедай. Я подвезу тебя до джипа.

– Не нужно. Я прекрасно дойду пешком.

– В таком случае я тебя провожу.

Уилла уставилась на сэндвич. Есть ей уже не хотелось.

– Что ж, тогда пошли, – согласилась она и соскользнула с барного табурета. – Я готова.

На улице их встретили ранние сумерки и небо цвета розового лимонада. Бабушка говорила: если небо розовое, значит кто-то где-то только что влюбился. Вот такая неожиданная примета от женщины, которая повсюду видела лишь дурные знамения. На Нэшнл-стрит до сих пор царило оживление, и многие лавочки еще работали. Молодые люди молча шли по тротуару, и Уилле казалось, что Себастиану их молчание по душе. И все же она решилась нарушить тишину:

– А вы с Пэкстон давно… общаетесь?

– С того момента, как я вернулся в город. Мы сразу же нашли общий язык.

Себастиан не был похож на человека, который мог запросто ранить чьи-то чувства. Интересно, он знает, что Пэкстон в него влюблена? Стоит ли ему об этом рассказать? Уилла понятия не имела, с какой стати ей вообще пришла в голову мысль вмешаться в их отношения. Наверное, ей было неприятно оттого, что Пэкстон обижает человек, который сам точно не знает, кто он и чего хочет от жизни. Ну прямо как Колин, подумала Уилла. Хотя нет, Колин-то ее как раз ничем не обидел. В своих чувствах к нему виновата только она. Ведь ей с самого начала было известно, что он в городе не останется.

– Кажется, вы с Пэкстон в последнее время сблизились, – заметил Себастиан.

– Скорее мы стали просто лучше понимать друг друга. Много лет назад наших бабушек кое-что связывало. И мы пытаемся выяснить некоторые детали.

– Это нужно для приема в честь юбилея клуба?

– Не совсем.

Они подошли к магазину. Свет в окнах уже не горел, значит Рейчел уехала домой.

– Спасибо, что проводил. Вот мой джип, – сказала Уилла, доставая из кармана шортов ключи от машины.

– А ведь кое в чем Колин прав, – внезапно произнес Себастиан. – Своими розыгрышами ты действительно доказала всем, что ты не та, за кого тебя принимают. Именно к этому ты и стремилась, не отрицай – иначе к чему тогда выкинула напоследок фокус с плакатом?

Уилла улыбнулась: ну вот ее и раскусили!

– Я думала, что после колледжа никогда не вернусь в Уоллс-оф-Уотер. Мне хотелось, чтобы легенда обрела имя.

– Ты подала мне хороший пример.

– Серьезно?

– Мне тоже было необходимо от многого избавиться, изменить свою репутацию в глазах окружающих. Но Чокнутый всегда будет жить во мне, ведь это – неотъемлемая часть меня.

Значит, Себастиан не переделывал себя, как ей сначала казалось. Он попросту стал собой.

– Как ты к этому пришел?

– Прекратил бороться со своим «я». Самый действенный способ, но почему-то мало кто из нас в него верит. Прими себя таким, каков ты есть, а все остальное приложится. – Он нагнулся и чмокнул Уиллу в щеку. – Спокойной ночи, милая.

– Спокойной ночи, – повторила она, задумчиво глядя ему вслед.


Уилла уже успела принять душ и влезть в свои любимые хлопковые шорты и майку, когда в дверь постучали. Накинув коротенький халат, она спустилась в гостиную, включила свет, который перед этим успела потушить на ночь, и открыла дверь.

На пороге стоял ее любимый неспящий красавец, и вид у него был совершенно несчастный.

– Прости меня, – горячо сказал Колин. – Прости, что упрямо считал, будто лучше тебя знаю, как тебе жить. Я совсем зациклился на себе.

– Это я уже поняла.

Уилла отодвинулась назад, давая ему войти. Тут же в воздухе разлился знакомый аромат лимонного пирога. Запах сожаления.

– Я думал над тем, почему этот город так на меня влияет. Почему только здесь у меня не получается быть собой. Может, я просто слишком увлекся, протестуя против всех и вся? Или мне кажется, что если я вернусь, то не смогу справиться с ролью истинного Осгуда? Я всегда страшно этого боялся. Но, черт возьми, я не хочу! Не хочу появляться на этих пафосных сборищах, не хочу целыми днями торчать на поле для гольфа!

Колин запустил пальцы во влажные волосы, – видимо, он тоже недавно был в душе.

Уилла скрестила руки на груди:

– Твои родные пытаются принудить тебя к чему-нибудь, когда ты приезжаешь?

Он нахмурился:

– Вообще-то, нет.

– То есть ты сражаешься с ветряными мельницами. – Уилла засмеялась. – А знаешь что, Колин? Ты все еще немножко Палочник, и никуда тебе от этого не деться. Просто смирись.

Колин добрел до дивана и рухнул в его мягкие объятия.

– Я окончательно запутался. И устал как собака. Почему мне здесь не спится?

– Может, ты боишься, что, расслабившись, не сможешь вмешиваться в естественный ход вещей?

– Точно. И влюблюсь в тебя, например, – усмех-нулся Колин и откинул голову на спинку. – Это моя лучшая поездка домой.

От удивления Уилла опустила руки:

– Я же просила: не приезжай ко мне в таком состоянии. Ты говоришь то, чего говорить не должен.

Колин поднял голову с подушек и серьезно посмотрел на нее:

– Почему это не должен?

– Я не совсем уверена, что ты знаешь, кто я, – честно ответила Уилла.

Да и откуда бы ему знать, если сама она начала понимать себя лишь недавно?

– Как раз-таки наоборот. Я очень внимательно тебя изучал.

Она покачала головой:

– Скажешь мне это утром. Тогда, возможно, я тебе и поверю.

– Договорились. – Колин обеими руками погладил поверхность дивана. – Позволишь мне снова на нем поспать? За все время, что я здесь, только на твоем диване мне и спалось нормально.

– Ладно, – со вздохом согласилась Уилла. – Сейчас принесу подушку.

– Нет, мне не подушка нужна. – Он вытянулся на диване и отодвинулся, освобождая место с краю. – Мне нужна ты.

За считаные секунды в мозгу Уиллы пронесся целый ураган мыслей, но самой первой и отчетливой, к ее удивлению, было ликующее «Ну наконец-то!». Но слишком уж долго она сдерживала в себе подобные порывы, чтобы вот так, не раздумывая, кинуться в омут.

– Но, Колин…

– Я просто хочу, чтобы ты полежала со мной, пока я не засну, вот и все.

Уилла выключила свет, подошла к дивану и примостилась рядом с Колином. Он обвил ее рукой, а она положила голову ему на грудь. И успокоилась.

Вот это ситуация – нарочно не придумаешь.

– Не думаю, что смогу жить здесь, – произнес он в темноту, словно прочитав ее мысли.

Голос Колина гулко отдавался у него в груди.

– Не думаю, что смогу уехать отсюда, – ответила Уилла.

Некоторое время они лежали в тишине. Его сердце билось уже не так учащенно.

– Хотя… наверное, я смог бы здесь остаться, – прошептал он.

– А я, пожалуй, смогла бы отсюда уехать, – прошептала она в ответ.

– Но о превращении тебя в юного натуралиста даже и думать нечего, да?

Уилла захихикала и еще плотнее прижалась к нему:

– Засыпай, Колин.

Повторять ей не пришлось.


Уилла стояла на стуле в своей крошечной гардеробной, пытаясь дотянуться до обувной коробки, где хранилась всякая всячина еще со школьных времен, когда за ее спиной раздался голос Колина:

– Чем это ты занимаешься?

– Забавно, но я как раз подумала: вот бы вошел сейчас какой-нибудь высокий мужчина и предложил помочь. – Она спрыгнула со стула. – Можешь достать вон ту коробку?

Колин придал лицу скучающее выражение, демонстративно вытянул руку и без труда снял коробку с полки.

– А что внутри? – спросил он, протягивая ее Уилле.

– Кое-какие вещи, которые я собираюсь отдать сегодня Пэкстон, – уклончиво ответила она и поставила коробку на комод.

Уилла еще не оделась: не хотела ненароком разбудить Колина.

– Так, значит, это твоя комната, – сказал он, оглядывая обстановку.

На этой кованой кровати Уилла спала почти все время, что помнила себя, а вот причудливые хрустальные лампы, стоявшие на прикроватных тумбах, появились совсем недавно – подарок Рейчел на день рождения. Некоторые предметы мебели, хоть и старенькие, были покрыты красивым узором из разноцветных ромбов, напоминающим костюм Арлекина. Их расписал один из ее друзей-художников с Нэшнл-стрит.

– Да, это моя комната.

Всклокоченные волосы, рубашка лишь наполовину заправлена в брюки, босоногий – вот как выглядел сейчас Колин, но Уилле он почему-то казался ужасно милым.