Сара Аллен - Хранитель персиков

– Я не голоден, Лойс. Но все равно спасибо.

– Ешь давай, – повелительно отрезала та и поставила тарелку с пирогом на стол. – Ты посмотри на себя – ничуть не изменился, кожа да кости! Думал, надел модный костюм, так я и не замечу?

И она прошлепала в зал. Подошвы ее ортопедических туфель поскрипывали, чуть скользя по растрескавшемуся линолеуму. Пирог и любовь в понимании Лойс были синонимами. Себастиан это знал и ценил очень высоко. Несколько месяцев назад, когда он, впервые после долгих лет, переступил порог «Счастливых денечков», они с Лойс тут же вернулись к привычной для них обоих игре: она, как и раньше, пыталась его откормить, а он по-прежнему отказывался.

Себастиан отставил тарелку в сторону и взглянул на мобильный, лежавший возле чашки с кофе.

Он взял телефон и в который уже раз включил голосовое сообщение от Пэкстон.

Себастиан, привет. Это я. Мы уже несколько дней не виделись.

Молчание. Очевидно, она за рулем. Слышно, как проносятся мимо машины. И двигатель гудит. Вож-дение для нее – обычное занятие. И конечно, как всегда, она успевает делать несколько дел одновременно.

Я просто хотела извиниться. За все. За пятничный вечер. За то, что не позвонила тебе и не попросила о помощи, когда напилась. Если ты не хочешь идти на этот концерт в субботу, то ничего страшного. Я и так знаю, что ты согласился только ради меня – ты ведь не любишь классическую музыку. В общем… у тебя там все хорошо? Позвони мне, ладно? Пока.

Себастиан снова положил телефон рядом с чашкой.

Он и подумать не мог, что судьба сведет его с Пэкстон Осгуд. Решение вернуться в Уоллс-оф-Уотер далось ему нелегко, но, узнав о том, что доктор Костово уходит на пенсию, он понял: это знак. В первые же дни молодой врач наладил общение с людьми, которые раньше его отвергали. Может, те, кто хорошо помнили Себастиана Роджерса, и бросали в его сторону косые взгляды, но в целом он легко вписался в местное общество. Даже слишком легко. Себастиан на такое и не рассчитывал. Он был готов к борьбе со злобой и высокомерием окружающих, но выяснилось, что врагов у него не осталось. Остались лишь собственные воспоминания о растерянном, лишенном родительской ласки мальчике: отец травил его из-за недостаточно мужественной внешности, дети над ним издевались, и никто в целом мире не понимал, каков этот мальчик на самом деле. Да, врагов больше нет. Только призраки прошлого.

И Пэкстон.

Сам Себастиан давным-давно разобрался со своей ориентацией, но его внешность всегда вводила людей в заблуждение. Однако ему казалось, что с Пэкстон такой проблемы не возникнет. Они мгновенно нашли общий язык, а вскоре и подружились. Женщины часто искали его дружбы, для них она была чем-то вроде трофея, так что удивляться тут нечему. Но что действительно его поражало, так это ее серьезность и бесконечная ему благодарность. Складывалось ощущение, будто Пэкстон долго блуждала по пустыне, и вот наконец на ее пути возник оазис. Нужно признать, ему нравилось, что они близки. Еще бы: золотая девочка Уоллс-оф-Уотер, у которой есть все, выбрала его, чтобы поверять ему свои секреты. Однако со временем, глядя, как открыто она проявляет нежность, Себастиан начал понимать, что она испытывает к нему не только дружеские чувства. Свои же собственные его, как обычно, ставили в тупик. Как вести себя с Пэкстон, Себастиан не знал, а поскольку она ясно давала понять, что не хочет об этом говорить, то предположил, что вскоре ее увлечение пройдет само собой, поэтому они продолжали общаться так, словно ничего не происходит.

Вплоть до прошлой пятницы.

Себастиан глубоко вздохнул, потирая переносицу.

Она была на взводе. Устала. И сразу пожалела о том, что они сделали.

Ну да, все верно. Вот только если Пэкстон и правда жалеет о случившемся, а он хочет обо всем забыть, то почему они сейчас играют в эту игру? Почему она говорит, что ему необязательно сопровождать ее в обществе, как раньше? А он – почему он сам ее избегает?

Наверное, Пэкстон думает, что ей будет сложно сдерживать при нем свои чувства.

А может, все как раз наоборот?

Все это слишком неожиданно. Он-то думал, что, вернувшись, покончит с проблемами, тянущимися из прошлого. Так оно и вышло, вот только их место заняли другие – те, которые, как ему казалось, он разрешил еще пять лет назад.

И Себастиан понятия не имел, что же ему теперь делать.

В этот пятничный вечер Пэкстон не находила себя места. Почему Уилла до сих пор молчит? Вдруг на сегодняшнем свидании она расскажет Колину все, что знает? Ночная потасовка возле магазинчика «Подзаправься!» с участием пьяной Пэкстон, признание в любви к Себастиану и, главное, неожиданная исповедь Агаты – если все это всплывет на поверхность, поднимется нешуточный ажиотаж, а «Хозяйка Голубого хребта» снова окажется в центре скандала, чего Пэкстон сейчас хотелось меньше всего. Подумать только, ее репутация целиком зависит от постороннего, почти незнакомого человека!

Пэкстон подъехала к дому Уиллы и припарковалась за ее джипом. Расправив плечи, она с решительным видом поднялась на крыльцо и постучала в дверь. На улице еще было светло. В воздухе носился аромат свежих овощей, смешанный с резким запахом угля, – кто-то готовил ужин. Дверь открылась. Двух более непохожих друг на друга женщин во-образить было сложно: Уилла – в джинсах и немыслимой рубахе, словно сшитой из множества цветастых носовых платков, и Пэкстон – в бежевом платье-футляре и безупречно гладком пиджаке (она несколько раз в день обрызгивала его особой жидкостью против складок).

– Пэкстон, – удивленно произнесла Уилла. – Заходи.

– Я боялась, что не застану тебя.

Пэкстон вошла в дом, и Уилла закрыла за ней дверь.

– Вечер пятницы я провожу исключительно дома с пылесосом. Чистота – залог здоровья!

Гостья поправила сумку на плече.

– Тогда почему в прошлый раз ты оказалась не дома?

– Была на пикнике, сперва не хотела, но в самый последний момент решила все-таки поехать.

«К счастью для меня», – подумала Пэкстон. И, решив не ходить вокруг да около, тут же выпалила:

– Колин сказал, что спрашивал у тебя, что случилось в прошлую пятницу, но ты упорно хранишь молчание. И о признании бабушки он тоже, судя по всему, не слышал. – Пэкстон перевела дух. – Признаться, я удивилась. Я-то была уверена, что ты всем расскажешь.

Уилла нахмурилась:

– С чего ты взяла?

– По моему опыту, людям обычно доставляет радость наблюдать, как у меня все идет наперекосяк. Уж и не знаю почему.

– Колин был не в курсе, что полицейский расспрашивал меня о бабушке, вот я и решила, что мы с тобой мыслим одинаково. Нам ведь пока точно не известно, что произошло много лет назад, – заметила Уилла.

– Да, ты права, – с облегчением согласилась Пэкстон. – Но думать, будто Джорджи имеет какое-то отношение к этому скелету, – верх абсурда. Мне твоя бабушка всегда нравилась. – И, помолчав, добавила: – А тебе моя – нет, я знаю, но ничего страшного.

Уилла виновато улыбнулась.

Пэкстон с недоумением взглянула на коробки, которых неделю назад здесь не было, и ее взгляд мгновенно приковало платье, наброшенное поверх одной из них. Его украшали бусины, которые сияли, словно крошечные звездочки. Пэкстон подошла к нему и с благоговением, свойственным лишь тем, кто знает истинную силу платьев, дотронулась до ткани.

– Бесподобно! Никак винтаж? Ну точно: платье-бюстье с широким поясом и расклешенной юбкой – такие носили в начале пятидесятых.

Уилла кивнула:

– Сшито в пятьдесят четвертом, кажется. На нем до сих пор все бирки целы. Оно лежало в коробке из магазина. Судя по открытке, которую я нашла там же, это рождественский подарок моей бабушке от твоей. Но бабуля Джорджи так ни разу его и не надела.

– Похоже, они действительно дружили, – сказала Пэкстон, не в силах оторвать от платья глаз.

– Дружили, я думаю. Когда-то.

Пэкстон отвлеклась от пленившего ее предмета гардероба и, махнув в сторону остальных коробок, спросила:

– А в этих что?

– Бабушкины вещи. Хочу отнести их обратно на чердак.

– Думала отыскать какие-нибудь подсказки? – догадалась Пэкстон.

Ну конечно, так и есть. Джорджи Джексон – самое безобидное создание на свете, и Уилла намерена это доказать. А вот Пэкстон не была уверена, что взялась бы доказывать то же самое, попади под подозрение Агата. И это ее пугало.

– Правда, я почти ничего не нашла. – Уилла растерянно пожала плечами.

– Почти? Значит, что-то все-таки обнаружила?

– Ничего такого, что доказывало бы вину Агаты, если ты об этом. Но мне очень хочется знать, что же тогда произошло. Жизнь моей бабушки круто переменилась в тридцать шестом. И мне кажется, что Такер Девлин приложил к этому руку.

Она подошла к кофейному столику и, покопавшись в кипе распечаток, вытащила одну из распечатанных страниц «Вестника».

– Смотри, что я принесла из библиотеки.

Протягивая листок Пэкстон, Уилла постучала кончиком пальца по черно-белому изображению какого-то мужчины в костюме. Он стоял между двумя совсем юными девушками, на лицах которых застыло мечтательное выражение. На девушках были платья, модные в тридцатые или сороковые годы прошлого века.

– Это Такер Девлин. А это – Джорджи и Агата.

Пэкстон в изумлении поднесла листок к глазам. Да, это и впрямь Агата, никаких сомнений: те же высокие скулы, те же огромные темные глаза. И она здесь такая… счастливая. Пэкстон никогда не видела бабушку счастливой. Что же случилось с этой девочкой?

– Мне одна мысль покоя не дает, – продолжала Уилла. – Почему клуб основали примерно в то же время, когда убили Такера Девлина?

– Простое совпадение, – не раздумывая, ответила Пэкстон. – Какая тут вообще может быть связь?

– Понятия не имею. Но у меня сложилось впечатление, что наши бабушки всегда были не разлей вода, но стоило появиться Такеру Девлину, как они вдруг превратились в соперниц. А после того как в августе Такер пропал, они снова сблизились и основали клуб.