Наконец он поднялся и произнес:

– Думаю, мне пора.

Пэкстон молча кивнула и через силу улыбнулась. Она все поняла.

Не сказав больше ни слова, Себастиан ушел.

Итак, подведем итоги. Она не съехала от родителей, потому что не хотела их расстраивать. Ей приходится все делать самой, потому что попросить помощи не позволяет гордость. Предполагалось, что реставрация «Хозяйки Голубого хребта» укрепит добрую репутацию семьи Осгуд, но появился какой-то скелет и спутал все карты. Торжество по случаю семидесятипятилетия Женского общественного клуба должно было стать величайшим ее достижением как президента, но и оно под угрозой срыва. И наконец, всего за несколько минут она умудрилась превратить в прах то, что считала самым дорогим, поддавшись искушению и приняв желаемое за действительное.

Какая насыщенная жизнь. И какая чудовищная пустота.

Пэкстон подошла к бару, достала бутылку и налила себе виски. Взяв стакан, она сделала глубокий вдох и, морщась от отвращения – ну и мерзость, – выпила его залпом.


Сырой ночной воздух врывался в машину, приятно освежая и не давая Уилле клевать носом. У нее был очень длинный день. Каждую пятницу Рейчел устраивала пикник, на который обязательно звала Уиллу, но та традиционно отказывалась. На пятницу у нее и своих планов хватало. Пропылесосить комнаты, например. Или отправиться на пробежку, чтобы поразмяться и растрясти калории от съеденных за рабочий день печенек. И это лишь часть ее обычных пятничных безумств. Но из-за этого черепа у Уиллы пропало желание проводить вечер в одиночестве, а от Колина не было вестей с тех пор, как он отвез ее в магазин и, попросив прощения за спешку, тут же помчался назад в «Хозяйку».

Поэтому, закрыв магазин, они вместе отправились к Рейчел, и вот семь часов спустя она наконец едет домой. Семь часов – это очень много. По крайней мере, для Уиллы. Но когда она уезжала, веселье было в самом разгаре. Пусть Рейчел и мудра не по годам, но на вечеринке она отрывается так же лихо, как и ее сверстницы. Все-таки восемь лет – это серьезная разница в возрасте. Не то чтобы эти ребята вызывали в ней тоску по прошлому: в двадцать два года Уилла бросила колледж, много пила и тусовалась с утра до ночи. Просто, глядя на них, она захотела снова испытать, каково это – жить здесь и сейчас, наслаждаясь моментом.

Попрощавшись со всеми, она поехала обратно в Уоллс-оф-Уотер. (Рейчел со своим парнем снимали крошечный домик почти на границе округа.) Через несколько миль впереди замаячил круглосуточный магазинчик «Подзаправься!». Летом его особенно любили студенты, потому что пиво здесь было дешевое, а удостоверение личности спрашивали редко. На парковке стояло несколько машин, и Уилле, зевающей от усталости, показалось, что она узнала одну из них.

Может, ее зрение подводит?

Она сбросила газ, чтобы получше рассмотреть автомобиль.

Так и есть: белый «БМВ» Пэкстон Осгуд.

А вот и его хозяйка – как раз выходит из магазинчика.

Что, скажите на милость, делать Пэкстон Осгуд в таком сомнительном месте, да еще в столь поздний час?

Уиллу разобрало любопытство. Она резко затормозила и свернула на обочину. Мимо, недовольно просигналив в ответ на ее маневр, промчалась какая-то машина.

И тут Уилла увидела, что следом за Пэкстон идет их бывший одноклассник Робби Робертс.

Робби относился к разряду мужчин, которые с годами начинают выглядеть лишь хуже. Он всегда держался нахально, но при желании мог и очаровать. Еще он слишком часто пил, работал не дольше, чем требовалось для получения пособия по безработице, и, по слухам, жена каждую неделю выгоняла его из дома.

Робби всегда был разгильдяем, но вполне безобидным. Такие никогда не лезут на рожон.

Но вот его дружки, которые околачивались возле магазина, были явно другого склада.

Уилла не слишком хорошо представляла, какая Пэкстон Осгуд на самом деле, но одно она знала наверняка: эта девушка в любой ситуации может постоять за себя и в телохранителях не нуждается. Есть в ней что-то особенное, что заставляет окружающих притихнуть и внимательно слушать, и даже вечные каблуки и высокий рост не портят общего впечатления. «Не стоит со мной тягаться» – вот что говорит всем своим видом Пэкстон Осгуд.

Но чем дольше Уилла наблюдала, тем яснее ей становилось, что Пэкстон, в кои-то веки, совершенно не владеет ситуацией. В легком летнем платье и украшенных ярко-красными розами босоножках на каблуках, она топталась у дверей этого паршивого магазинчика где-то на окраине города, а какие-то мужики не давали ей пройти. В обеих руках она держала пакеты, в которых, судя по всему, были бутылки вина и пачки чипсов. С трудом верилось, что Пэкстон Осгуд питается чипсами, запивая их дешевым спиртным. Ее хорошенькое круглое лицо обрамляли пряди выбившихся из тугого узла волос. Она выглядела растерянной и слегка пошатывалась.

Неужели пьяна?

Уилла бы непременно сочла это зрелище смешным и от души повеселилась, глядя, как пьяная вдрызг мисс Совершенство, одно присутствие которой вызывает у любой женщины чувство неполноценности, с грохотом падает со своего пьедестала… Если бы не окружившие Пэкстон мужчины.

Между всеми представительницами слабого пола существует необъяснимое, но бесспорное взаимопонимание. Каждой женщине ведом страх оказаться беспомощной перед лицом превосходящей силы. У каждой начинает бешено колотиться сердце при мысли, каково это – когда тебя преследуют. Когда в окно машины раздается стук и незнакомец просит его подвезти. Когда, выпив слишком много, не решаешься отказать. Когда с улыбкой сносишь посягательства мужчин, опасаясь задеть их чувства или показаться нелепой… Даже если с тобой ничего подобного не случалось, тебе все равно это знакомо. Часть так называемого «коллективного бессознательного».

Уилла попросту не могла бросить Пэкстон в такой ситуации. Что именно делать, она не знала, но тратить время на раздумья было непозволительной роскошью. Резко надавив на газ, она рванула через дорогу и влетела на парковку магазина. Пусть у нее сегодня все не как у людей, зато от скуки она точно не умрет.

И пусть она никогда и никому – даже самой себе – не признается, но ей определенно по вкусу этот день!

Уилла остановилась прямо перед развеселой компанией, направив на них свет фар. Один из отморозков схватил Пэкстон за руку. Та вырвалась, но не успела ступить и пары шагов, как путь ей преградил второй.

Уилла достала из сумки перцовый газовый баллончик и, распахнув дверь, спокойно сказала:

– Привет, Пэкстон. – (Сердце прыгало в груди как сумасшедшее. Вот это адреналин!) – Что ты тут делаешь?

Парни обернулись. Пэкстон вскинула голову, и Уилла прочла в ее глазах ужас. Первобытный ужас. Это был взгляд лани, окруженной стаей волков. «Помоги мне».

– Ты глянь – мини-версия! Теперь точно на всех хватит, – ухмыльнулся верзила, вцепившийся Пэкстон в руку.

Он любил причинять боль. Это было видно невооруженным глазом. Когда-то причинили боль ему – он начал срываться на других и вошел во вкус. Жестокость стала для этого парня настолько естественной, что он смотрел на окружающих и представлял синяки на их лицах. Все это Уилла поняла, как только поймала его взгляд, скользнувший по ее шее и скулам.

– Давай ты просто ее отпустишь? Я на все сто уверена, что девушке хочется домой, – произнес-ла она бодрым голосом.

Она так исступленно сжимала баллончик, что костяшки пальцев побелели. Зрение и слух вдруг обострились, ни одна мелочь не ускользала от ее внимания.

Робби заржал. В школе он водился с самыми отпетыми хулиганами, но не потому, что сам был таким. Просто он умел им подыграть и сойти за своего. И, как многие, быстро смекнул, что лучше подыгрывать, чем оставаться за бортом.

– Да ладно тебе, Уилла! Когда еще нам повезет встретить подвыпившую королеву бала? Она, между прочим, прислала мне любовное письмо! А потом давай отпираться, и все смеялись надо мной, будто я идиот. Но письмо-то было! Признайся, Пэкстон, ведь было?

– Господи, Робби, да это я прислала тебе его, – устало произнесла Уилла. – Я была Шутником и творила разные глупости вроде того письма. Пэкстон и понятия о нем не имела.

Пока Робби переваривал услышанное, Уилла решительно подошла к двери магазина, приоткрыла ее и крикнула парню за прилавком:

– Звоните девять-один-один!

Тот оторвался от журнала, посмотрел на Уиллу как на пустое место и снова опустил голову.

– Это мой брат, – нахально заявил второй приятель Робби. – И он не будет никуда звонить.

Уилла медленно отступила назад. Выход один: быстро добежать до джипа, заблокировать двери, набрать 911 и отсидеться до приезда полиции. Но как же Пэкстон? Что в такой ситуации может быть страшнее для женщины, чем видеть, как единственный человек, который в силах тебе помочь, отвернулся от тебя? Пэкстон, казалось, прочла ее мысли и умоляюще заглядывала Уилле в глаза.

– Пэкстон, бросай пакеты, – сказала наконец Уилла.

– А как же…

– Просто брось их, ладно? Давай прокатимся на моем джипе.

– У меня есть своя машина, – упрямо возразила Пэкстон.

– Я знаю. Но мы поедем на моей, хорошо?

Уилла сделала едва заметный жест рукой, и Пэкстон, опустив глаза, увидела баллончик. Она послушно бросила пакеты на бетонный пол. Раздался жалобный звон разбитого стекла.

– Никуда она не пойдет, – рявкнул верзила, схвативший Пэкстон. – Разве что со мной за угол.

Сделав глубокий вдох, Уилла подняла баллончик и направила его верзиле в лицо. Она надеялась, что до этого не дойдет, но – сами напросились. И теперь не колебалась ни секунды. В годы шальной юности она опустошила не один баллон аэрозольной краски, разрисовывая все подряд, так что рука у нее была набита. Первому струя попала прямо в лицо. Второй увернулся, но Уилла нагнала его у входа в магазин, и он тоже получил свое. Расправившись и с ним, Уилла со всех ног кинулась к Пэкстон и схватила ее за руку, выронив баллончик.