– Мне приходится умывать лицо по меньшей мере семь раз на дню, – сообщила Мирана Ларен. – Керцог любит меня даже больше, чем мой муж, к тому же и сил у него больше.

– Семь раз? – Меррик широко усмехнулся в ответ. – Признаться, у него и впрямь больше способностей к любви, чем у большинства мужчин, в том числе и у моего брата.

Рорик Харальдссон засмеялся и сказал Ларен:

– Твой муж – самый веселый человек в нашей семье. А Ты, как я слышал, умеешь рассказывать. Женщина-скальд – большая редкость. Мы с женой очень хотим послушать тебя.

– И ребятишки тоже, – добавила Мирана, указывая на своих сыновей, очень похожих на родителей, – оба черноволосы, как мать, а от отца унаследовали синие, цвета неба, глаза. Мальчики были очень красивы. Они уже начали кружить вокруг Таби, и все трое переглядывались лукаво и заинтересованно.

– Еще пара минут – и они сцепятся в клубок и начнут с воплями кататься по земле, – благодушно заметила Мирана.

Она угадала. Не прошло и десяти минут, как мальчишки подружились на всю жизнь и подрались не хуже злейших врагов. Мужчины повели негромкий разговор, и Ларен догадалась, что они вспоминают Эрика. Потом все вышли из дому и направились к могиле брата и родителей.

– Столько бед сразу, – пробормотала Мирана, качая головой. – Я очень тебе сочувствую, тебе столько пришлось перенести. Хорошо еще, что Сарла сразу подружилась с тобой.

– О да, она стала мне любящей сестрой.

– Значит, ты – племянница знаменитого Ролло, владыки Нормандии?

– Да-да, – со смешком подхватила Сарла, – однако у нее пока что всего три платья. Илерия днем и ночью не отходит от ткацкого станка, не можем же мы допустить, чтобы хозяйка Мальверна посрамила нас в Нормандии. Тебе уже удалось уговорить Меррика, а, Ларен?

Девушка покачала головой:

– Он все еще полагает, что для меня безопаснее оставаться здесь. Ничего, пусть тешится своим заблуждением.

Женщины дружно расхохотались, Керцог громко залаял и прямиком бросился к Миране, та с воплем успела укрыться за спиной Ларен, но огромный пес сбил с ног обеих разом, продолжая лаять и вилять хвостом такой толщины, что он мог бы с размаху сломать человеку руку.

Рорик и Меррик возвращались в усадьбу поникшие, каждый из них погрузился в свои думы, в свои воспоминания, но у порога их встретил женский смех, и мужчины заулыбались в ответ. Жизнь, как всегда, восторжествовала над скорбью и смертью.

В усадьбе толпилось множество народу. Мужчины ходили на охоту и добыли кабана и оленя, другие рыбачили, и теперь густой запах жарящейся дичины смешивался с ароматами копченой сельди и лосося и испарениями, неизбежными, когда столько мужчин и женщин постоянно трутся рядом в тесноте. Ларен устало оглядела спящих, расположившихся рядами от стены до стены, закутавшихся с головой в шерстяные одеяла. Кто-то потянул ее за платье, и, посмотрев вниз, она увидела Таби в легонькой рубашонке – малыш хныкал и тер рукой глаза.

Ларен опустилась на колени, прижимая брата к себе.

– Тебе что-то приснилось, Таби? Дурной сон? Он кивнул:

– Как же Меррик будет моим викингом-защитником, если он вернется жить в Мальверн? Викинг в твоей сказке остался с мальчиком, чтобы всегда защищать его. Ты думаешь, я совсем глупенький? Я ведь знаю: то место, куда меня увезут, очень далеко отсюда.

Ларен почувствовала, как слезы щиплют ей глаза. Она сама выдумала викинга, подарила ребенку любимого героя, но они обитают не в сказке, а в обычной жизни, значит, и герой, и сама Ларен, должны расстаться с Таби.

– Не знаю, – прошептала она, приглаживая пушистые волосенки, – мы как-нибудь это уладим.

Она увидела, что Меррик стоит рядом, молча глядя на них.

– Я не хочу, чтобы ты и Меррик уезжали, – Таби уткнулся лицом ей в шею, – не хочу быть принцем.

Меррик опустился на корточки рядом с ним, тронул малыша за руку. Таби обернулся, веки его еще не разлепились от сна, но губы подергивались, и сердце Меррика больно сжалось. Он глубоко вздохнул и сказал:

– Помнишь, Таби, я говорил тебе, что, поскольку ты – принц, мы все обязаны исполнить свой долг, хотим мы того или нет.

Таби кивнул в ответ, однако стоял на своем:

– Мне все равно, что я – принц.

– Конечно, но мне не все равно. Я должен позаботиться, чтобы ты занял предназначенное тебе место. Кто знает – однажды ты сможешь стать герцогом Нормандии. Ты не вправе решать это сам.

Малыш выпрямился, вырываясь из объятий сестры:

– Ненавижу тебя, обоих вас ненавижу! Вы просто хотите избавиться от меня! – Повернувшись, он убежал в детскую, где в ту ночь в маленькой деревянной кровати разместилось по меньшей мере восемь ребят.

Ларен бросилась вслед за ним, но Меррик успел перехватить ее:

– Оставь его, Ларен. Он еще очень мал, но ему придется понять, что каждым из нас управляют долг и ответственность.

– Он слишком маленький и ничего не помнит. Ему так трудно пришлось в эти два года, он нигде не находил доброты или надежного пристанища. Теперь Таби боится неизвестности, потому что слишком хорошо знаком с ней.

– Как и его сестра. Ладно, чуть позже мы пойдем и взглянем на него. А пока скажи мне, как тебе понравились Рорик и Мирана.

– Она гораздо красивее, чем Кейлис или Мегот. Меррик рассмеялся:

– Было время, я ненавидел ее, считал, своим врагом, потому что ее сводный брат Эйнар оказался мерзавцем с душой чернее, чем у христианского дьявола. А к тому же эти черные волосы, белая кожа – я думал, она ведьма. Я заблуждался. Да, клянусь богами, молодым приходится нелегко, все пещи кажутся не такими, каковы они на самом деле, разум колеблется и мечется из стороны в сторону, ему мерещится змея на месте радуги. А как тебе мой брат?

– Рорик такой же, как все викинги, красивый, крепко сбитый, отважный.

Меррик продолжал глядеть на Ларен, темно-русая бровь чуть изогнулась:

– Что-нибудь еще?

– А еще его пес уляжется нынче в постель вместе с нами. Он уже понял, что я слабее, чем Мирана, и, значит, он может распластаться на мне и лизать в лицо, пока у него в пасти не пересохнет.

Меррик ухватил свою жену за затылок, наклонился и впился поцелуем в ее губы.

* * *

Они собирались отплыть в Нормандию через две недели, в середине лунного месяца. Меррик поручил Олегу главенство над дружинниками и оборону Мальверна, а Сарла оставалась по-прежнему хозяйкой в большом доме. Таби дулся, он ходил хмурый с той самой ночи, когда набросился с обвинениями на Ларен и Меррика. В день отъезда он позволил Ларен обнять себя и поцеловать, однако, когда Меррик опустился на корточки перед мальчиком, Таби молча отвернулся от него.

Ларен ясно видела, какую боль он причиняет Меррику, и в ней вспыхнул неукротимый гнев. Схватив Таби за руку, она рывком заставила его обернуться к ней лицом:

– Так-то ты обращаешься с человеком, который спас тебе жизнь, который и меня тоже спас! С человеком, который старается вернуть тебе все, что ты утратил?

Таби опустил голову, ковыряя босыми пальцами землю.

– Отвечай, Таби! Ты знатного рода, а ведешь себя как сын рабыни! Что с тобой происходит?

– Он меня не любит.

Ларен отшатнулась, на миг едва не лишившись дара речи.

– Что ты сказал?

– Он не любит меня, Ларен, а то бы он не бросил меня, не стал бы говорить дяде Ролло, где я живу.

– Хватит молоть вздор. Послушай, Меррик любит тебя намного больше, чем любого другого человека.

– Нет, – качнул головой Таби, – вовсе нет. Он бы не уехал от меня. Тебя-то он берет с собой!

– Тут совсем другое дело. Меррик согласился наконец, что, если он приедет один, дядя Ролло может и не поверить ему. Я знаю всех и каждого при дворе дяди Ролло и сумею помочь Меррику. Тебе же надо остаться здесь, чтобы ты был в безопасности, а с собой взять тебя он не может, потому что будет все время волноваться за тебя.

– А за тебя он не боится?

– Меньше, чем за тебя. Я выкручусь, я уже не раз Это доказывала.

– А я разве нет?

– Ох, упрямец маленький! – Пальцы Ларен пытались расчесать густые спутавшиеся волосы. – Послушай же, Таби. Я еду с Мерриком, потому что пригожусь ему, а тебя он оставляет здесь, так как очень любит и боится, что кто-нибудь может причинить тебе вред.

– А он не боится, что кто-нибудь причинит вред тебе?

Ларен покачала головой: она знала, что Меррик тревожится и за нее, однако это ни в какое сравнение не шло с его чувствами к Таби. Меррик сам не мог разобраться в этих чувствах, но они были столь сильны, что викинг оказался совершенно беззащитным против них. Ларен смирилась с этим, хотя по-прежнему испытывала боль при мысли, что Таби занимает в его душе куда более важное место, чем она сама.

– Мне никто ничего не сделает, – сказала она, поднимаясь, но не убирая руки с плеча Таби. – А теперь подойди к Меррику. Ты не должен злоупотреблять его любовью.

Таби долго молча глядел на нее, потом обернулся к Меррику, который негромко разговаривал с Олегом и Рораном. На лице мужа она увидела скорбь.

Таби медленно направился к нему. Едва Меррик увидел малыша, темная печаль в его глазах мгновенно растворилась в радостном облегчении. Прижав Таби к груди, Меррик закрыл глаза, тихонько нашептывая что-то в ухо Таби. Что он говорил ему? Даже смеясь и весело болтая с Ларен, он никогда не глядел на нее с такой всепоглощающей нежностью, с такой лаской. Впервые в жизни Ларен ощутила зависть к своему брату. Печаль терзала ее сердце, Ларен с трудом сглотнула подступивший к горлу комок и отвернулась.

Отыскав Сарлу, Ларен еще раз обняла ее на прощание, и они пошли вместе по узкой тропинке к причалу. Ларен тихонько объясняла Сарле, как сделать к дичине подливку из морошки, лесного ореха и лука, – два дня назад все хвалили жаркое, приготовленное по ее рецепту. Сарла серьезно слушала и кивала, запоминая.

Глава 20

– Сказку, Ларен, расскажи сказку!