Однако гнев еще кипел в Ларен, и она напоследок сказала Летте:

– Ты не посмеешь больше и слова сказать против Меррика, ясно? Если я еще хоть что-нибудь услышу, то покончу с тобой.

Летта осторожно кивнула, ее запал давно остыл, горло сильно болело. Ларен видела, что Меррик сурово поджимает губы, а глаза его смеются. Так бы и убила и его, и эту жалкую девчонку!

– Кивни головой еще раз, хорошенько, не то я сверну тебе шею, – и Ларен снова встряхнула ее.

Летта вновь наклонила голову, глаза ее потемнели от злости. Ларен нехотя разжала пальцы и с удовлетворением отметила, что на белой коже Летты непременно проступят синяки.

Глава 17

– Я не могу стать твоим опекуном, но буду твоим братом, ведь Ларен – твоя сестра. Это свяжет нас на всю жизнь, разве не так, Таби?

Таби переводил взгляд с Ларен на Меррика:

– Тогда почему ты такой грустный? Меррик попытался улыбнуться, но не сумел:

– Нас ждут перемены, Таби. Ты ведь помнишь, что ты принц, верно?

Малыш опустил голову. Потом на его лице проступил страх:

– Я не хочу сделаться принцем, Меррик, Я останусь самим собой, твоим братиком.

– Иногда мы не властны над судьбой, – медленно проговорил Меррик. – Ты принц, Таби, ты – один из наследников герцога Нормандии, прославленного Ролло. Разве ты забыл его? Совсем забыл? Ничего” ты узнаешь Ролло, когда увидишь, а если не узнаешь – тоже не страшно, ты скоро вновь полюбишь его и проникнешься к нему уважением. Ларен говорила Мне, что дядя проводил с тобой многие часы, пока тебя, и ее не похитили.

– Я не люблю этого Ролло.

– Таби, когда ты вырастешь, тебя назовут важным вельможей, даже если ты не унаследуешь всю Нормандию. Когда этот день настанет, мне придется поклониться тебе и смиренно поцеловать твою руку, а ты сможешь отправить меня в хлев к свиньям, если прогневаешься. Тебе это нравится?

– Я тебя знаю, Меррик. Хоть ты и любишь меня, но кланяться мне ты не станешь, да и никому на свете. Меррик провел рукой по волосам Таби, густым, пышным завиткам темно-рыжего цвета. Красивый мальчик, он вырастет красивым юношей. Меррик вновь почувствовал в глубине души боль. И все же малыш должен занять свое место и стать именно тем, кем он рожден. В конце концов, сестра его останется здесь, подумал Меррик. И сказал:

– Это еще не скоро. Сперва я женюсь на твоей сестре, а потом поеду навестить дядю Ролло. Может быть, я познакомлюсь и с твоим двоюродным братом, Гийомом Длинный Меч. Ларен говорила, что верит ему, он честный человек. Сколько ему лет, Ларен?

– Гийому только двадцать два – нет, теперь ему уже двадцать пять лет, как и тебе, Меррик.

– – Он уже пять лет как женат?

– Да. Нам нужны наследники. Ковыряя носком башмака плотно утрамбованный земляной пол, Таби прошептал:

– Я не помню его, Ларен, и Ролло тоже не помню. Не езди к нему, Меррик. Вдруг ты не угодишь ему, и он проткнет тебе брюхо мечом?

– Вряд ли. За что ему гневаться на меня, когда я поведаю Ролло, что наш мальчик жив и здоров? Таби притих. Потом он с улыбкой оглянулся на Ларен:

– А ты любишь Меррика? Так же сильно, как меня?

– Да, Таби. – Она не запнулась, не промедлила с ответом, хоть и боялась встретиться взглядом с Мерриком.

– Тогда ладно. – С этими словами Таби вывернулся из-под руки Меррика и, не оглядываясь, побежал к мальчишкам. Кенна и его друзья играли с кожаным мячом, набитым перьями, и плели хитроумные фигурки из веревки.

– В самом деле, Ларен?

Она по-прежнему не поднимала голову.

– Я сказала Таби правду.

– Скажи теперь мне.

– Нет.

– Почему нет?

– Это даст тебе власть надо мной. Меррик засмеялся:

– У меня и так хватает власти.

– Ты ржешь, точно козел, да еще и ухмыляешься при этом. Мне некогда, надо пойти помочь Сарле, мы же собирались сегодня пожениться.

– Козлы не ржут, ржут только кони. С кем ты меня сравниваешь, Ларен?

– Ты – мужчина, Меррик.

– Тогда что же ты прикрыла рот ладошкой? Издеваешься надо мной втихомолку? Молчи уж, женщина. Думай о предстоящей нам ночи, когда я вновь возьму тебя. Мне так не хватало тебя все эти дни, Ларен.

– Очень хорошо, что ты скучал, и совсем уж замечательно, что ты не вздумал развлекаться с Кейлис или Мегот. Я так и хотела, чтобы ты ворочался в постели и думал обо мне, обо мне одной!

– Я могу по крайней мере подумать о Кейлис или Мегот? – хохоча уточнил он, поглядел в лицо невесте и засмеялся еще громче. Качая головой, Меррик наконец вышел во двор.

* * *

Церемония совершилась быстро, согласно обрядам викингов. Мужчины собрались вокруг Меррика, женщины – рядом с Ларен. Все надели лучшие наряды и украшения, женщины выбрали льняные платья алого цвета (такой оттенок давала кора дуба) или ярко-синие, пропитанные соком вайды. Женщины Мальверна сшили и преподнесли Ларен свадебный убор из тонкого льна, ставший шафрановым благодаря осенним луковицам крокуса. Две обитательницы Мальверна (не рабыни, свободные) умели красить лен и шерсть – они-то и приготовили одежду для всех участников церемонии. Ларен созналась, что таких нежных красок она не встречала даже при дворе своего дяди Ролло. На голову невесте возложили венок, плетенный из белых маргариток. Предвечернее солнце играло на рыжих волосах, будто яркая заря опустилась на плечи новобрачной.

Таби пристроился рядом с Мерриком, впихнув маленькую ручонку в широкую ладонь своего старшего друга. Малыша отскребли дочиста, аж лицо лоснилось, и глазки глядели весело. Он уже не казался тощим, и Ларен, глядя на него, едва не расплакалась от радости и облегчения.

Меррик посмотрел на Ларен и с улыбкой шагнул ей навстречу. Он протянул ей свободную руку, и Ларен вложила в нее свою. Он оглядел сперва всех своих мужчин, затем женщин и детей и проговорил громко и отчетливо:

– Мальверн видел много скорби в последние месяцы, мы оплакали уход Харальда и Торы, а затем гибель моего брата Эрика. Произошло также немало перемен. Я знаю, вам пока нелегко привыкнуть, что теперь хозяин Мальверна – я, однако надеюсь, со временем все устроится. Ныне я беру в жены эту женщину. Она – племянница прославленного Ролло, но с этого дня жизнь ее навеки соединена с Мальверном, со мной и со всеми вами, – Меррик умолк на миг, затем выпустил ладошку Таби, чтобы взять Ларен, за обе руки.

– Ларен, дочь Халлада, племянница Ролло, герцога Нормандии, ныне я беру тебя в жены перед лицом наших богов. Я молюсь, чтобы Фрейя даровала нам долгую жизнь вдвоем и множество детей. Я взываю к Отцу Одину – пусть он поможет нам беречь нашу честь и верность друг другу. Я буду защищать тебя всеми силами и своим добрым мечом. Все, что принадлежит мне, отныне становится твоим. Я буду твоим мужем в добрые времена и в непогоду, я останусь с тобой до тех пор, пока последний вздох не покинет мое тело.

Ларен с раннего утра повторяла, что она собирается сказать. Она никому не говорила, что Ролло согласился принять христианскую веру, когда заключал договор с королем Карпом, а затем крестил всех членов своей семьи. Теперь Ларен отчетливо сознавала, что Таби предстоит вырасти христианином, а она сделается настоящей женой викинга и примет здешних богов.

Ларен прикидывала, какие слова должна произнести женщина из рода викингов. Как ни странно, она совершенно не испытывала страха, когда сочиняла сказки, но сейчас она волновалась настолько, что во рту у нее пересохло. Ларен боялась осрамить Меррика, ведь хотя она и знала имена норвежских богов, по крайней мере большинства из них, однако не слишком-то была уверена, которых из них следует призывать во время бракосочетания. Ларен поглядела на Меррика и поняла, что он заметил ее тревогу, но не ведал ее причины. Улыбнувшись, он крепче сжал руку Ларен. А она все молчала, и тогда Меррик тихонько посоветовал:

– Обещай, что бросишь меня на съедение свиньям, если я посмею глянуть на другую женщину.

Ларен рассмеялась громким, сочным смехом и наконец обрела дар речи.

– Клянусь, что всегда буду рядом с тобой, Меррик, владыка Мальверна. Клянусь защищать тебя словом и делом и держаться тебя как в дни радости, так и в дни скорби. Я зову в свидетели всех наших людей и богов.

– Молодец, – похвалил Меррик, прижимая к себе жену. – Хорошо, что мне удалось развязать тебе язык. А теперь ты должна меня поцеловать.

Он заставил Ларен приподняться на цыпочки и прильнул губами к ее устам. Ларен слышала радостные клики мужчин и женщин, даже Таби желал им счастья. Ларен впитывала тепло и силу Меринка, гадая, как сложится их жизнь.

Выпустив Ларен из своих объятий, Меррик еще с минуту удерживал ее руку в своей руке, внимательно глядя на новобрачную. Потом он провозгласил:

– А теперь – пируем!

Во дворе выставили дюжину длинных столов, на каждом из них громоздились блюда с отбивными из кабана, жареной треской, сельдью, прокоптившейся в дымной хижине, лососем, сваренным в листьях клена, груды ржаного хлеба и белых лепешек, котлы с капустой, фасолью, вареными кусочками яблок, печеным луком. Здесь стояли бочата с медом и брагой и даже с густым темно-красным вином из рейнской земли. Женщины постарались от души, и Сарла, возглавлявшая торжество, улыбнулась, понимая, как тронута Ларен их усердием к заботой.

Ларен, два года стойко переносившая все невзгоды, оглядела мужчин и женщин, столпившихся вокруг нее, и роскошный стол, поджидавший жениха и невесту. Закрыв лицо руками, Лареп беспомощно всхлипнула.

Меррик усмехнулся и вновь крепко обнял жену:

– Что тут такого? Здесь все – – наши друзья. Этот дом принадлежит тебе – и он встречает тебя.

Ларен вздохнула, подняла голову, тыльной стороной ладони утерла глаза.

Меррик обернулся, заслышав возгласы:

– Здоровье новобрачных! И они вновь поцеловались.

До заката оставалось недолго. Брачный пир, длившийся уже много часов, утратил благопристойность, с которой он начинался. Веселье не унималось, пожалуй, оно даже чересчур разгорелось, отметила Ларен, наблюдая, как Меррик и Олег в очередной раз разнимают драчунов. Меррик велел ей соблюдать умеренность в еде, а особенно в питье, хозяева обязаны напоить всех гостей, пока те не рухнут, а если на пути к этой цели вспыхнет ссора, надо проследить, чтобы лишившиеся разума выпивохи не поубивали друг друга. Как пояснил Меррик, викинги любят шумные празднества.