Никто не пытался также заговорить с ним о Ларен, но Меррик догадывался, что все ждут его приговора. Люди толковали о Ларен и о ее вине, но Меррик сделался владыкой Мальверна, и только его решение, его приказ имели здесь силу.

Теперь Меррик смотрел прямо на Ларен. Его молчание затянулось, но и Ларен до сих пор не промолвила ни слова. Она прикрыла глаза, а ее руки непроизвольно сжимались в кулаки:

– Я не убивала его, Меррик! Я пнула его в пах и бросилась бежать, я споткнулась, ударилась, потеряла сознание. Поверь мне, я не убивала его!

– Я могу себе представить, как ты распласталась на спине, а Эрик взобрался на тебя, срывал с тебя платье, пытался раздеть и изнасиловать тебя. Я знаю, ты защищалась изо всех сил. Я думаю, ты схватила камень и ударила его по голове, и я не виню тебя за это, Ларен. Но ты поступила глупо, отправившись в одиночку на скалу, и мой брат погиб, потому что пытался овладеть такой женщиной, как ты.

– Что ты собираешься делать?

– Не знаю. Все уверены, что ты виновна.

– Я не убивала его!

– Ты рабыня, никаких прав у тебя нет. Ты рабыня, а Эрик был знатным человеком, поэтому тебя ждет медленная и мучительная смерть, а казнить тебя должен я.

– Что ты собираешься делать?

– Не знаю. Я не могу допустить, чтобы сестра Таби погибла. Он не простит мне.

При этих словах Ларен испытала облегчение и скорбь. Сестра Таби – и только?

– Почему ты не веришь мне, Меррик?

– Как я могу поверить тебе? Ты так ничего и не рассказала мне с того дня, когда я помог тебе бежать из Киева, ни о своей семье, ни о родине, ты умалчиваешь обо всем, а если мне и удается что-то проведать, то пополам с загадками и тайнами. А теперь ты хочешь, чтобы я положился на твое слово?

Снаружи донеслись крики. Меррик отрывисто произнес:

– Оставайся здесь! – и быстро вышел из комнаты. Ларен последовала за ним, придерживая на груди разорванную рубаху.

Двое из людей Эрика схватили Клива, третий наносил ему удар за ударом. Деглин вопил во всю мочь, призывая их немедленно покончить с рабом.

Меррик ухватил одного из парней за запястье и, оторвав его от раба, швырнул на землю, затем пнул второго, чтобы тот отошел прочь:

– Оставь его в покое.

Оба они поглядели на Меррика, с характером которого они были гораздо меньше знакомы, чем с нравом Эрика. Один из них снова сжал руку Клива, выламывая ее и приговаривая:

– Он явился сюда вместе с ней, Меррик! Мы выколотим из него правду, она, конечно, все рассказала ему об убийстве, может быть, он даже сам помог о ей.

Второй мужчина в ту же минуту с размаху погрузил свой кулак в живот раба.

Меррик не тратил больше слов. Он снова схватил нападавшего и ребром ладони ударил его по горлу:

– – Отпусти его или умрешь!

Дружинник Эрика не знал, как ему следует поступить, краем глаза он видел подбегавшего к ним Олега, который, несомненно, встал бы на сторону Меррика. Он крикнул своим товарищам:

– Скорей! Помогите мне! Мы отомстим! Меррик обеими руками сжал шею кричавшего и медленно начал сдавливать ее. Он неподвижно глядел в лицо своей жертвы, принуждая его опуститься на колени, почти что лечь на землю. Мужчина пытался еще заговорить, но не мог, в глазах у него потемнело, и он рухнул без сознания. Меррик выпрямился:

– Кто еще хочет приняться за этого человека?

– Это же раб, – возразил Олаф Торагассон. На этот раз он держался тихо, потому что видел, каков Меррик в гневе. – Всего только раб. Дай людям позабавиться, Меррик. Они лишились своего господина, а этот человек – ничто, к тому же они правы: он вернулся сюда вместе с девушкой и, скорее всего, знает, как все произошло. Выдай его на пытку, Меррик! Наго волнует, будет он жить или умрет?

– Во всяком случае, самому Кливу это небезразлично. – Меррик обернулся к рабу:

– Тебе больно?

– Рука болит, но сломать ее они не успели. Благодарю тебя, господин.

– Он – раб! – визгливо повторил Деглин.

– Нет! – сказал Меррик, обводя взглядом всех своих людей, одного за другим. – Теперь он свободен. Слушайте мои слова, вы все! Клив отныне – свободный человек, один из моих людей!

– Ага! – подхватил Олаф Торагассон. – Коли он свободный, пусть платит виру за смерть Эрика, а если у него нет денег, он умрет от твоей руки!

– Погодите! – вновь врезался в общий шум голос Деглина. – Она убила Эрика, а не этот урод! Тащите ее сюда, убейте ее, она – рабыня!

Меррик только головой покачал.

– Тогда пусть он платит виру! – настаивал Деглин. – Он убил твоего брата, и она участвовала в этом. Все знают об этом – все!

– Вон она, допросите ее, пусть ответит.

Ларен тихо и неподвижно стояла в тени. Меррик знал, что она получила за свои рассказы серебряные монеты и украшения, но этого не хватит, чтобы уплатить виру, тем более за двоих.

Громко, отчетливо заговорил Клив, обращаясь к Меррику:

– Мой господин, Деглин сказал правду. Эрика убил я, а не Ларен. Она ударила его и убежала. Я убил его камнем, убил его в гневе. Я – в ответе за все.

– Нет! – крикнула Ларен. Подбежав к своему другу, она ухватила его за обе руки, встряхнула, требуя; чтобы он повернулся к ней. – Не смей лгать, Клив! Я не убивала его, но ты тоже не виноват в его смерти! – Она обернулась, глядя на всех мужчин и женщин, собравшихся вокруг нее. На одних лицах она читала ненависть, на других – недоумение. Сарла склонилась над очагом, осторожно помешивая похлебку с кабаньим мясом. Сарла молчала, рука ее, сжимавшая рукоять большого деревянного половника, ровно, неторопливо ходила по кругу.

– Ты убила его, больше некому! – возразил один из людей Эрика. – Все остальные любили его, он был храбрым, достойным вождем.

– Верно, верно! Внезапно раздался голос Сарлы:

– Замолчите, все замолчите! – Она прокладывала себе путь через толпу людей, пока не остановилась перед Мерриком, и тогда она громко произнесла:

– Я не позволю казнить Ларен или Клива. Эрика убила я, и я сделала это в одиночку. С тех пор как его родители умерли и он сделался здесь полным хозяином, Эрик много раз бил меня, пока я не возненавидела мужа. Он преследовал Ларен и хотел овладеть ею на скале. Все вы видели, как он охотился за ней, хотя она – женщина Меррика, его родного брата. Похоть ослепила его. Ларен сумела вырваться и бросилась прочь. Я видела, как она убегает. И тогда я нанесла ему смертельный удар. Эти двое ни в чем не виноваты.

Крики, шум, смятение.

* * *

Меррик поглядел на ее грудь, на желтовато-пурпурные полосы, следы, оставшиеся от глубоко впившихся в ее плоть пальцев Эрика.

Протянув руку, Меррик осторожно сжал одну грудь в своей ладони. Ларен ощущала исходившие от него тепло и силу, она желала его еще больше, чем прежде, несмотря на вставшее между ними горе и недоверие. Она хотела прижаться к его рукам, опереться на него, упасть в его объятия, она хотела, чтобы Меррик поверил ей и заступился за нее. Ларен мечтала поцеловать его, впитать жар его тела, испытать вновь то невероятное наслаждение, которое он даровал ей однажды, – казалось, это произошло уже так давно. И все же она стояла перед ним неподвижная, застывшая, и он видел только ее оцепенение и думал, что она боится его. Ларен следила глазами за рукой Меррика, за пальцами, бережно прикасавшимися к свежим ссадинам, когда же Меррик поднял голову, он не сумел пригасить яростный огонек, полыхавший в его глазах.

Меррик вошел в спальню не постучавшись, и Ларен не успела укрыться.

Меррик сказал:

– Рубаха разорвана в клочья, ее уже не зашьешь. Утром я попрошу Сарлу дать тебе новую.

Наконец он убрал ладонь с ее груди и отвернулся от Ларен. Стараясь не смотреть на нее, он спросил:

– Сильно болит?

Ларен покачала головой, потом догадалась, что он не заметил ее жеста, и ответила:

– Нет, не очень.

– У женщин здесь кожа особенно нежная. Ты говоришь не правду. Мне жаль, что брат так поступил с тобой. Но он умер, а смерть – слишком тяжкое наказание за его проступок.

– Я не убивала его, Меррик. Сарла и Клив тоже не могли этого сделать, они оба солгали, чтобы спасти меня.

Меррик рассмеялся негромким, хрипловатым смехом, он все еще смеялся, когда обернулся, чтобы взглянуть на Ларен, и тут улыбка словно примерзла к его губам.

– Оденься! – приказал он, и Ларен различила в его голосе голод и страсть. В самом ли деле он хотел ее – или так же подействовала бы на него любая обнаженная женщина?

Ларен поспешно исполнила его приказ, натянула разорванную материю на плечи. Вздернув подбородок, она уставилась прямо в глаза Меррику:

– В чем дело? Ты боишься, Таби не понравится, как ты глядишь на его сестру? Он огорчится, узнав, что в тебе тоже просыпается порой похоть? Или ты смотришь на меня только оттого, что у тебя нет здесь другой женщины?

– По правде говоря, я забыл о Таби, – откликнулся он. Меррик подошел к кровати, присел на ее край, согнулся, обхватив руками колени, заинтересовался узором шерстяного ковра на полу. – А ты – ты в самом деле моя, Ларен?

– По-моему, ты сам так решил, ты принял меня заодно с Таби.

– Когда я вошел в твое тело, когда я разорвал покров твоей девственности и коснулся матки, я меньше всего думал о Таби.

– Ты говоришь откровенно, Меррик.

– А ты – ты звала меня, пока я не причинил тебе боль. Как прекрасна твоя грудь! Я и забыл.

– У большинства молодых женщин грудь еще красивей, в особенности у Летты.

– Меня нисколько не интересует ее грудь. Хоть бы она и ее родные поскорее покинули Мальверн! – Тут он запнулся, потом печально усмехнулся, глядя вниз, на свои руки. – Я ведь отныне хозяин Мальверна. Я велю им уехать. Мне не нравится самоуверенность Летты, а ее отец вечно вмешивается не в свое дело. Мне не нужна жена, которая собирается править мной, – Меррик поднялся. – Как все это глупо! Я не думал стать владельцем Мальверна. Я никогда не рассчитывал на это. Если бы у Эрика остался сын, я бы сберег усадьбу для него, пока он не стал бы достаточно взрослым, чтобы управляться самому. Я не могу передать Мальверн Кенне, хотя он паренек смышленый и крепкий. Он – незаконный сын, люди не признают его. Что же мне делать?