Посреди дня Меррик отпустил Ларен поесть. Тучи уже исчезли, дождь, пролившийся утром, давно ушел к северу. Солнце весело пригревало. Ларен подумала о еде и внезапно обнаружила, что впервые за два года появились вещи, которые интересуют ее гораздо больше, чем еда. Быстрыми шагами она начала подниматься по тропинке на вершину утеса, нависавшего над заливом. Она уже несколько дней поглядывала туда, мечтая вскарабкаться наверх и поглядеть на великолепный морской пейзаж, однако понимала, что ее ноги еще слишком слабы для такого путешествия. Теперь се тело окрепло, Ларен шагала легко, поглядывая на солнце. Нельзя отлучаться с поля чересчур надолго.

И от Меррика ей не хотелось уходить. Она все время представляла себе его лицо, его улыбку, вспоминала, как он, смеясь, раздевался, как он вошел в нее, прижимая ее к себе, доставляя ей великое наслаждение до той самой минуты, как причинил ей боль, но и в этом не его вина, Ларен подвело ее собственное тело, еще не знавшее мужчины.

Она очень хотела Меррика, хотела его снова, и желание все нарастало. Когда она смотрела на него, то ощущала легкую судорогу, пугавшую и вместе ; тем ободрявшую ее. И все же она не настолько глупа, чтобы вновь позволить себе это удовольствие.

Тропинка становилась все круче, она была узкой, вся в расщелинах и обломках скал. Ларен дышала с трудом, проклиная свою слабость.

Она глядела вверх, на недалекую уже вершину, неотрывно смотрела туда, пока наконец не добралась до цели, задыхаясь и чувствуя колотье в боку. И все же она добилась своего.

Распрямившись, Ларен поглядела вниз. Вид на море оказался прекраснее, чем она могла себе представить. Узкий, глубокий залив многократно изгибался, то вдаваясь в землю, то резко поворачивая назад в море. Повсюду, насколько видел глаз, белая пена играла на темно-синих волнах. Ларен поглядела на поросшие соснами скалы по ту сторону залива, на не тронутую людьми землю, слишком неровную, со множеством обрывов, отвесно стекавшихся к воде, – там никто не пытался обрабатывать землю. Затем Ларен оглянулась на Мальверн, его плоскую, порой чуть холмившуюся почву, засеянную ячменем и хлебом. С высоты деревянная изгородь усадьбы казалась идеальной окружностью, заточенные колья изгороди проткнут грудь любому врагу, который осмелится сунуться в Мальверн. Строения рядом с большим домом тоже казались крепкими, надежными. К небу тонкой голубой струйкой поднимался дым, тут же растворявшийся в воздухе, и Ларен даже померещилось, будто она чует обед, который стряпает Сарла.

В глубине усадьбы она различала могильные курганы и храм. Она знала, что Меррик не раз уже побывал на могиле родителей, оттуда он возвращался домой притихшим, опустив голову, согнувшись. Она понимала, что он глубоко скорбит, но молчала – что она могла сказать ему? Она не могла поведать ему в утешение о том, как сама она утратила мать и отца, ведь тогда Меррик стал бы допытываться, кто они и как их звали. Ларен уже решилась вскорости рассказать Меррику обо всем. Он верно угадал: придуманная ею история была испытанием для него. Она хотела довериться Меррику, да у нее и не оставалось другого выхода.

Ларен опустилась на землю недалеко от обрыва и прислонилась к скале. Хотелось бы думать, что с Сарлой все обойдется, а вот у Летты, должно быть, болит кожа у корней волос. Потом ее мысли вновь обратились к Меррику. Интересно, часто ли приходят сюда влюбленные? Должно быть, часто. Глаза у нее смыкались.

– Я видел, как ты направилась сюда. Подождал, чтобы проверить, не последует ли за тобой мой брат, но он работает в поле. Так что за тобой пришел я.

Ларен слышала эти слова сквозь сон, словно издали, неприятный, самодовольный голос, но это же всего-навсего голос, он не может причинить ей вред или напугать.

– Никто не заметил, что ты здесь, и меня тоже не видели. Это место называют Вороньим мысом. В последние годы другие викинги уже не пытались напасть на нас, поэтому мы больше не выставляем здесь дозорных. Теперь это гнездышко для влюбленных, и ты залетела в него, Ларен.

Нет, это не просто голос. Он прямо-таки блеет от удовольствия, он наконец-то застал желанную женщину врасплох, одну, стоит руку протянуть, чтобы завладеть ею. Сердце Ларен резко забилось.

– Ты же не спишь, Ларен. Я подумал сперва, ты назначила здесь свидание какому-то мужчине, ведь это место, как я уже сказал, для того и предназначено, но я нашел тебя в одиночестве – очень рад. Ты поссорилась с Мерриком или он не захотел заниматься с тобой любовью посреди дня?

Ларен открыла глаза. Она с трудом различала лицо Эрика, солнце стояло у него за плечом. Будь это кто другой, она могла бы принять его за божество викингов, он был огромен, красив, охвачен золотым сиянием. Ларен начала медленно приподниматься, задела спиной о скалу и поморщилась, но ничего не сказала, пока не поднялась на ноги, лишь рукой придерживаясь за скалу:

– Уже поздно, – произнесла она, – мне пора вернуться на поле. Меррик, наверняка, заждался меня.

– Зачем ты пришла сюда?

– Я слышала, что отсюда ваша земля кажется особенно красивой. Мне было интересно посмотреть.

– Говорю тебе, мужчины и женщины приходят сюда, чтобы заниматься любовью.

– Я только хотела посмотреть на море.

– А я хочу тебя и не собираюсь откладывать. Наверное, ты догадывалась: я последую за тобой, как только ты избавишься от Меррика. Разве ты не нарочно явилась сюда?

– Нет! Не обижай меня, Эрик! Дай мне уйти! – Договаривая эти слова, она уже шагнула прочь, но опоздала. В силе Эрик не уступал брату. Его длинные пальцы впились в ее плечи.

– Ты все еще очень тощая. Я могу обхватить твою руку двумя пальцами. И не пытайся бежать, со мной шутки плохи.

Теперь Ларен поглядела ему прямо в лицо, ставшее диким, почти что животным, мужскую красоту поглотила похоть. Ларен припомнила, как однажды ночью она сумела избавиться от мужчины, притворившись, будто падает в обморок. Только вряд ли ей удастся провести этим трюком Эрика.

– Я не лягу с тобой. Я принадлежу Меррику. Неужели ты хочешь поссориться с братом? Разве ты совсем не любишь его, не бережешь его честь?

Эрик сощурился, он по-прежнему крепко сжимал плечи Ларен, но уже не старался причинить ей боль. Отчетливо выделяя каждое слово, точно он обращался к слабоумной, Эрик произнес:

– Ты считаешь себя выше Кейлис и Мегот, оттого что ты умеешь сочинять истории, но ты ничем не лучше их. Слушай внимательно, Ларен, теперь я хозяин Мальверна и мне принадлежит все, что ты видишь вокруг. Я долго ждал своего часа, и не слишком-то быстро он пришел. Я мечтал покинуть свой дом, отправиться куда-нибудь в Исландию, но отец заклинал меня не уезжать, потому что я – наследник Мальверна и мой долг приковывает меня к усадьбе. Смерть родителей большое горе и для меня тоже, не только для Меррика, однако со всеми их чертовыми уговорами и посулами я оставался всего только сынком при стариках, я подчинялся им. Теперь все иначе, теперь и Сарла усвоила, что ей придется поступать по-моему. Раньше я не поднимал на нее руки, родители заступались за нее, хотя она бесплодна и не может доставить удовольствие мужчине, теперь она будет слушаться меня без возражений и ходить по струнке.

– Эрик, но я-то ведь не жена тебе, я – вообще ничто, и от меня нет никакой пользы. Ты сам сказал, я слишком тощая. Ты совершенно прав, Эрик, будь добр, отпусти меня.

Эрик с усмешкой глянул на нее, схватил ее за плечи, притянул к себе, и она ощутила, что этот мужчина так же крепок, силен и высок, как Меррик. У нее нет ни малейшей возможности справиться с ним – но не может же она допустить, чтобы Эрик изнасиловал ее, она просто не сумеет пережить такое.

Закинув голову, Ларен отважно глянула ему в глаза:

– Не надо, ты пожалеешь об этом! – Едва эти слова сорвались с языка, Ларен осознала свою ошибку. Он не позволит женщине угрожать. Глаза Эрика совсем сузились, превратились в две щели, жилы на шее напряглись. Она обозлила Эрика, и сию же минуту ей придется раскаяться в этом. Вот так: он с размаху ударил ее по лицу, точь-в-точь как Сарлу. Ларен подавила вскрик. Она не станет тешить его злобную душу своими стонами.

– Так, – произнес Эрик, свирепо целуя ее, грубо прижимаясь к ее рту и прикусив нижнюю губу Ларен. Одной рукой Эрик обхватил правую грудь Ларен и грубо сдавил ее – стало очень больно. Другой рукой он пытался разорвать на ней одежду, но плотный материал не поддавался. Отпустив Ларен, он взялся обеими руками за ворот ее платья и рванул вниз.

Ларен услышала треск разорвавшейся ткани, но в тот же миг она резко вздернула колено, целя вниз живота. Покачнувшись, Эрик выпустил свою добычу, и Ларен, вывернувшись из его рук, сломя голову бросилась бежать по узкой петляющей тропе. Эрик громко вскрикнул у нее за спиной, но Ларен не оглянулась. Она еще различала его тяжелое дыхание, он пытался оправиться от удара, который она нанесла ему, но Ларен боялась, что вот-вот он пустится в погоню, настигнет ее и она опять ощутит его раскаленное дыхание, длинные пальцы вновь сомкнутся на ее плечах, вынуждая обернуться, а затем Эрик изобьет ее, изнасилует и, в конце концов, вероятней всего, просто убьет. Ларен бежала без оглядки, пока не споткнулась и не рухнула на каменистую почву, ударившись головой о скалу. Она успела еще увидеть яркую белую вспышку, и свет угас.

Ларен очнулась с трудом, не понимая, сколько времени она пролежала без чувств, голова у нее кружилась, глаза отказывались служить. Она тряхнула головой и почувствовала какую-то тяжесть возле левого уха. Боль пульсировала в мозгу, выжигала изнутри глаза. Внезапно Ларен припомнила все. Ухватившись за край скалы, она начала приподниматься, и вот она уже стоит на ногах, покачиваясь, пытаясь обрести равновесие, избавиться от тумана в голове. Ларен чутко прислушалась – ни звука.

Эрика нигде не видно. Возможно, она утратила сознание лишь на краткий миг, а Эрик все еще корчится там, на вершине скалы, обхватив руками живот?

Дрожь ужаса сотрясла тело Ларен, мысли мгновенно прояснились. Не раздумывая, она поспешила вниз по тропе и не переводила дыхание, пока не добежала до подножия скалы. Там Ларен ухватилась за ствол молодой сосны, тяжело дыша, сердце стучало, бок саднил, ныла недавно зажившая спина. Зато нога не давала о себе знать – и то хорошо.