Джейкоб Ченс - Холст

Бля, нет. Я не позволю ей так легко свалить

Я хватаю её запястье, разворачиваю вокруг и тяну, пока она не врезается в мою грудь. Её большие мягкие сиськи прижимаются ко мне, когда я без предупреждения обрушиваю свой рот на её губы. Иисус! Её горячий рот на вкус слаще, чем я воображал, а губы ощущаются мягкими и полными. То, как она стонет, делает меня твёрдым, как грёбаная скала. Я сжимаю соблазнительные бёдра и тяну её таз к своему, а затем просовываю ногу между её ногами. Эль трётся о моё бедро, а я прикусываю её нижнюю губу, оттягивая её зубами. Она стонет мне в рот, и это еще больше заводит. Руки скользят вверх по её спине, и пальцы проскальзывают в шелковистые каштановые волосы. Я с силой дергаю голову Эль назад, пока наши языки трутся друг о друга. Ей нужно знать, что я не какой-то бесхребетный слюнтяй. Мне нравится командовать, черт подери.

Я отрываю свой рот от её, и мы оба делаем усилия, чтобы отдышаться. Я разжимаю свой захват на её волосах. Рука Эль двигается вверх, чтобы накрыть свои губы, словно она не может поверить в то, что только что произошло.

Блядь! Этого не должно было произойти. Хотелось бы мне, чтобы этого не было. Ощутив её тёплый и мягкий язык во рту, я буду задаваться вопросом, как он будет ощущаться на моём члене.

–Если бы ты не вела себя как бессердечная сука, то знала бы, каково это – заниматься любовью. Я бы просто привел тебя в свой номер и показал, – я наклоняюсь вперёд и сжимаю её предплечье. – Именно это ты делаешь, когда о ком-то заботишься. Но ты – лишь тело, в которое я погрузил бы свой фитиль, потому что мужчины не влюбляются в таких женщин, как ты, Эль. Ты им этого не позволишь, а я даже не буду пытаться. Я просто бы трахал тебя, словно ненавижу; снова и снова, пока бы ты не взмолилась, что бы я остановиться,– позволяю своей руке упасть и делаю шаг назад. – Именно этого хотят такие девушки, как ты, Эль, не так ли?

Я смотрю в её глаза и чувствую вину за убитый взгляд, который там вижу. «Я сделал то, что должен был сделать», – убеждаю себя. Эль – собственный худший враг. Она – пожирательница мужчин, а я не собираюсь быть её жертвой.

Конец апреля, настоящее

Я поднимаю руку, изогнутую в идеальном положении, чтобы Эль положила на нее ладонь, и мы могли пройти по проходу в церкви. Наши взгляды на мгновение встречаются, и Эль закатывает глаза раздраженная тем, что мы должны делать это вместе. Я и сам этому не очень-то рад. Находиться рядом с ней непросто – я страстно ее желаю, словно гребаный наркоман, у которого ломка, и который жаждет дозу.

– Хорошо. Все помнят, что им нужно делать завтра? – спрашивает Дженни, невеста, когда все парами успешно вышли из церкви. Она грозно смотрит на каждого члена небольшой свадебной вечеринки.

– Думаю, они справятся с этим, детка, – с усмешкой говорит Кайл, ее будущий муж. Он притягивает ее в свои объятия и шепчет что-то на ухо, от чего она краснеет. Невероятно видеть, как они счастливы вместе, и поверьте мне, я не всегда был этому рад. Дженни, была когда-то моей девушкой, и она все еще мой лучший друг. Нам не суждено было быть парой, хотя было время, когда я думал иначе. Любой, кто видит их вместе, сразу же понимает, что они идеально подходят друг другу. Они преодолели невероятные преграды, чтобы дойти до этого дня. Никто не заслуживает счастья больше, чем они, и завтра, когда поженятся – совершат гигантский шаг в правильном направлении.

Дерек Сантьяго, лучший друг Кайла, громко хлопает в ладоши.

– Так значит, мы можем перейти к той части вечеринки, где выпивают и едят?

– Правильно! Я проголодался, – я поглаживаю свой подтянутый живот, и он урчит в ответ.

– Эй, тогда едем к нам домой, – объявляет Кайл. Недавно они купили дом в Бруклине, после того, как их предыдущий дом, сгорел при трагических обстоятельствах. К счастью, смертей не было, а просто сгорели вещи, которые можно заменить.

Мы все разбрелись по машинам. Неожиданно Эль забралась на пассажирское сиденье моего семилетнего Доджа Дуранго.

– Что случилось? Разве больше ни у кого нет свободного места? – спрашиваю я, зная, что будь у нее выбор, она не поехала бы со мной. Я слышал, что ее машина на ремонте, но никогда не думал, что она поедет в моём автомобиле.

– Не делай все хуже, чем уже есть, – сухо говорит она, смотря в окно. Я жду, когда она продолжит, но, к счастью, она молчит.

Заведя двигатель, я трогаюсь с места и направляюсь к дому Кайла и Дженни. Яркий свет уличных фонарей и различных вывесок, освещает внутреннюю часть автомобиля. Мои глаза постоянно тянет вправо, к ее чертовски, сексуальным ногам, выставленных на обозрение до середины бедер из-за короткого, узкого красного платья. Интересно, как эти ноги будут ощущаться обернутыми вокруг моей шеи, пока я буду вылизывать ее киску? Качая головой, я напоминаю себе, что такие мысли бесполезны.

Она молча сидит, отвернув голову к окну, предоставляя мне возможность незаметно смотреть на нее с вожделением. Она бы разозлилась, если бы об этом узнала, а я не хочу доставлять ей удовольствие знанием, как сильно ее хочу.

Мы играем в эти извращенные игры под названием «отсутствие интереса», но оба понимаем, что четыре месяца назад, когда разделили тот поцелуй в Вегасе, мы загорелись, как гребаные рождественские елки. Мы можем притворяться и лгать самим себе, но факт остается фактом: я хочу оказаться глубоко внутри Эль Джонсон. Хочу трахнуть ее так жестко, что она никогда не забудет, как ощущается мой член.

Через несколько минут мы заезжаем на широкую подъездную дорожку дома в колониальном стиле. Новый дом Кайла и Дженни, двухэтажный с фасада и одноэтажный с тыла. Это мой любимый стиль в архитектуре и возник он именно здесь, в Новой Англии. Только поглядев на дом с торца, можно понять, насколько он массивный.

Прежде чем я успеваю заглушить двигатель, Эль выходит из машины. Я спешно выскакиваю из авто и перехватываю ее у капота, беру за руку и веду по неровной кирпичной дорожке. Она неустойчиво идет на высоких каблуках.

– Это не свидание, Джош, – ворчит Эль себе под нос, пытаясь вытащить руку из моей хватки.

– Эль, я это прекрасно понимаю, – говорю я, продолжая ее держать, – но я остаюсь джентльменом, которого воспитала моя мать. Даже твое плохое отношение этого не изменит.

Доведя ее до входа, помогаю преодолеть две ступеньки и открываю перед ней дверь.

Когда мы входим внутрь, то оказываемся среди смеха и разговоров. Я осматриваю помещение, и удивляюсь прогрессом, которого добились ребята. Они недавно переехали, а уже создается полное ощущение настоящего дома. На полу ковры, на окнах занавески, на стенах картины. Я замечаю, что одна из картин, которые я написал для Дженни, в тот период когда мы встречались, занимает почетное место над камином. Яркие оттенки голубого, которые я использовал для пляжной сцены, напоминают мне о ее прекрасных глазах.

Мой взгляд устремляется к Эль, обнимающей Дженни. Я достаточно изучил ее глаза, чтобы знать, что у них цвет теплого темного шоколада, и если внимательно присмотреться, то заметны золотистые крапинки, цвета самого изысканного виски. А если посмотреть глубже, можно увидеть крошечные огненные пятнышки меди. В ее глазах так много тепла. Жаль, что, когда дело касается меня, они становятся холодны как лед. Я не знаю, что с нами случилось. Мы были друзьями и наслаждались компанией друг друга. Еще недавно, полгода назад, Дженни, Эль, и я – как и всегда, проводили время вместе, и всё между нами было в порядке. Теперь все изменилось. Между нами – напряжение, и источником разногласий может стать все что угодно.

Зайдя на кухню, я беру пиво «Sam Adams» из современного холодильника из нержавеющей стали, и направляюсь в большую гостиную. Обнаруживаю Кайла и Дерека, расположившихся на новом большом диване.

– Как дела, джентльмены? – говорю я, садясь в одно из больших коричневых кожаных кресел. Закинув ноги на парный пуфик, я делаю пару глотков пива и ставлю бутылку на маленький столик рядом со мной.

Дерек поднимает подбородок в мою сторону.

– Что у тебя нового, мужик? Давненько я тебя не видел.

– Я много работал, заканчивал серию картин для мэрии. Параллельно вел несколько побочных проектов, – расплывчато говорю я, пробегая рукой по своим коротким волосам. Никто из моих знакомых не знает, чем именно я занимался все это время, и в ближайшее время я не планирую посвящать их в это.

– Эй, у тебя на руке новая татуха? – спрашивает Кайл. Его глаза прищурены и словно лазеры нацелены на мое запястье.

Убрав свою руку от головы, я тяну за манжету рукав своей черной рубашки. Я знал, что это лишь вопрос времени, как этот коп ее заметит – он никогда ничего не пропускает.

– Да, давно хотел сделать, – надеюсь, непринуждённый ответ их удовлетворит, и они не потребуют подробностей.

– Мы недостаточно хороши, чтобы ее увидеть? – с ухмылкой спрашивает Дерек.

– Ой, чувак, не нужно снимать свои трусики, – говорю я, и расстегиваю пуговицу на манжете. Подвернув рукав, я протянул руку.

– Что, черт возьми, тут написано? – спрашивает Кайл, сведя брови.

– Это строчка из стихотворения девятнадцатого века.

– Ты становишься эмо, парнишка? – Дерек поднимает бровь. – И на ком теперь нет трусиков?

– Что именно здесь написано? – спрашивает Кайл, всегда являясь миротворцем между Дереком и мной.

– «Она идет во всей красе, как ночь». Это знаменитое стихотворение лорда Байрона.