Джейкоб Ченс - Холст

– Бекон уже готов? – спрашивает она, опираясь подбородком на мое плечо и осторожно заглядывая поверх моей руки.

– Возможно, я мог бы выделить один или два кусочка. Насколько сильно ты его хочешь? Что ты мне готова предложить взамен?

Эль становится рядом со мной и стучит по губе кончиком указательного пальца.

– Думаю, это зависит от того, сколько кусочков я получу, – она пожимает плечами. – За один чмокну в губы. За два я бы добавила немного языка.

Мои губы раскрываются в улыбке. Она такая чертовски восхитительная.

– Что я получу, если я дам тебе четыре кусочка? – спрашиваю я, играя бровями. – Они должны стоить хотя бы одного прикусывания губы… или двух.

Эль смотрит вниз и ухмыляется, когда замечает полувозбужденный член в моих шортах. Протянув руку, она стягивает кусочек бекона с тарелки на столе и откусывает половину. Скармливает мне оставшуюся часть, и когда мы оба заканчиваем жевать, она становится на носочки, чтобы прижаться ртом к моим губам.

– Это твой способ сказать мне, что ты бы лучше позавтракала? – спрашиваю я, мои руки ложатся на изгибы ее бедер.

– Ну, мы говорим о беконе, а ты знаешь, какие сильные у меня к нему чувства.

– Знаю, – говорю я, кивая головой. – Думаю, если бы тебе пришлось выбирать между беконом и мной, ты бы выбрала бекон.

Эль сжимает губы и смотрит в сторону, словно взвешивает все за и против.

– Я бы выбрала тебя, но это было близко, – хихикает она.

Выключив плиту, я поворачиваюсь к ней.

– Правда? – спрашиваю я, глядя в ее игривые янтарные глаза.

– Кажется, мне нужно, чтобы ты напомнил мне, почему ты лучше, чем бекон.

Подняв Эль, я перекидываю ее через плечо и иду к спальне.

Она визжит «Джош», когда я ее бросаю на кровать.

Забравшись на матрас, я заползаю между ее раскрытыми бедрами и спускаю трусики по ее ногам. Приподняв свою белую футболку, которую предпочитает носить она, я стягиваю ее через голову Эль, и вот она лежит обнаженной, словно пир для моих глаз.

– Ты такая чертовски великолепная, Эль. Из-за тебя у меня перехватывает дыхание.

– Бекон не разговаривает, – дерзко отвечает она.

Прижав ее ноги к ее груди, я раздвигаю ее половые губы пальцами и провожу языком по ее киске до самого клитора. Всасываю его между губами и щелкаю по нему языком, от чего она стонет.

– Бекон не может этого, – бормочу в ее набухшую плоть, а затем мой рот возобновляет пытку.

– Бекон может заставить меня стонать, – говорит Эль, ее голос хриплый от страсти.

Стягиваю свои шорты, пока работаю языком над ее киской, ее голова мечется на подушке из стороны в сторону. Потерявшись в удовольствии, к которому я ее подвел, она не замечает, как я устраиваюсь между ее ног, а затем вхожу в нее одним жестким толчком.

Эль вскрикивает, и я тут же толкаюсь снова, одной рукой потирая ее клитор. Вдалбливаясь в нее снова и снова, я продолжаю ускорять ритм, пока не довожу ее до оргазма. Она кричит, а я опускаюсь на нее и прижимаюсь лбом к ее плечу, наши резкие вздохи разносятся в тишине утра.

– Бекон не может этого, – с гордостью говорю я и усмехаюсь.

Год спустя

– Закрой глаза и не открывай, пока я тебе не скажу, – приказываю я.

Эль сразу же подчиняется, небольшая улыбка играет на ее губах.

– Мне нравится, как это звучит.

Я беру с полки сложенную белую ткань и иду к середине моей студии. Аккуратно расстилая ткань на полу, я наблюдаю за Эль. Мне нужно убедиться, что она не подглядывает.

– Не смотри, – я не хочу, чтобы она разрушила мой сюрприз.

Посмотрев вниз, дважды проверяю, что ткань лежит именно так, как я того хочу, и возвращаюсь к Эль. Беру ее за руку и говорю:

– Открой глаза.

Она делает, как я прошу, и открывает от изумления рот, когда видит, что нарисовано на ткани. «Ты выйдешь за меня?» – написано большими синими буквами сверху, а под этими словами я нарисовал нас с ней, стоящими под изогнутой деревянной аркой, с надписью: «И жили они долго и счастливо».

– Эль Джонсон, – говорю я, опустившись на одно колено. – Ты окажешь мне честь, став моей женой? – смотря на нее снизу вверх, я улыбаюсь ее ошеломленному выражению лица. Неужели она не предвидела этого? Мы официально начали жить вместе через неделю после художественного конкурса, и все было превосходно. Зачем отсрочивать неизбежное? Я сделаю наши отношения официальными до того, как она сможет передумать.

– Да, – кричит Эль. – Согласна. Черт, да, – визжит она, опустившись передо мной на колени.

Она обнимает меня, затем наши губы соединяются, и мы падаем на полотно, страстно соприкасаясь ртами. Мы отстраняемся друг от друга, смеясь, когда приземляемся набок. Она перекатывается на спину, и последнее хихиканье слетает с ее губ. Опираясь на локоть, я наклоняюсь к ней. Подняв ее левую руку, я надеваю ей на палец кольцо с бриллиантом, которое сам выбрал, а затем целую ее руку.

– Джош, оно прекрасно, – она смотрит на свой палец, крутя руку из стороны в сторону, наблюдая, за сиянием камня.

– И они жили долго и счастливо, – говорю я, подмигивая.

– Нет – говорит Эль, покачав головой. – Они жили и любили, рисуя холсты своей жизни и создавая единственный в своем роде шедевр, – с этими словами она обнимает меня за шею, притягивая к своему рту для того, что мы умеем делать лучше всего – небольшого молчаливого общения.

**КОНЕЦ**