Джейкоб Ченс - Холст

– Радуги и единороги, чувак? – он поднимает бровь.

– Это такое выражение. Не я его придумал.

– Да ну, ни один чувак не должен его произносить. Не делай этого снова, – предупреждает он голосом в стиле: «старший брат знает лучше». Он использовал этот тон каждый раз, когда хотел меня чему-то научить. Я слышал его много раз.

– Моя мужественность в безопасности. Мне не нужно вести себя как пещерный человек, чтобы доказать что-либо другим.

– Напомню тебе, когда твою задницу надерут за то, что ты сказал такое глупое дерьмо, – он ухмыляется.

– В черту это. Мне не надерут задницу, и даже если это когда-нибудь случайно произойдет, то противник не уйдет на своих ногах.

– Это правда, брат. Тебе нужно причинить ему достаточно боли, чтобы он никогда не забывал об этом.

– Не знаю, как ты это делаешь, Джем, – говорю я, качая головой.

– Что делаю?

– Живешь с угрозой, что в любое время что-то пойдет не так. Разве ты не устаешь всегда быть начеку?

– Не знаю. Думаю, что буду таким, несмотря ни на что. Дерьмо может случиться с кем угодно в любое время. Не обязательно быть частью бандитской байкерской группировки, чтобы трагедия нанесла свой удар.

Я думаю о его словах. Он прав. Судьба – забавная вещь. Никогда не знаешь, куда она может тебя привести, и каким будет исход. Самая обычная вещь может навсегда повлиять на твою жизнь.

Мои мысли унеслись в ночь более пяти летней давности, на что я наткнулся, когда бродил по городу. В то время я не понимал, как сильно меня затронуло произошедшее, но сейчас хорошо это знаю.

– Да, думаю, ты прав. Плохое дерьмо происходит без причины.

– Конечно, я прав. Я – твой старший брат.

– Знаешь, я могу быть младшим братом, но думаю, что смогу обучить тебя изящному искусству быть скромным. Высокомерие через некоторое время устаревает, но люди никогда не устают от скромности.

– Не знаю, я уже устал от тебя, – смеется он.

Я улыбаюсь.

– Тебе есть о чем подумать, брат. Ты не обязан все время быть тщеславным. Наступит время, когда ты скажешь «прыгай», а окружающие не спросят: «как высоко», потому что они, наконец, устанут от твоего дерьма.

– Я поверю, когда это произойдет. Они все хотят кусочек меня, и не думаю, что когда-нибудь это прекратится.

– Знаменитые «последние слова», – бормочу я.

Он смеется.

– Не ревнуй, Джоши. Дамочки могли бы бегать за тобой, если бы ты отказался от своего бойскаутского поведения, – его слова жалят больше, чем должны (побочный эффект, оставшийся после Эль). Она думала, что я – бойскаут. Думаю, сейчас она понимает, что ее восприятие меня было неправильным.

– Мне не нужно, чтобы они бегали за мной, – только одна, и она не хочет иметь со мной ничего общего.

Через тридцать минут я завершаю портрет матери. Мое сердце сжимается, когда на меня смотрит ее заботливое лицо. Это сюрреалистическое зрелище на груди моего брата. Вытирая его кожу влажным полотенцем, я смываю лишние чернила и долго смотрю на конечный результат. Я очень доволен тем, как она получилась. Надеюсь, Джем согласится.

– Пойди, посмотри, – киваю на зеркало в полный рост на стене комнаты.

Он взволнованный вскакивает на ноги. Я наблюдаю за его реакцией в зеркале. Он пристально смотрит на татуировку с серьезным выражением лица. Я не могу понять, о чем он думает. Затаив дыхание жду, когда он что-то скажет. Улыбка вспыхивает на его лице, и я с облегчением выдыхаю.

– Джоши, ты – чертов гений. Я ее обожаю. Не могу поверить, что ты сделал ее без эскиза. Она даже лучше, чем я ожидал.

– Рад, что тебе нравится. Возвращайся сюда, нужно закончить, – я указываю на кресло. Как только он садится, я дезинфицирую кожу, смазываю татуировку мазью с витаминами А и D, наклеиваю стерильную марлю. – Уверен, что ты уже знаешь процедуру, но повторю: эта повязка должна покрывать татуировку не более трех часов. Когда ты ее снимешь, промой кожу теплой водой и небольшим количеством антибактериального мыла. Сначала вымой руки, чтобы не загрязнить эту область.

– Чувак, хватит. Я делал это несколько раз, – шутит он, указывая на обе руки.

– Да-да. Ты – эксперт. Опять же, разве ты – специалист во всем? – я ударяю его в грудь.

– Ты это знаешь, маленький бро. Я – старший брат, прокладывающий тебе путь через эту жизнь.

Я смеюсь.

– Прокладывающий путь к тупику.

– Эй, пошел на хер. Я понял. Ты не хочешь быть частью клуба, но это не значит, что тебе нужно поливать его дерьмом. Деньги клуба пошли на это место, не так ли? – он смотрит вокруг.

Я хмурюсь и качаю головой.

– Нет, это не так. Я сказал папе, что не хочу, чтобы клубные деньги проходили через это место.

– Джош, не будь наивным. Ты действительно думаешь, что папины деньги не имеют отношения к клубу тем или иным образом? Это невозможно.

– Мы с папой говорили об этом, Джем. Он дал мне слово. Ты говоришь, что слово нашего отца ничего не значит?

Он провел рукой по покрытой щетиной челюсти.

– Нет, я этого не говорю. Хотя, не думаю об этом, как о черном и белом, как думаешь ты. У отца хорошие намерения, но это не значит, что все не может измениться. Держи глаза широко раскрытыми, Джоши.

Я киваю, в животе узлы. Я должен верить, что отец не намерен действовать за моей спиной. Я не буду думать о нем самого худшего, пока у меня не будет твердых доказательств.

Торжественное открытие тату салона было месяц назад, и мы трое погрязли в приятной рутине. Шон – ценный и трудолюбивый сотрудник. Его татуировки говорят сами за себя, талант широко признан, и не имеет себе равного. Нанять его в салон – отличное бизнес-решение. Люди приезжают со всех шести близлежащих штатов, чтобы сделать тату у Шона, а женщины практически бросаются на него. Они не могут насытиться его внешностью плохого парня с большим количеством татуировок. Они попадают под его сочные флюиды, а он использует их для безумного флирта.

Мы с Татум находим поведение женщин чрезвычайно занимательным. Она придумала игру, в которой мы с ней делаем ставки, предполагая, как будет вести себя женщина рядом с ним: «облизывательница губ», «любительница наматывать волосы на палец», «любительница прикасаться» или, если она действительно смелая и прижмется к нему своими сиськами – «любительница прижиматься сиськами». Победитель должен купить проигравшему шот виски.

Должен признать, Татум гораздо лучше угадывает, чем я. Я никогда не умел предсказывать, что сделает женщина. Думаю, что моя собственная история отношений доказывает это лучше всего.

– Хорошо, Джош. Как думаешь, какой будет эта? – задает вопрос Татум, толкая меня локтем, чтобы привлечь внимание. Подняв взгляд с телефона, я наблюдаю, как Шон со своей клиенткой подходит к стойке регистрации.

– Номер один, – говорю я, имея в виду «облизывательницу губ». – А ты что думаешь?

Татум задумчиво сжимает губы.

– Хм, – она стучит своими черными ногтями по деревянной столешнице и сужает глаза.

– Я думаю, что она – твердая четверка.

– Думаешь? – я осматриваю фигуристую блондинку. Она не похожа на «любительницу прижиматься сиськами». – Думаю, ты ошибаешься.

Она качает головой, потом с жалостью смотрит на меня.

– О, Джош. Когда ты научишься?

– Татум, ты можешь поговорить с Келли, пожалуйста? Она хотела бы назначить еще одну встречу, – говорит Шон.

Конечно, она бы хотела. У Шона отличное качество: его клиенты женщины, всегда возвращаются.

– Конечно, как насчет четвертого сентября в два часа, это вам подходит? – спрашивает Татум самым профессиональным голосом.

Я проверяю свой телефон и усмехаюсь, но поднимаю глаза, когда Татум ударяет меня ногой. Как раз вовремя, чтобы мог увидеть, что Келли прижимает свои сиськи к руке Шона, когда он тянет руку над столешницей, беря лист с инструкциями по уходу.

Татум протягивает свой кулак, ударяет о мой, а потом разжимает пальцы, издавая звук взрыва, словно я разбился и сгорел. Сукин сын.

*** 

– Как дела? – я наклоняюсь и спрашиваю Либерти.

Мы у Тито. В это место мы приходим после окончания рабочего дня. И чаще всего друзья Татум присоединяются к нам. Они классные и с ними легко общаться.

Мы с Либерти много общаемся, становимся все ближе, как друзья, но она хочет большего. Даже я не могу пропустить те сигналы, которые она мне посылает, но не готов к чему-то большему. Многое лежит на кону в связи с открытием студии, а первые шесть месяцев имеют решающее значение. Если я облажаюсь – второго шанса не будет. Сейчас самое главное – сделать так, чтобы «Холст» преуспел.

– Как обычно: учеба и работа, – она пожимает плечами, избегая моего взгляда. Она водит пальцем по конденсату на своем стакане. Я вижу, что ее что-то беспокоит.

– Что сегодня с тобой не так? О чем думаешь?

Она плотно сжимает губы и не отвечает, подтверждая мои подозрения.

– Либерти, выкладывай, – подталкиваю я.

– Почему ты не приглашаешь меня на свидание? – ее голубые глаза пронзают мои. – Со мной что-то не так?

Я улыбаюсь.

– Нет, с тобой все в порядке. Это все из-за меня. Я люблю кое-кого другого.

– Где она тогда? – спрашивает она, нахмурившись.

– Мы не вместе, – я прикладываю край бутылки пива к губам и глотаю прохладную жидкость.