“Увы ты права,” сказал я, заикаясь, когда я заметил, что она сердится. “Но я… это не единственная причина, почему я взял тебя на бой. Я хотел, чтобы ты была там со мной, Гулька. Ты мой талисман удачи. “

“Я тебе не что-нибудь.” Она уставилась на меня.

Мои брови поднялись, и я остановился в полушаге. “Ты все для меня.”

Губы Эбби сжались в жесткую линию, но ее взгляд смягчился.

“Ты же не ненавидишь меня… не так ли?” Я спросил.

Эбби отвернулась, делая больше расстояние между нами. “Иногда мне жаль, что нет. Было бы все намного проще.”

Осторожная, маленькая улыбка расползлась по моим губам. “Так что бесит тебя больше? То, что я не хочу, чтобы ты меня ненавидела? Или, знать, что ты не можешь?”

Во вспышке возвратился гнев Эбби. Она пропихнулась мимо меня, взбегая вверх по лестнице в кухню. Я стоял один в середине пола, ошеломленный и чувствующий отвращение, что мне так или иначе удалось повторно зажечь ее ненависть для меня снова и снова.

Попытка поговорить с нею вообще казалась бесполезной, теперь. Каждое взаимодействие просто добавило к растущему снежному кому катастроф, которыми были наши отношения.

Я поднялся по лестнице и пошел прямо к бочоноку, проклинал свою жадность и пустую бутылку виски, лежащую где-нибудь в Sig Тау лужайке перед домом.

После часа пива и монотонной, пьяной беседы с братьями братства и их свиданиями, я посмотрел на Эбби, надеясь попасться на глаза. Она уже смотрела на меня, но отвела взгляд. Америка, казалось, попылась взбодрить ее, и затем Финч коснулся ее руки. Она очевидно была готова уехать.

Она выпила остаток своего пива быстрым глотком, а затем взяла руку Финча.

Она прошла две ступеньки вверх по лестнице, а затем замерла, услышев ту же песню, что мы танцевали на ее день рождения . Она протянула руку и схватила бутылку Финча, сделав еще один глоток.

Я не был уверен, то ли это виски говорило, но что-то в ее взгляде сказало мне, что воспоминания песни были столь же болезненным для нее, как они были для меня.

Она по-прежнему заботится обо мне. Она должна была.

Один из моих братьев братства прислонился к стойке около Эбби и улыбнулся. “Хочешь потанцевать?”

Это был Брэд, и хотя я знал, что он, вероятно, только что заметил несчастный взгляд на ее лице и пытался ободрить ее, волосы встали дыбом на моей шее. Когда она покачала головой, чтобы сказать, я был рядом с нею, и мой глупый гребаный рот перемещался прежде, чем мой мозг мог приказать ему останавиться.

“Потанцуй со мной”.

Америке, Шепли, и Финч все смотрели на Эбби, ожидая ее ответа, с тревогой, как и я.

“Оставь меня в покое, Трэвис”, сказала она, скрестив руки на груди.

“Это наша песня, Гулька”.

“У нас нет песни”.

“Голубка. . ».

“Нет”

Она посмотрела на Брэда и выдавил из себя улыбку. “Я хотела бы потанцевать, Брэд”.

Веснушки Брэда простирались через его щеки, когда он улыбнулся, жестикулируя его рукой для Эбби, чтобы следовать вперед к лестнице.

Я отшатнулся, чувствуя, как меня только что ударили в живот. Сочетание гнева, ревности, грусти варились в моей крови.

“Тост! ” прокричал я , взбираясь на стул. На моем пути к вершине я украл чье-то пиво и вытянул его передо мной. “За спринцовки! ” Я сказал, указывая Брэду. “И за девченок, которые разбивают наше сердце. ” Я поклонился Эбби. Мое горло напряглось. “И за абсолютному гребаному ужасу потери твоего лучшего друга, потому что ты был достаточно глуп влюбиться в нее.”

Я наклонил назад пиво, заканчивая то, что осталось, и затем бросило его на пол. Комната была тиха за исключением музыки, играющей в подвале, и все уставились на меня в массовом беспорядке.

Быстрым движением Эбби обратила мое внимание, когда она схватила руку Брэда, ведя его вниз на танцпол.

Я спрыгнул со стула и приготовился к подвалу, но Шепли положил рядом его кулак к груди, опираясь на меня..

“Ты должен остановиться”, сказал он приглушенным голосом. “Это кончится плохо.”

“Если она заканчивается , какое это имеет значение?” Я просунулся мимо Шепли и спустился вниз по лестнице, туда, где Эбби танцевала с Брэдом. Снежок был слишком большим, чтобы остановиться, поэтому я решил просто свернуть него.

Не было никакого позора в идущих шарах.Мы не могли вернуться, к тому чтобы быть друзьями, так что, заставить одного из нас ненавидеть другого показалось хорошей идеей.

Я расчищал мой путь через пары на танцполе, останавливаясь рядом с Эбби и Брэд.

“Я вмешаюсь.”

“Нет, это не так. Иисусе! “Сказала Эбби, утыкаясь головой от смущения.

Мои глаза впились в Брэда.

“Если вы не отойдеш от моей девушкой, я вырву твое ​​гребаное горло. Прямо здесь, на танцполе “.

Брэд был в смятении, его глаза нервно бросаясь от меня к партнерше по танцам. “К сожалению, Эбби”, сказал он, медленно убирая руки прочь. Он отступил к лестнице.

«Как я отношусь к тебе прямо сейчас, Трэвис… очень близко к ненависти ».

“Потанцуй со мной”, умолял я, переминаясь сохраняя равновесие.

Песня закончилась, и Эбби вздохнула.

“Иди и выпей еще бутылку виски, Трев.” Она повернулась, чтобы танцевать с одним лишь оставшемся парнем на танцполе.

Темп убыстрялся, и с каждым ударом, Эбби подходила ближе и ближе к своему новому партнеру. Дэвид, мой нелюбимый Sig Тау брат, танцевали позади нее, держа ее за бедра.

Они улыбнулись, когда они два рассчитали ее, помещая их руки на всем протяжении ее тела. Дэвид захватил ее бедра и врезал его таз в ее задницу.

Все уставились. Вместо того, чтобы чувствовать ревность, меня захлестнуло чувство вины . Это то, на что я ее толкнул.

В двух шагах я наклонился и обернул руку вокруг ног Эбби, бросая ее на плечо, толкая Давида на землю за то, чтобы быть таким меркантильный мудаком.

“Отпусти меня!” Сказала Эбби, стуча кулаками в спину.

“Я не позволю тебе позорить себя из за меня:” Я зарычал, подниматься по лестнице перепрыгивая через ступеньку.

Каждая пара глаз, мимо которых мы проходили, наблюдала, как Эбби пиналась и кричала, когда я нес ее через комнату.

“Ты же не думаешь”, сказала она в то время как она боролась, “это неудобно? Трэвис! “

“Шепли! - Донни снаружи?” Я кричал, пригибаясь от нее размахивающихся конечностей.

“Э-э … да?” Сказал он.

“Поставь ее вниз! сказала Америка делая к нам шаг.

“Америка”, сказала Эбби, корчась, “не стой там! Помоги мне! “

Рот Америке растянулся в улыбке, и она рассмеялась один раз. “Вы двое выглядите нелепо.”

“Большое спасибо, подруга!” Сказала она, недоверчиво. Когда мы были на улице, Эбби боролись еще сильнее. “Отпусти меня, черт возьми!”

Я подошел к машине Донни, открыл заднюю дверь, и бросил внутрь Эбби. “Донни, ты сегодня вечером дежуришь?”

Донни обернулся, нервно наблюдают за хаосом с места водителя. «Да».

“Мне нужно, чтобы ты отвез нас в мою квартиру:” Я сказал, как я сел рядом с ней.

“Трэвис… Я не думаю. . ».

“Сделай это, Донни, или я ударю, клянусь Богом.”

Донни немедленно завел машину и отъехал от обочины. Эбби бросилась к ручке двери. “Я не собираюсь в твою квартиру!”

Я схватил ее запястье, а затем другое. Она наклонилась, укусила меня в предплечье. Это больно, как ад, но я просто закрыл глаза. Когда я был уверен, что она прокусила кожу и она почувствовала, как огонь прожог мою руку, я зарычал, чтобы компенсировать боль.

“Твое дело , Гулька. Я устал от твоего дерьма.”

Она отпустила меня, а потом снова начала махаться, пытаясь ударить меня, больше для оскорблений, чем пытаться уйти.

“Мое дерьмо? Выпустите меня из этой гребаной машины!”

Я притянул ее запястья близко к своему лицу. “Я люблю тебя, черт возьми! Ты никогда никуда не пойдешь, пока ты не протрезветь и мы не разберемся в этом! “

“Ты единственный, который не разобрался, Трэвис!”

Я выпустил ее запястья, и она скрестила руки на груди, надувшись на меня весь остаток пути в квартиру.

Прежде чем машина остановилась, Эбби наклонилась вперед. “Вы можете забрать меня домой, Донни?”

Я открыла дверь, а затем вытащил Эбби за руку, перекинул ее через плечо снова. “Спокойной ночи, Донни,” сказал я, и понес ее вверх по лестнице.

“Я позвоню твоему отцу!” хныкала Эбби.

Я не мог удержаться от смеха. “И он, наверное, похлопает меня по плечу и скажет мне, что давно пора!”

Эбби извивались в то время как я вытаскивал ключи из кармана. “Брось это дело, Гулька, или мы упадем и скатимся вниз по лестнице!”

Наконец дверь открылась, и я вошел прямо в комнату Шепли.

“Положи. Меня. Вниз! “Эбби закричала.

“Хорошо,” сказал я, опуская ее на кровать Шепли. “Проспись. Мы поговорим утром. “

Я вообразил, какой злой , должно быть она была, но даже при том, что моя спина пульсировала от кулаков Эбби в течение последних двадцати минут, это было облегчение иметь ее в квартире снова.

“Ты не можешь приказывать мне, что то делать, Трэвис! Я не принадлежу тебе! “

Ее слова разожгли глубокий гнев внутри меня. Я повернулся к кровати, уперся руками на матрас с каждой стороны от ее бедер, и наклонился к ее лицу.

“Ну, я принадлежу тебе!” Я закричал. Я вложил столько силы в мои слова, я мог чувствовать все, что кровь бросилась мне в лицо. Эбби смотрела на меня, отказываясь даже вздрогнул. Я посмотрел на нее губы, тяжело дыша. “Я принадлежу тебе”, прошептал я, мой гнев стал исчезать и его сменило желание.