— Что ж, хорошо. Действуйте, как сочтете нужным. Да, и еще один вопрос: почему мы перемещаемся такими странными зигзагами?
— Дык лоция такая! Сплошные мели да камни, только зазеваешься — и все, кирдык! — Капитан красноречиво провел рукой у себя под горлом. — Крайне опасный район!
— И еще одно: мы уже второй день на море, а других судов поблизости не наблюдается. Так и должно быть?
— Ну, этот район вообще для судоходства считается закрытым. Если кто и сможет здесь пройти — так это транспорт типа нашего, да и то только если знаешь залив как свои пять пальцев. — Капитан выразительно хмыкнул, давая нам понять, что он-то как раз относится к числу бывалых мореходов.
— А большие корабли?
— Ну, теоретически — может быть, но четко по фарватеру и во время прилива. Ну и лоцман должен быть толковый, без этого никак!
Лешка кивнул, после чего капитан молча козырнул и удалился, напоследок обдав нас еще одной волной крепкого перегара.
— Вот ведь попали! — Я в сердцах сплюнул за борт.
— Да уж! — Лешка был раздосадован не меньше меня. — Подсуропил нам тот майор в комендатуре, нечего сказать!
— Может, попробуем из этого поселка запросить вертушку? В связи с поломкой… Оттуда максимум три часа лету до базы.
— Сомневаюсь я, что начальство так расщедрится… Раз сразу не дали, значит, вряд ли дадут теперь. Но попытаться стоит. Особенно если ремонт затянется.
— Типун тебе на язык! Только этого нам еще не хватало!..
На следующий день где-то около полудня наш «фрегат» издал странный звук, после чего движок его захлебнулся и заглох. Суденышко по инерции еще некоторое время шло вперед, после чего со скрежетом влетело на мель и накренилось. Переглянувшись с Лешкой, мы пошли выяснять у команды, что же произошло.
Капитан, накануне еще державшийся на ногах, был пьян настолько, что не мог связать и двух слов, лишь мычал что-то нечленораздельное и размахивал руками. Отловленный и с пристрастием допрошенный помощник капитана сам, похоже, не до конца понял, что же они наделали. Пришлось отпускать его и спрашивать следующего члена команды, что же случилось.
В итоге выявилась следующая картина: то ли от старости, то ли не выдержав варварского обращения и постоянного перегрева, стуканул двигатель. Та часть команды, которая еще была способна самостоятельно передвигаться, кинулась в моторный отсек, предоставив суденышку плыть дальше по воле волн, поэтому заметить вольготно раскинувшуюся по курсу мель было просто некому.
Мы попали в довольно сложное положение, которое усугублялось наличием на борту курьера с секретной документацией. Наше собственное задание не было жестко привязано к каким-то срокам, а вот пакет следовало безотлагательно доставить на место. В итоге после длительных переговоров по радио с райцентром и консультации с нашим непосредственным начальством мы пришли к следующему соглашению. За курьером вылетает вертолет с группой охраны, а мы, поскольку все равно все в вертолете не поместимся, пока чинится наш несчастный траулер, расположимся на постой в ближайшем поселке. Досадная задержка, но два-три дня нам погоды не делали, поэтому мы не особенно и беспокоились.
На траулере обнаружился ветхий, но все еще действующий мотобот, на котором мы переправились в поселок. На наше счастье, авария произошла не так далеко от берега, милях в трех-четырех, не больше, поэтому добрались, что называется, с ветерком. Еще через пару часов мы сдали с рук на руки курьера, снабдив его на всякий случай радиостанцией, а сами отправились знакомиться с местными жителями.
Название этого поселка вам ничего не даст, поэтому, следуя традиции, я буду именовать его поселок N, или просто поселок. Он небольшой, в нем едва ли наберется сто пятьдесят домов. Поселок стоит на самом краю моря около дельты широкой, но относительно неглубокой и неспешной реки. Население в основном сплошь рыбаки да их семьи. Судя по всему, гости в поселке появлялись нечасто, и каждый раз для местных это становилось почти что событием, так что нас встречала целая делегация во главе со старостой — невысоким коренастым мужичком с обветренной физиономией и хитрющими раскосыми глазами.
Что меня поразило — это обреченное выражение, застывшее на их лицах. На нас эти люди смотрели с такой надеждой и мольбой, словно мы были для них посланцами с небес, не меньше. Я несколько смутился, но сделал вид, что все в порядке. Судя по гримасе, пробежавшей по Лешкиному лицу, ему тоже было не по себе от столь горячего приема.
— Здравствуйте, здравствуйте, вы надолго к нам? — заговорил староста, и я с удивлением поймал себя на мысли, что ожидаю от него, что он вот-вот начнет мелко и часто кланяться, как это принято на Востоке. Видимо, сработал стереотип восприятия: меня смутила его физиономия с узкими щелочками глаз и почти плоским лицом, как у китайца.
— Надеюсь, что нет, — ответил Лешка. — Вот только траулер отремонтируют, и отправимся дальше.
Староста ничего не ответил, только кивнул, внимательно изучая наш небольшой отряд.
— Милейший, не подскажете, где нам было бы удобнее остановиться? — на правах старшего спросил его Лешка. — А то вечереет уже, пора о ночлеге думать.
— Да-да, покажу, конечно! Идите за мной! — засуетился смешной староста и, развернувшись, бойко потопал в глубь поселка. Мы двинулись за ним, сопровождаемые почетным эскортом из зевак.
Староста привел нас к большому обветшалому дому, на поверку оказавшемуся местным клубом. Мы прошли за нашим провожатым через пустой, замусоренный актовый зал, оттуда попали в коридор с множеством дверей, ведущих в подсобки. Комнату нам выделили аккурат за самой сценой — с единственным наглухо заколоченным окном, зато большую и чистую, так что мы все без особых проблем в ней разместились.
— Ну, спасибо, отец, уважил! А не подскажешь еще: чем у вас народ по вечерам занимается, как отдыхает?
Староста дернулся, словно от удара, и быстро-быстро забормотал:
— Вечер — дурное время! Как стемнеет, дома сидеть надо, иначе Тварь придет, не спасешься!..
Староста произнес слово «Тварь» с таким значением, что у меня побежали по спине мурашки. Думаю, у остальных членов нашего небольшого отряда тоже.
— Тихо, отец! О чем это ты? — нахмурился Лешка.
— Не мастак я говорить, лучше пойду за шаманом пошлю, он вам все складно расскажет! — заторопился староста.
— Погоди, а может быть, не надо шамана? Ты уж как-нибудь в двух словах объясни, чего боишься-то?
— Нет-нет, шаман лучше! Он умный! Он вам все как надо растолкует! У меня так не получится! Пойду за шаманом, без него никак нельзя!..
Как ни силился Лешка вызнать, что это за Тварь, которую так боится староста, тот упорно отмалчивался и твердил о шамане, так что пришлось моему товарищу отступиться от несговорчивого мужика да отпустить его с миром.
Минут через десять к нам и впрямь явился самый что ни на есть настоящий шаман, разодетый в меховую куртку и в меховую же шапку, на которой болталось что-то непонятное, какие-то висюльки, веревочки… Шаман был весьма преклонного возраста, смуглое лицо его было сильно изборождено морщинами, но, судя по всему, он не утратил природной живости, и в глазах его то и дело мелькали лукавые искорки. Выбивающиеся из-под шапки длинные волосы были собраны в косицу на затылке. На шее старик носил ожерелье из клыков и ракушек. В правой руке шаман держал посох, на котором сверху был присобачен череп какого-то некрупного животного, возможно — песца. Под мышкой у него был зажат бубен.
При взгляде на бубен нас с Лешкой, да и бойцов разобрал дикий ржач. Мы изо всех сил давились смехом, пытаясь не расхохотаться, обидев тем самым шамана. Тот из деликатности дал нам полминуты, чтобы мы справились с эмоциями, после чего уселся и принялся рассказывать. В моем изложении, опуская все непременные воззвания к богам, старейшинам и предкам, эта легенда выглядит примерно так:
«…Давным-давно, много-много зим назад, в этих краях стоял не один поселок, а целых четыре селения: два на одном берегу реки и два на другом. Их жители относились к разным ветвям одного и того же рода, что не мешало им враждовать между собой. Впрочем, до открытых столкновений дело не доходило, мудрые старейшины, понимая, к чему это может привести, всеми силами старались не допустить междоусобицы.
Это шаткое равновесие продолжалось ровно до той поры, пока не пролилась первая кровь. Повздорила горячая молодежь, забыла про заветы старших да схватилась за ножи. В той драке погиб единственный сын шамана одного из селений. Беременная жена погибшего, узнав о трагедии, умерла преждевременными родами. Ее ребенок тоже не выжил.
По такому случаю был созван совет старейшин, который запретил мстить за смерть сына шамана. Нашлись свидетели, которые уверяли, что тот сам активно лез в драку, так что назвать его безвинно пострадавшим — погрешить против истины. Так ли это или нет, но старейшины сказали свое веское слово.
Обезумевший от горя отец, разом лишившийся всей семьи, решил пойти наперекор старейшинам. Обратившись к древнему запретному знанию, он призвал лютую Тварь, чтобы та покарала обидчиков. Но то ли он что-то напутал, то ли переоценил собственные возможности, да только первой жертвой Твари стал он сам. А затем началась кровавая жатва. Тварь, желающая лишь одного — убивать и убивать, — в короткий срок сократила население всех селений более чем наполовину. Оставшиеся в живых, забыв про распри перед лицом смертельной угрозы, решили объединиться и убить Тварь. У них не было другого выхода: либо погибнут вызвавшиеся на бой смельчаки, либо весь род. Бежать людям из селений было некуда, да и покидать землю предков они тоже не хотели. Становиться изгоями на чужбине — удел недостойных.
В той схватке полегло много славных воинов, но и Тварь не ушла от расправы. Ее труп оттащили на остров неподалеку и захоронили там, насыпав над ее телом высокий курган. Этот курган сохранился до сих пор. Остров объявили запретным. Шаманы сказали, что тот, кто потревожит или осквернит могилу Твари, поплатится за это: она может вернуться и отомстить тому, кто нарушил ее сон.
"Хэллоуин по-русски, или Купе на троих" отзывы
Отзывы читателей о книге "Хэллоуин по-русски, или Купе на троих". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Хэллоуин по-русски, или Купе на троих" друзьям в соцсетях.