Джулия Куинн - Гретна-Грин

От дальнейших размышлений на эту тему ее спасло появление Джорджа, трактирщика.

– А, вот и вы! – загремел он, с грохотом ставя на стол глиняное блюдо. – Обсушились, да?

– Так хорошо, что и не ожидали, – ответил Ангус, кивая с таким видом, какой напускают на себя мужчины, когда обмениваются одним им понятными намеками.

Маргарет закатила глаза.

– Ну, вас ждет истинное удовольствие, – сказал Джордж, – потому что у жены было приготовлено немного хаггиса на завтра. Конечно, пришлось его подогреть. Нельзя же есть холодный хаггис.

Маргарет сильно сомневалась, что у горячего хаггиса необычайно аппетитный вид, но не стала высказывать свое мнение по этому вопросу.

Ангус помахал рукой, направляя к себе исходящий от блюда аромат – Маргарет скорее назвала бы это трудновыносимым запахом, – и вдохнул его, как бы совершая некий ритуал.

– Ох, Маккаллум, – сказал он, и речь его прозвучала с таким шотландским прононсом, какого Маргарет не слышала за весь день, – если его вкус хоть немного соответствует его запаху, ваша жена – сущий гений.

– Ясное дело, гений, – ответил Джордж, схватил две тарелки с подсобного стола и поставил перед гостями. – Она ведь вышла за меня!

Ангус от всей души рассмеялся и панибратски хлопнул трактирщика по спине. Маргарет почувствовала, как к горлу подступает возражение, и кашлянула, чтобы не выпустить его наружу.

– Минуточку, – сказал Джордж, – нужно принести подходящий нож.

Маргарет посмотрела ему вслед, а потом перегнулась через стол и прошипела:

– Из чего сделано это блюдо?

– А разве вы не знаете? – Ангус явно наслаждался ее огорчением.

– Я знаю, что пахнет оно отвратительно.

– Ц-ц-ц. Вы так серьезно оскорбили нашу национальную кухню, а оказывается, даже не знали, о чем говорите?

– Скажите мне, из чего оно сделано, – сказала она, окончательно разозлившись.

– Берут сердце, крошат его вместе с печенью и легкими, – ответил он, произнося слова так, что перед Маргарет четко предстали все кровавые подробности. – Потом добавляют хорошего почечного жира, лука, овсяной крупы – и набивают этим бараний желудок.

– Что я такого сделала? – воскликнула Маргарет, вопрошая пространство. – Чем я заслужила это?

– Да бросьте, – отмахнулся Ангус, – он вам понравится. Все англичане любят потроха.

– Я не люблю. И никогда их не ем.

– Тогда вы попадете в затруднительное положение.

– Я не могу это есть, – испуганно сказала Маргарет.

– Неужели вы хотите обидеть Джорджа?

– Нет, но…

– Вы сказали мне, что придаете большое значение хорошим манерам, разве не так?

– Да, но…

– Вы готовы? – спросил Джордж, вбегая в комнату с горящими глазами. – Потому что я подам вам такой хаггис, какого сам Господь Бог не едал. – С этими словами он взмахнул ножом, и вид у трактирщика был такой странный, что Маргарет пришлось отшатнуться на целый фут, иначе нос ее стал бы чуточку короче.

Джордж пропел несколько тактов довольно претенциозного и напыщенного гимна, предвещающего трапезу, как решила Маргарет, а потом широким гордым взмахом руки вонзил нож в хаггис, взрезав его на показ всему миру.

И на понюх.

– Помоги мне, Господи, – сказала Маргарет. Никогда еще она не обращалась к Господу так искренне.

– Вы когда-нибудь видали такую красоту? – восхищенно спросил Джордж.

– Я возьму себе половину, – заявил Ангус. Маргарет слабо улыбнулась, пытаясь не дышать.

– Она возьмет маленькую порцию, – сказал за нее Ангус. – Аппетит у нее теперь не тот, что прежде.

– Ах да, – отозвался Джордж, – младенец. Значит, вы будете еще только на первых месяцах, да?

Маргарет решила, что «первые» обозначают «до беременности», и кивнула.

Ангус одобрительно поднял бровь. Маргарет сердито посмотрела на него. Судя по его виду, ему очень понравилось, что она наконец-то приняла участие в смехотворной лжи, и это страшно разозлило Маргарет.

– От запаха вас может малость затошнить, – сказал Джордж, – но для ребенка нет ничего лучше доброго хаггиса, так что вы хотя бы попробуйте кусочек «нет-благодарю-вас» – так это называет моя двоюродная бабушка Милли.

– Это было бы чудесно, – через силу проговорила Маргарет.

– Вот, прошу вас, – сказал Джордж, подавая ей огромную порцию.

Маргарет смотрела на гору еды у себя на тарелке и пыталась удержаться от приступа тошноты. Если это означает «нет, благодарю вас», то сколько же хаггиса оказалось бы на ее тарелке, если бы она сказала «да, с удовольствием»?

– Скажите, – проговорила она как можно сдержаннее, – как выглядит ваша двоюродная бабушка?

– Ах, она красивая женщина. Сильная, как бык, и такая же крупная.

Маргарет снова посмотрела на свою тарелку.

– Да, – пробормотала она, – так я и подумала.

– Попробуйте, – поторопил ее Джордж, – если вам понравится, я велю жене приготовить завтра хугга-мугги.

– Хугга-мугги?

– Это то же самое, что и хаггис, – пришел ей на помощь Ангус. – Но он сделан не из бараньего желудка, а из рыбьего.

– Как… мило.

– Так, значит, я скажу ей набить рыбий желудок.

Маргарет в ужасе смотрела, как трактирщик отгарцевал обратно на кухню.

– Мы не станем питаться здесь и завтра, – прошипела она. – Я не буду возражать, если мы переедем в другой трактир.

– А вы не ешьте хугга-мугги. – Ангус положил себе в рот огромный кусок хаггиса и принялся жевать.

– А как я могу этого избежать, когда вы столько наговорили о том, что в соответствии с хорошими манерами следует хвалить стряпню трактирщика?

Ангус все еще жевал, так что ему удалось уклониться от ответа. Потом он сделал добрый глоток эля.

– Вы даже не хотите попробовать? – Он указал на нетронутый хаггис у нее на тарелке.

Она покачала головой, в ее огромных зеленых глазах выразилось нечто похожее на панический страх.

– Не могу. Это очень странно, Ангус, и я не понимаю, почему я так считаю, но уверяю вас – если я съем хотя бы кусочек этого хаггиса, я просто умру.

Он запил хаггис новым глотком эля, посмотрел на нее со всей серьезностью, на какую только был способен, и спросил:

– Вы в этом уверены?

Она кивнула.

– Ну что же, если так… – Он протянул руку, взял у нее тарелку и переложил все ее содержимое себе. – Не могу позволить, чтобы такой добрый хаггис пропадал зря.

Маргарет обвела взглядом комнату:

– Интересно, а нет ли у него хлеба?

– Вы голодны?

– Я умираю с голоду.

– Если вы продержитесь еще десять минут и не умрете, старый Джордж непременно принесет сыр и пудинг.

Вздох, который при этих словах испустила Маргарет, был предельно искренним.

– Вам понравится наш шотландский десерт, – продолжал Ангус. – Никаких потрохов.

Но неподвижный взгляд Маргарет был устремлен на окно. Полагая, что она просто смотрит в пространство по причине голода, Ангус сказал:

– Если нам повезет, Джордж подаст кранахан. Лучшего пудинга вы еще не едали.

Она ничего не ответила, поэтому он пожал плечами и погрузил в рот остаток хаггиса. Иисусе, виски и Роберт Брюс, вкус у него чудесный, Ангус и не понимал, как сильно проголодался, и воистину ничего нет лучше доброго хаггиса. Маргарет понятия не имеет, что она упустила.

Кстати, Маргарет… Он оглянулся на нее. Она смотрела в окно, прищурив глаза. «Неужели ей требуются очки?» – подумал Ангус.

– Моя матушка делала самый сладкий кранахан по эту сторону озера Ломонд, – сказал он, полагая, что кто-то должен поддерживать разговор. – Сливки, овсяная мука, сахар, ром. При одной мысли о нем у меня слюнки…

Маргарет ахнула. Ангус уронил вилку. Было что-то такое в ее возгласе, от чего у него похолодела кровь.

– Эдвард, – прошептала она. Потом выражение ее лица сменилось с удивленного на мрачное, и с гневным видом, который мог бы напугать Лох-несское чудовище, она вскочила из-за стола и бросилась из комнаты.

Ангус положил вилку и тяжко вздохнул. Из кухни плыл сладкий запах кранахана. Ему захотелось в отчаянии удариться головой об стол. Что ему выбрать?

Маргарет? (И он посмотрел на дверь, за которой она исчезла.)

Или кранахан? (И он с тоской посмотрел на дверь кухни.)

Маргарет?

Или кранахан?

– Проклятие, – пробормотал он, вставая. Пожалуй, все-таки Маргарет.

И, покидая кранахан, он с замиранием сердца подумал, что этот выбор скорее всего окончательно решил его участь.

Дождь перестал, но сырой ночной воздух ударил в лицо Маргарет, когда она выбежала из двери «Славного малого». Маргарет вытягивала шею то вправо, то влево. Она видела Эдварда в окно. Она была в этом уверена.

Краешком глаза она заметила пару, быстро переходящую улицу. Эдвард. Золотистые светлые волосы выдавали его с головой.

– Эдвард! – окликнула она, торопливо направляясь в сторону уходящей пары. – Эдвард Пеннипейкер! – Маргарет подобрала юбки и побежала, окликая брата по имени: – Эдвард!

Мужчина обернулся. Он был ей не знаком.

– П-прошу прощения, – пробормотала она, отступая. – Я приняла вас за своего брата.

Красивый белокурый незнакомец изящно наклонил голову:

– Ничего страшного.

– Такой густой туман, – объяснила Маргарет, – а я смотрела в окно…

– Уверяю вас, ничего страшного. Вы меня извините. – И молодой человек положил руку на плечи женщины, стоявшей рядом с ним, и привлек ее к себе. – Нам с женой нужно идти.

Маргарет кивнула. Новобрачные. Она поняла, что это новобрачные, по тому, какое тепло прозвучало в его голосе при слове «жена».

Это были новобрачные, и, как все остальные в Гретна-Грин, они скорее всего бежали из дома, и их семьи, вероятно, сейчас рвут и мечут. Но вид у пары был такой счастливый, что Маргарет вдруг почувствовала себя усталой, одинокой и старой, множество грустных мыслей, о наличии которых у себя она никогда не подозревала, промелькнуло в голове.