Кеб остановился перед таверной, и Гейбриел спрыгнул на землю. Однажды он уже расспрашивал пьянчужку-кучера Борна, но вдруг тот неожиданно вспомнит что-то еще. Гейбриел с минуту смотрел на школу на противоположной стороне улицы. Вот почему ему необходимо сосредоточиться. Еще одна женщина убита, и он не намерен допускать, чтобы подобное повторилось.

— Хантфорд?

Гейбриел обернулся на звук знакомого голоса. К нему направлялся Дэнбери, помахивая полированной черной тростью.

— Не думал, что это место столь популярно. Только что встретил Биллингсгейта. А тебя-то что привело в эту часть Лондона, Хантфорд?

Биллингсгейт разгуливает рядом с местом недавнего преступления? Очень подозрительно.

— Дела Боу-стрит. А тебя?

Дэнбери указал тростью в сторону доков.

— Мой отец ожидает прибытия судна, в которое он вложил огромные деньги.

— Ему повезло?

Дэнбери поморщился.

— Думаешь, я шел бы домой с поджатым хвостом, если б ему повезло? Уже прошел месяц, а о судне никто и слыхом не слыхивал.

— Он очень переживает потерю? — спросил Гейбриел.

Дэнбери фыркнул.

— Потеря одного корабля — это капля в море его огромного состояния, но деньги есть деньги. И ему не слишком нравится их терять.

Гейбриел видел отца Дэнбери всего лишь однажды, когда они еще учились в Оксфорде. Тот сделал вид, что не замечает Гейбриела, стоявшего рядом с его сыном. Слишком низкого происхождения он был. Гейбриел тогда отшутился, но подобное обращение очень сильно задело его юношеское самолюбие.

Несколько дней спустя Сьюзен попыталась рассказать ему, что за ней ухаживает один очень приятный джентльмен. Вспомнив собственное унижение, Гейбриел отказался ее слушать и посмеялся над ее наивностью.

Дэнбери посмотрел на таверну.

— Приличное у них здесь пиво? Я не слишком-то тороплюсь сообщить отцу неприятные новости.

— Местное пиво может прожечь дыру в твоем желудке, но захмелеешь ты быстро. Присоединюсь к тебе, когда поговорю кое с кем. — Гейбриел редко употреблял спиртные напитки, но сегодня предложение друга показалось ему заманчивым.

Таверна встретила их громким смехом и непристойными песнями. В очаге гостеприимно потрескивал огонь, а мерцающие на столах свечи делали заведение почти уютным.

— С кем ты собираешься поговорить? — поинтересовался Дэнбери, снимая шляпу, вода с которой стекала на грубый деревянный пол.

— Со свидетелем по одному делу.

— Что за дело?

Гейбриел никогда ни с кем не обсуждал свою работу. Дела, по которым работали полицейские с Боу-стрит, вовсе не были развлекательными историями. За каждым из них стояло человеческое горе.

— Я предпочитаю не говорить об этом.

Дэнбери пожал плечами.

— Займу нам стол.

Гейбриел кивнул и повернулся туда, где обычно сидел Борн. Однако за столом было пусто.

Гейбриел вынул из кармана часы. Он пришел вовремя. Когда мимо проплыла официантка Лоретта, Гейбриел остановил ее.

Она сдула с разгоряченного лица выцветший рыжий локон.

— Я ведь уже вам говорила, что ничего не видела той ночью. У меня нет времени отвечать на ваши вопросы. У нас полно посетителей.

— Вы видели сегодня Борна? — спросил Гейбриел.

Лоретта переложила тяжелый поднос с одной руки на другую и оглянулась через плечо.

— Он… — Лоретта нахмурилась. — Только что был здесь. На столе до сих пор стоит полпинты пива. Он не мог отойти далеко. Может, вышел до ветра?

Группа мужчин позвала Лоретту, и та поспешила на их зов.

Гейбриел же уселся за любимый Борном стол у окна и стал ждать. Прошло несколько минут, а кучер так и не вернулся. Гейбриел вышел на улицу, но, кроме крыс, на ней не было ни единой души.

Молодой человек выругался. Должно быть, Борн отправился домой прямо перед его приходом. Не стоило ему встречаться с кучером ночью. А вот наутро он протрезвеет и сможет говорить.

Сдвинув брови, Гейбриел вернулся в таверну. Дэнбери занял стол у очага. Он помахал другу рукой, и Гейбриел уселся напротив. Колченогий, скрипучий стул показался ему на редкость удобным.

— Не повезло? — спросил Дэнбери.

Гейбриел развел руками:

— Нет.

Дэнбери поморщился.

— Выпьем за это. — Он подозвал официантку, и когда Лоретта подошла, лениво ей улыбнулся и бросил гинею.

Девушка зарделась и закачала бедрами еще энергичнее. Предвкушение, каким горели ее глаза, сделали ее лицо почти красивым.

— Чем я могу вам помочь, милорд?

— Принесите-ка пинту пива для моего друга полицейского.

Лоретта присела в глубоком реверансе и, не сводя глаз с Дэнбери, принялась играть со своим декольте.

— Как пожелаете, милорд.

Дэнбери похлопал ее по ягодицам. Лоретта хихикнула и, постучав пальцем по губам мужчины, поспешила выполнять заказ.

Гейбриел удивленно вскинул бровь.

— Я думал, ты уже вышел из того возраста, когда тебя привлекали официантки.

Дэнбери тихо засмеялся и откинулся на спинку стула.

— Знаешь, что мне нравится в официантках? Они честные. Не пытаются строить из себя недотрог. Они такие, какие есть. — Он поднял свою кружку, словно собирался произнести тост. — И я благодарен им за это.

Гейбриел покачал головой, завидев спешащую к их столу Лоретту. Она со стуком поставила перед Гейбриелом кружку с пивом и уперлась тугой грудью в плечо Дэнбери.

— Что-нибудь еще?

Дэнбери посмотрел на друга.

— Видишь? Все честно. — Он покачал головой. — Не сейчас, любовь моя.

Лоретта вздохнула и бросила гневный взгляд на Гейбриела, словно это он был виноват в том, что ей временно отказали.

— Дайте знать, если передумаете.

Гейбриел сделал глоток и поморщился.

— Отвратительное пойло. Раньше было лучше.

Дэнбери кивнул и тоже приложился к напитку.

— После первой пинты становится терпимо.

Гейбриел отодвинул от себя кружку.

— Проверять не стану.

— Стало быть, человек, с которым ты собирался встретиться, имеет какое-то отношение к мисс Вальдан? — спросил Дэнбери.

— Нет.

— Мисс Вальдан… Этой особе стоило бы поучиться честности у официанток.

Гейбриел напрягся.

— Тебя никто не заставляет принимать участие в аукционе.

Но Дэнбери, казалось, не заметил недовольства Гейбриела.

— Не откажусь. Не знаешь, как она собирается симулировать девственность?

Гейбриел не ответил, и Дэнбери посмотрел на него с недоверием.

— Тебя ведь не проведешь? — Он хлопнул себя по колену. — А впрочем, ты не такой уж первоклассный полицейский, каким я тебя считал. Я знаю, что большинство моих соперников слишком глупы, чтобы понять, кто она такая на самом деле. Но я думал, что правда для тебя очевидна. — Он поставил локти на стол и подался вперед. — Послушай, что я тебе скажу. Она не девственница. Я в этом уверен. И в то время как остальные готовы заплатить за ее девственность, я собираюсь заплатить за то, чтобы увидеть, как она выкрутится.

Напряжение, охватившее Гейбриела, было столь велико, что даже открыть рот ему стоило большого труда.

— Как я уже сказал, тебя никто не заставляет делать ставки.

Дэнбери грубо расхохотался.

— Она и тебя окрутила, да? Да так, что ты даже говорить о ней не хочешь. Но насколько хорошо ты ее знаешь?

Гейбриел поднялся со своего места. Внезапно перспектива прогулки по темным улицам под ледяным дождем показалась ему гораздо более привлекательной, нежели возможность остаться в тепле с Дэнбери.

— Я выполняю задание. И мне совершенно все равно, девственница она или нет. Извини, но у меня сегодня есть еще кое-какие дела. — С этими словами он бросил на стол шиллинг. Мысль о том, что Дэнбери заплатит за него, стала вдруг непереносимой.

Дэнбери пожал плечами и махнул рукой официантке.

— Что ж, у меня тоже дела.

Глава 16

Когда они вышли от модистки, Мадлен протянула Гейбриелу большую картонку.

— Вы ведь не возражаете? — Ее губы изогнулись в соблазнительной улыбке, а глаза заблестели.

Еще ни разу Гейбриелу не было так ненавистно, как сейчас, это выражение ее лица.

Он крепко сжал бечевку, которой была перевязана картонка. С того самого момента, как он забрал Мадлен сегодня утром из дома, она только и делала, что дразнила его, смеялась и заигрывала с ним. Только выглядела она при этом как симпатичная фарфоровая кукла, не обладающая ничем примечательным, кроме блестящих глаз и туго завитых локонов.

А еще Мадлен совсем не изменилась. И это было хуже всего. Она так же болтала и заигрывала с мужчинами, как и до произошедшего с ней несчастного случая. Они распускали перед ней перья, пожирали ее глазами, и она отвечала им тем же, такая же яркая и соблазнительная, как и раньше.

Отличие от прежней Мадлен состояло лишь в том, что теперь она обращалась с Гейбриелом так же, как и с остальными мужчинами.

Она больше не бросала искоса взгляд на него, если кто-то из ее поклонников отпускал нелепую шутку. Так же исчезли все признаки того, что на самом деле она нечто большее, нежели желанная молодая куртизанка, окруженная сонмом поклонников.

Гейбриел должен был быть счастлив. Мадлен держала слово.

И все же его челюсти болели от постоянного скрежетания зубами. Он, наверное, сошел с ума. Ибо только ненормальный захочет, чтобы Мадлен вдруг стала холодна и неприступна. Чтобы не обращала на него внимания. Злилась на его слова, произнесенные прошлой ночью. Была кем угодно, но только не этой сияющей пародией на женщину.

Гейбриел чувствовал себя так, словно его сбросили со сцены в толпу зрителей.

Однако это не делало его одним из поклонников Мадлен, готовых на все, чтобы только завоевать ее расположение.