Мария Акулова - Гранатовое зернышко

Глеб стоял, сложив руки на груди, насупив брови, переводя взгляд с одного человека, находящегося вместе с ним в когда-то Пирожковом кабинете, на другого. Он в очередной раз занимался тем, что пытался понять — правильный ли выбор сделал.

Правильно ли поступил, прислушавшись к совету, данному тогда еще возлюбленной девушкой, а теперь законной женой, Анастасией Имагиной, относительно Амины. Правильно ли поступил, прислушавшись уже к самому себе и собственной чуйке, решив пригласить на роль управляющего друга. Хорошего друга, отношения с которым портить ой как не хотелось, но… Бабочку надо было вытаскивать из ямы, в которую плотно засел ночной клуб, а Мир обладает бульдожьей хваткой, стальными нервами, внимательным взглядом и не имел никаких личных привязанностей к месту, в отличие от той же Амины да и самого Глеба. Имагину очень хотелось верить, что Мир сможет поступить как настоящий хирург, если придется резать — штат, помещения, привычный уклад. Снесет стены, снесет головы, снесет скандалы, которые ему непременно устроит Амина. Все снесет и принесет… прибыль, а с ней и хорошие вести — Бабочка встала на ноги… В смысле, расправила крылья.

— При… ятно, — ответ у Амины получился с запинкой. А все потому, что начала, смотря на Имагина, а закончила — на этого Дамира.

— Мир, это Амина, — Глеб перевел взгляд с друга на черноволосую кареглазую девушку, — Амина знает о Баттерфляе больше, чем кто угодно. Знает всех, знает все, знает больше, чем должна была бы знать, — на последнюю фразу девушка отреагировала ухмылкой. — Амина, это Дамир, новый управляющий Баттерфляя.

Ну вроде бы за двадцать-то восемь годков могла привыкнуть к тому, что все мужики — озабоченные идиоты и спокойно отреагировать на вид симпатичной девушки неподалеку элементарно не могут, если, конечно, не безнадежно женаты, как Имагин, или безнадежно не мужики, как… многие, но к делу сие отношения не имеет.

— Взаимно. — Дамир же, на поверку, оказался в числе озабоченных идиотов… В смысле, обычных мужчин. Вместо того, чтоб слушать, как Глебушка, отдавший сердце, руку, нервы, жизнь Настеньке Веселовой, теперь отрывает от себя последние ценный кусок — отдает свой милый клуб им на растерзание, Дамир свет батькович изучал свою будущую подчиненную, то есть ее — раньше главную бабочку Баттерфляя, а теперь больше чем главную бабочку.

И если бы кто-то внимательно слушал Имагина, то узнал бы, что она здесь стоит не придирчивый взгляд некоторых ублажать, а дела делать — важные, нужные, практически планетоспасательные! Но если не плането-, то клубо- точно.

— Амина будет заниматься организацией ивентов, перекройкой развлекательных программ.

Амина кивнула, продолжая чувствовать на себе взгляд нового знакомого. В принципе, не смертельно. Иногда и подольше смотрят, и одежды на ней часто, когда смотрят, поменьше, и взгляды более сальные. Этот же просто немножечко раздражает. Самую малость. Причем не столько взгляд, сколько то, что, к сожалению, ее-то полноценным управляющим сделать Имагин не решился, а этого Дамира — в легкую.

И, с одной стороны, это понятно, а с другой… А с другой теперь над ней стоит какой-то Мир-Дамир. Какой-то… Если судить чисто внешне — ничего так. В меру высок, хотя она на каблуках не ниже будет, что наверняка раздражает мужчину, а вот самой Амине доставляет кое-какое удовольствие. В меру плечист. Не сажень, конечно, пиджак по швам не трещит, но открыть сильно закрученную банку, наверное, сможет. В быту, значит, пригодится… кому-то. Или пригодился… Амина скользнула взглядом по рукаву пиджака вниз. Нет, еще не пригодился или уже разгодился — кольцо на пальце не блестело, зато блеснула еще одна хитрая улыбка на лице Мира-Дамира.

И если бы Амина могла — закатила бы глаза, потому что мужик явно неправильно расценил ее интерес. Для нее счастливо женатый босс был бы идеальным вариантом: приставать не станет, посылать не придется, недотрахом страдать не будет, выше вероятность того, что на работу приходить будет довольным, а то и вообще не приходить — по семейным обстоятельствам. А этот оказался не женатым. Жаль.

Так вот, довольно высок, плечист, не женат, лицом не дурен: черные волосы немного курчавились, из-под густых бровей смотрели такие же черные глаза, нос с горбинкой и щетина, которую на пару с бритвой явно пытались победить утром, но есть непобедимые вещи… Типичный Дамир. Восточный мужчина, так сказать. И это тоже не очень хорошо — взрывной характер и темперамент у таких никто не отменял. А значит, опять жаль.

Размышляя в этом ключе, Амина усиленно делала вид, что внимательно слушает товарища Имагина. А товарищ Имагин усиленно распинался, делил полномочия, устанавливал правила коммуникации, объяснял на пальцах и без пальцев, периодически спрашивал, ясно ли им. Им было ясно.

Ясно, что все станет понятно в процессе.

— По ходу дела разберемся, Глеб, — и с первыми словами, сказанными Дамиром на посту управляющего Баттерфляя, Амина, как ни странно, была согласна.

— Разбирайся или разбирайтесь, главное — не разбирайте по кирпичику, хотя… Если это поможет, можете разбирать.

Дамир рассмеялся, а Амина почувствовала, как ее окатывает волной раздражения. Ну уж нет. Может, Имагин и разрешает всяким разбирать его Бабочку на кирпичи, а она свою не разрешает. И пусть прав у нее здесь меньше, чем у обоих мужчин, но в обиду Баттерфляй она не даст.

Это место особенное — это ее дом, ее сердце, ее душа, ее любовь. Это она вся. Ее слезы и ее радость. Ее мечта. Ее жизнь.

— Ну все, я поехал, — хлопнув в ладоши, Имагин обошел стол, пожал руку Дамиру, кивнул Амине, приблизился к двери. — Не подеретесь, надеюсь?

— Нет.

— Нет, — ответили в унисон, в унисон же и улыбнувшись. Так же, как делают дети прежде, чем дверь за родителями закроется, и можно будет снова смело приступать к вырыванию волос и выбиванию зубов конкурента.

— Тогда до встречи.

— До…

— Встречи.

И понеслась…

Отношения у Амины и Дамира не сложились. Не сложились ожидаемо, кардинально, громко и навсегда.

Встретились два одиночества. Встретились… и чуть не поубивали друг друга.

Не сошлись характерами… Хотя, скорей, разошлись. Амина разошлась своим характером. Характером, которым боженька ее наградил, а окружающих — явно покарал. Дамир разошелся своим. Тут боженька поступил примерно так же. Так вот, характеры эти брильянтовые разошлись, вместе с хозяевами, а окружающим прятаться было некуда. Разве что в бункер, но для его построения требовались деньги, а значит, нужно было бы созывать мини-совещание по вопросу их выделения. Мини-совещание, на котором положено бы присутствовать обоим характерам.

Бабочка оказалась в осаде. Бабочке было плохо. Бабочку штормило. Бабочке хотелось мира, спокойствия, добра.

А вот воинственно настроенные руководители этого настроения не разделяли. Им хотелось крови. Крови врага…

— Амине, золотая моя… — Мир надвигался на напарницу, хрустя пальцами. Глядя на нее, хотелось сворачивать… но не горы — шеи. Тонкие, девичьи шеи. Одну. Конкретно тонкую и конкретно задолбавшую.

— Амина, Дамир Сабирыч. Что ж вы никак не запомните-то… Болезный вы мой… — Амина же пугаться не спешила. Стояла, смотрела на приближающегося Мира, сложив руки на груди — ждала. Была уверена, что ужасного ничего не случится. Во-первых, работают вместе они уже три месяца и до драк еще ни разу не доходило. Во-вторых, зашкал бешенства на лице Мирчика сегодня — ни в какое сравнение не идет со шкандалями поприличней, которые происходили на прошлой неделе… и позапрошлой… и позапозапрошлой… и… раньше, в общем. В-третьих, сегодня повод был ну объективно несерьезный.

— Амине, зайка, скажи мне, пожалуйста, — приближаться Мир не перестал, голос менее елейным не становился, процесс закипания Мирушки, по наблюдениям Амины, проходил по плану. — Какого лешего мы платим твоему стриптизеру в полтора раза больше, если окончательная договоренность была нами согласована, мною одобрена, тобою вроде как озвучена?

— Он не мой, Дамир Сабирыч. Это раз. Он не стриптизер, Дамир Сабирыч. Это два. Сумму в полтора раза меньше вы согласовали сами с собой и одобрили тоже исключительно в своей голове. Я же вам сразу сказала — за те деньги он не согласится. Поэтому договор составили на реальную сумму. Мы составили, — Амина указала на себя, — а вы подписали, Дамир Сабирыч. Это три, — а потом ткнула уже в начальство.

Начальство к этому времени успело подойти, перехрустеть всеми доступными пальцами, зло зыркнуть — раз пять, кровожадно сглотнуть — раза три, забывало только моргать и дышать.

— То есть ты подсунула мне договор, в котором вписала ту цифру, которую посчитала нужной? — Дамир злился до одури. Злился, но держался, не переходил на крик. Пока. Хотя сдерживаться, наверное, все же получалось посредственно, так как за то время, пока происходил их с Аминой разговор в коридоре — мимо ни мышка не проскочила. Где-то там, на баре, даже бокалы протирать перестали, в гримерной бабочек стало тихо-тихо…

— Дамир Сабирович, — Амина же тяжело вздохнула. Дурой не была, понимала, что нарывается еще больше, но сдержаться не могла — настолько он ее раздражал. — Я не виновата, что вы подписываете бумаги, не взглянув. А о стоимости я вам сказала. Вы тогда отмахнулись, а теперь что?

Миру нестерпимо хотелось ответить, что теперь ей крышка, но смолчал.

— Чтоб такого больше не было… — зло зыркнул напоследок, окинул взглядом — от макушки, до носков туфель.