Амелия Грей - Граф ищет жену

Конечно, он очень рисковал, признавшись ей в любви прошедшей ночью. Но, может быть, подумав обо всем хорошенько, Анджелина наконец-то поймет, что любит его?

Зонтик вряд ли мог пригодиться на таком ветру, поэтому граф, оставив зонт в экипаже, надвинул на лоб шляпу, подхватил корзинку с абрикосовыми пирожными, которую спрятал под макинтошом, и открыл дверцу. Струи воды нещадно хлестали по лицу, пока он, шлепая по лужам, спешил к крыльцу. Стукнул молотком в дверь – и замер в ожидании. К счастью, собаки тотчас известили хозяев о прибытии гостя, и дверь вскоре открылась. Увидев графа, миссис Бикмор воскликнула:

– О, милорд! Заходите же! Заходите быстрее!

Харрисон переступил порог и вручил экономке шляпу, с которой лилась вода.

– Спасибо, миссис Бикмор.

– О милорд, как нехорошо, что вам пришлось выйти в такой ужасный день! Знаете, еще до начала ливня леди Рейлбридж поехала к приятельнице. А мистера Рула тоже нет. И вряд ли кто-то из них появится до окончания этого ужасного дождя.

– А мисс Рул уехала с кем-то из них?

– Нет-нет. Но она отдыхает и просила ее не беспокоить.

– Мисс Рул больна?

– Я так не думаю, милорд, – ответила миссис Бикмор, взглянув на корзинку графа. – Но она сказала, что очень устала, потому что плохо спала ночью. Вот и решила прилечь.

– Значит, мистера Рула нет дома? Я правильно вас понял?

– Тихо вы!.. – заорала экономка на собак, с лаем ворвавшихся в холл. – Милорд, я не знаю, когда его ждать. А леди Рейлбридж обычно возвращается поздно.

Ветер завывал на улице, дождь барабанил по стеклам, и Анджелина одна, в постели… Харрисон твердо решил, что не уедет, пока не увидится с ней. Но сумеет ли он этого добиться? И сможет ли победить в борьбе за нее? Да, сможет. Возможно, это будет несправедливо по отношению к капитану, но он, Харрисон, своего добьется.

– В таком случае, миссис Бикмор, почему бы вам не заварить себе чай и не насладиться этими абрикосовыми пирожными? – Граф протянул женщине корзинку.

Экономка в изумлении ахнула и округлила глаза: было очевидно, что ее очень порадовало предложение гостя. Взяв корзинку, она вдруг задумалась на несколько секунд. После чего пробормотала:

– Но я не могу, милорд… Нет, лучше приберегу их для мисс Рул.

– Я настаиваю: эти пирожные для вас, миссис Бикмор, – возразил граф. – Их лучше есть теплыми, а моя кухарка совсем недавно вынула их из печи и завернула. Я привезу такие же мисс Рул в другой раз.

Экономка радостно улыбнулась.

– Ну, если вы настаиваете… – Она приподняла салфетку, в которую были завернуты пирожные. – Да, вы правы. Они еще теплые. И восхитительно пахнут.

– Так и есть, – кивнул Харрисон. – Заварите себе чай и отдыхайте. – Он взял свою шляпу и добавил: – Идите-идите, не надо меня провожать. Всего доброго.

– И вам всего доброго, милорд, – с улыбкой ответила экономка.

Повернувшись к зеркалу, граф сделал вид, что надевает шляпу, сам же украдкой наблюдал за миссис Бикмор. Как только она исчезла в конце коридора, Харрисон повернулся и, неслышно ступая, стал подниматься по лестнице. Наверху лампы не горели, и здесь царил полумрак. По одну сторону коридора находились две двери, по другую – три. Но где же комната Анджелины? «Впрочем, в доме все равно никого нет, – вспомнил граф. – Так что можно не волноваться, если постучу не в ту дверь».

Собаки наконец притихли, и Харрисон, осторожно приблизившись к ближайшей двери, негромко постучал. В ответ – тишина. За следующей дверью тоже никого не оказалось. Тогда он подошел к центральной двери на противоположной стороне и снова постучал.

– Войдите, – откликнулась Анджелина.

Харрисон медлил в нерешительности. Ведь она могла закричать, могла выгнать его. Или же приветствовать с распростертыми объятиями…

Собравшись с духом, он потянулся к дверной ручке, повернул ее и осторожно приоткрыл дверь. После чего протиснулся в щель и тут же затворил дверь за собой.

Их взгляды встретились – и оба замерли на несколько мгновений.

– Харрисон?… – прошептала Анджелина, приподнявшись в постели. Одеяло соскользнуло с нее, и она, схватив подушку, прижала ее к груди. – Но что случилось?

– Ничего, – ответил он.

Сидя в постели, освещенная мягким светом лампы с привернутым фитилем, Анджелина была обворожительна. Отблески пламени, пылавшего в камине, играли на ее белой ночной сорочке с длинными рукавами и роскошных золотисто-каштановых волосах, разметавшихся по плечам. Едва увидев ее, Харрисон почувствовал страстное желание.

– Я не одета, – сказала она. – Как вы сюда попали?

– Пришел, – ответил граф.

Такой ответ ей явно не понравился, но Харрисон был к этому готов. Ведь он ворвался в спальню девушки без приглашения, что было дерзким поступком. Но он знал, что поступил правильно. Между ними всегда вспыхивала страсть, когда они оказывались наедине, и, глядя на нее сейчас, он понимал, что и на сей раз будет то же самое.

– Но почему же вы пришли, если ничего не случилось?

Харрисон завел руку за спину и повернул ключ в замке – на случай если кто-то попытается войти. И он был вполне уверен в себе, так как знал, что находится там, где должен был находиться. Но знала ли об этом Анджелина?

– Я хотел видеть вас, – ответил он. И, сняв шляпу, положил ее на табурет, стоявший перед туалетным столиком.

– Вам нельзя… в мою спальню, – пробормотала девушка.

Граф с улыбкой кивнул:

– Да, знаю. Но все же я не мог устоять. Мне ужасно хотелось увидеть тебя.

Он сбросил с плеч влажный макинтош и положил на табурет рядом со шляпой.

– Но миссис Бикмор дома…

– Она и впустила меня, – сообщил граф, давая понять, что не проник в дом тайком.

– Поверить не могу, что она позволила вам подняться сюда.

– Экономка не знает, что я здесь, – с улыбкой ответил Харрисон. – Думает, что я ушел. – Он снял и сюртук. – Она сейчас на кухне. Пьет чай и ест пирожные, которые я принес вам. А потом, после чая… если удача будет на моей стороне и собаки не поднимут шум, миссис Бикмор немного подремлет.

Глаза девушки округлились, и она прошептала:

– Что вы делаете?…

– Развязываю галстук, – с невозмутимым видом ответил граф, роняя галстук на сюртук. – А теперь расстегиваю воротничок. – Он кинул воротничок на галстук.

– Вы… раздеваетесь?!

Харрисон молча кивнул.

– Но вы… вы не можете… – пролепетала Анджелина, глядя на него прекрасными синими глазами.

Он пожал плечами.

– В таком случае, дорогая, прикажи мне остановиться, и я тотчас подчинюсь.

Харрисон принялся вытаскивать из бриджей рубашку, вскоре и она оказалась на табурете.

А Анджелина как завороженная смотрела на его обнаженную грудь. Он неотразимо действовал на нее, как и она на него. При каждом взгляде на девушку, сидевшую на постели, его с новой силой охватывало жгучее желание. Он не сомневался: они созданы друг для друга, – но следовало в этом убедить и ее.

Пристально взглянув на Анджелину, граф тихо сказал:

– Тебе пора решать.

Она промолчала, а Харрисон, сев на свою одежду, стал снимать сапоги, но при этом не отрывал взгляда от лица девушки. Она по-прежнему молчала, и он добавил:

– У тебя еще есть время остановить меня, Анджелина.

Сняв и второй сапог, Харрисон поставил его рядом с первым и встал с табурета в одних бриджах. В последние несколько недель он много раз представлял, как лежит с Анджелиной в этой постели. И вот теперь он был близок к этому, и, затаив дыхание, ждал ее ответа. И он прекрасно понимал, что вот-вот узнает, кого она выбрала: его или капитана.

– Итак, мисс Рул, скажите: собираетесь ли вы нарушить все правила приличий, позволив мне остаться? Или я должен одеться и уйти?

У Анджелины перехватило дыхание, она по-прежнему не могла отвести взгляд от его обнаженной груди, поблескивавшей в свете лампы. А его могучие мускулы… Ах, как восхитительно они перекатывались и напрягались при каждом движении, когда он снимал сапоги! Она даже представить не могла, что у мужчины может быть такое прекрасное тело.

И он еще не знал, что Анджелина уже сделала свой выбор. Харрисон – тот мужчина, которого она любит; тот, с кем хотела бы провести всю жизнь. Ей нелегко было отказаться от своей мечты, но в конце концов она поняла: красивый офицер в красном мундире – это всего лишь девичье увлечение, грезы о прекрасной любви, не имеющие ничего общего с реальностью. Да-да, ее любовь к этому человеку была обманом воображения. Именно Харрисон показал ей разницу между реальностью и фантазиями, и именно его она полюбила по-настоящему.

За окном по-прежнему бушевала гроза – завывал ветер, барабанил по стеклам дождь, где-то вдалеке рокотал гром, – но на сердце у Анджелины было радостно. Теперь она точно знала, что выйдет замуж за того, кого действительно любит. И она с нетерпением ждала того, что должно было случиться. Последние сомнения, еще остававшиеся у нее, исчезли в тот момент, когда Харрисон стал раздеваться. И сейчас она, сгорая от нетерпения, твердо решила, что будет держать глаза открытыми, чтобы видеть собственное взросление в объятиях любимого.

Отодвинувшись от края кровати, Анджелина молча откинула одеяло – как бы приглашая Харрисона лечь рядом. Он окинул ее сверкающим взором, затем шагнул к кровати и, забравшись под одеяло, сжал Анджелину в объятиях. Ее тотчас же обдало жаром, и она, задыхаясь от восторга, принялась поглаживать его плечи и спину. Он отвел волосы с ее лица и улыбнулся. И оба по-прежнему не произнесли ни слова.

Наконец их губы встретились и слились в страстном поцелуе, длившемся, казалось, целую вечность. В какой-то момент рука Харрисона скользнула к груди девушки и стала ласкать ее. Анджелина тихо застонала, почувствовав, как отвердели соски. Харрисон же принялся одной рукой поглаживать ее бедро, а другой осторожно пощипывал соски. Почувствовав, что Харрисон развязывает ленты в разрезе сорочки, Анджелина чуть отстранилась и помогла ему – просто спустила сорочку с плеч, оголив груди. И в тот же миг к ним прикоснулись губы Харрисона: он принялся покрывать ее груди поцелуями, затем стал целовать шею и плечи. Анджелина тихо стонала, наслаждаясь его ласками, но в то же время все острее осознавала, что ей хочется еще более интимных и более смелых ласк. Да-да, ей хотелось большего.