– А что она обычно делает в это время дня?

Миссис Полгрей нахмурилась.

– Ходит где-то сама по себе. Она так часто делает. Хозяину это не нравится. Поэтому ему и хотелось скорее найти гувернантку, понимаете.

Я начала понимать. Теперь я была уверена, что Элвина будет трудным ребенком. Миссис Полгрей отмерила чай, как будто это был золотой песок, и налила в чайник кипятку.

– Многое зависит от того, понравитесь ли вы ей, – продолжала миссис Полгрей. – Она непредсказуема. Кто-то ей нравится, а кто-то нет. Вот миссис Дженсен ей очень нравилась. Жаль, что у той оказались дурные привычки.

Миссис Полгрей печально покачала головой, помешала чай и, закутав чайник, спросила:

– Сливки? Сахар?

– Да, пожалуйста, – ответила я.

– Я всегда говорю, что лучше хорошей чашки чая ничего нет, – заметила она, как бы желая меня утешить.

К чаю миссис Полгрей подала печенье, достав его из специальной коробки, которую тоже держала под замком в буфете. За чаем я выяснила, что хозяина – Коннана Тре-Меллина – дома не было.

– У него есть еще одно поместье дальше к западу, – объяснила мне миссис Полгрей, – недалеко от Пензанса. – Теперь, у себя в комнате, она чувствовала себя свободнее, и ее акцент стал более заметен.

– Он туда временами ездит, чтобы проверить, как идут дела. Оно ему от жены осталось. Она была из Пенделтонов, из пейзанских Пенделтонов то есть.

– А когда он вернется? – спросила я.

Она изумленно взглянула на меня, и по ее ставшему вдруг надменным тону я поняла, что спросила что-то неподобающее.

– Когда сочтет нужным.

Было ясно: чтобы сохранить ее хорошее расположение, мне нужно строго придерживаться правил приличия, а для гувернантки задавать вопросы о хозяине дома неприлично. Сама миссис Полгрей могла о нем говорить: ведь она занимала особое положение в доме. Мне же надо было как можно скорее приспособиться к своему новому положению.

После чая она отвела меня наверх. У меня оказалась большая комната с высокими окнами и широкими подоконниками, обтянутыми мягкой тканью. Из окон открывался красивый вид на лужайку перед домом, пальмы и дорогу, ведущую к парадному входу. Большая кровать с пологом того же стиля, что и остальная мебель, казалась маленькой в такой огромной комнате. На отполированном до блеска полу лежали ковры. Ступать на них было крайне опасно, так как они могли тут же выскользнуть из-под ног, и я подумала, что страсть миссис Полгрей к полированным поверхностям не такое уж великое благо. Еще в комнате были высокий комод и гардероб, а, повернувшись, я обнаружила еще одну дверь. Заметив это, миссис Полгрей пояснила:

– Эта дверь ведет в классную комнату. А за ней – комната миссис Элвины.

– Значит между нами – классная комната.

Миссис Полгрей кивнула. В углу комнаты за ширмой я обнаружила сидячую ванну.

– Если вы захотите умыться с дороги, – сказала миссис Полгрей, – позвоните, и Дейзи или Китти принесут горячей воды.

– Спасибо, – ответила я и, взглянув на камин и представив, как весело в нем будет играть огонь зимними вечерами, добавила:

– Я уверена, что мне здесь будет очень удобно.

– Да, это хорошая комната. Она никогда раньше не использовалась для гувернанток. Прежде их помещали в комнате по ту сторону спальни миссис Элвины. Это мисс Селестина предложила такой вариант, и, должна сказать, что эта комната намного приятнее. – Значит, я должна поблагодарить за прекрасную комнату мисс Селестину. – Она очень приятная молодая леди. И хорошо относится к мисс Элвине. – Миссис Полгрей многозначительно покачала головой, как будто хотела сказать, что хозяин только год как овдовел и, вероятно, захочет жениться снова. Кто тогда будет ему лучшей женой, чем соседка, да еще такая, которая любит мисс Элвину? Возможно, они просто выжидают, когда пройдет положенный для траура срок.

– Хотите умыться и распаковать вещи? Ужин через два часа. А, может быть, вы сначала взглянете на комнату для занятий?

– Спасибо, миссис Полгрей, – сказала я. – Пожалуй, я сначала умоюсь и приведу себя в порядок.

– Хорошо. Может, вы хотите отдохнуть? Переезды так утомительны, уж я-то знаю. Я сейчас прикажу Дейзи принести вам горячей воды. Да, вы можете пользоваться классной комнатой как столовой. Хотите?

– Вместе с мисс Элвиной?

– Она теперь кушает с отцом в столовой и только молоко с печеньем перед сном пьет в детской. Дети в семье допускаются к большому столу после того, как им исполнится восемь лет, а мисс Элвине было восемь в мае.

– А что, в семье есть еще дети?

– Нет, что вы, нет. Я говорила о детях вообще. Об одной из семейных традиций, понимаете…

– Да-да.

– Ну, сейчас я вас оставлю. Если хотите, можете погулять по парку перед ужином. Тогда позвоните, и кто-нибудь из прислуги покажет вам лестницу, которой вы будете пользоваться в дальнейшем. Она ведет в огород, но оттуда легко попасть в любую часть сада. Значит, не забудьте – ужин в восемь.

– В классной.

– Или в вашей комнате, если пожелаете.

– Но, – уточнила я, – в помещении для гувернантки.

Миссис Полгрей не знала, как ей следует понять эти слова, и поэтому просто пропустила их мимо ушей. Еще несколько минут и я осталась одна.

Не успела за миссис Полгрей закрыться дверь, как я с новой силой ощутила, что нахожусь в странном, необычном доме. Просто кожей ощущала я тишину – жутковатую тишину древнего замка.

Я подошла к окну. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как Тэпперти привез меня сюда, но за окном все так же светило солнце и раздавалась торжествующая песнь коноплянки.

Я взглянула на свои часы, приколотые к блузке. Шесть часов. Еще два часа до ужина. Позвонить, чтобы мне принесли горячей воды? А может, заглянуть за эту дверь, в классную комнату? В конце концов, классная входит в мои владения, решила я, а раз так, то у меня есть полное право проверить, на что она похожа. И я открыла дверь. Классная комната была еще больше, чем моя спальня. В ней были такие же окна, а подоконники точно так же обтянуты красным плюшем. В центре комнаты стоял стол. Подойдя к нему, я увидела, что он весь покрыт царапинами и кляксами, и поняла, что за ним, наверно, постигали премудрости учения целые поколения Тре-Меллинов. Я попыталась представить себе за этим столом Коннана Тре-Меллина маленьким мальчиком. Наверно, он был прилежным учеником в отличие от своенравной дочери, с которой мне придется повозиться.

На столе лежало несколько детских книг для чтения с рассказами и статьями поучительного характера. Затем мое внимание привлекла тетрадь с надписью «Элвина Тре-Меллин. Арифметика». В тетради было несколько примеров с неверными ответами, но, перелистывая странички, я вдруг наткнулась на набросок портрета и сразу узнала Джилли, девочку, которую видела у ворот поместья.

– Неплохо, – сказала я себе, – значит, наша Элвина – художница. Это уже кое-что.

Я закрыла тетрадь, и вдруг у меня снова возникло ощущение, что за мной кто-то наблюдает.

– Элвина! – позвала я неожиданно для самой себя. – Ты здесь, Элвина? Элвина, где ты спряталась?

Ответа не было, и я покраснела от досады на саму себя, почувствовав себя довольно глупо в полной тишине классной комнаты. Я резко повернулась и, войдя в свою комнату, позвонила, попросив появившуюся Дейзи принести горячей воды.

Пока я распаковывала и развешивала вещи, пробило восемь, и с последним ударом часов на пороге комнаты снова показалась Дейзи с подносом, на котором лежал мой ужин. Сегодня мне полагалась жареная ножка цыпленка с овощами и на отдельной тарелочке под оловянной крышкой десерт из заварного крема.

– Здесь будете ужинать, мисс, – спросила она, – или в классной?

Представив себя в классной, где мне чудится чье-то присутствие, я почувствовала себя неуютно и ответила:

– Накройте, пожалуйста здесь, Дейзи, – и поскольку Дейзи, похоже, была не прочь поболтать, добавила, – а где мисс Элвина? Странно, что я ее еще до сих пор не видела.

– Она дурная девочка, – воскликнула Дейзи. – Если бы мы с Кэт позволили себе что-нибудь подобное, знаете, что бы мы за это получили? Хорошенькую взбучку – вот что! Да такую, что и сидеть потом было бы больно! А она – услыхала, что новая мисс едет, и ищи-свищи ее. Хозяина нет, а мы себе головы ломаем, куда она подевалась, пока не пришел слуга из Маунт Уиддена и не сказал, что она там. Видите ли, навестить решила мисс Селестину и мистера Питера.

– Понятно. Значит, она решила таким образом выразить протест против новой гувернантки.

Дейзи подошла ко мне вплотную и подтолкнула меня локтем:

– Ну и портит же девчонку мисс Селестина. Души в ней не чает. Как будто это ее собственная дочка. Слышите! Будто коляска подъехала.

Дейзи подбежала к окну и поманила меня пальцем. Я подумала, что мне не следует подглядывать из окна за тем, что делается внизу, да еще вместе со служанкой, но искушение было слишком велико.

И вот, стоя у окна рядом с Дейзи, я смотрела, как они вылезают из коляски… молодая женщина моего возраста или чуть старше и ребенок. На женщину я взглянула мельком, меня, в первую очередь, интересовал ребенок. Ведь это была та самая Элвина, от которой зависела моя дальнейшая судьба. Неудивительно, что в эти первые минуты я видела только ее.

На первый взгляд, она была девочка как девочка. Пожалуй, довольно высокая для своих восьми лет; темно-русые волосы заплетены в косы, такие длинные, что они уложены вокруг головы. Выглядит старше своего возраста и наверняка развита не по годам, подумала я. На ней было коричневое клетчатое платье, белые чулки и черные туфельки с ремешками на щиколотках. Она была похожа на крошечную женщину, и это почему-то меня расстроило.

Очевидно, Элвина почувствовала, что за ней наблюдают, и взглянула вверх. Невольно я сделала шаг назад, но она, наверное, увидела меня, и я подумала, что это обстоятельство не в мою пользу.

– Опять что-то замышляет, – вполголоса сказала стоявшая рядом Дейзи.