Патриция Хэган - Горячие сердца

Они оказались почти в полной темноте, нарушаемой лишь слабым светом люстры у входа.

– Джером, – донесся до Китти из коридора незнакомый голос. – Мы обыскали весь дом и ничего не нашли.

– Погасите огни в зале, – распорядился Джером. – Я не хочу стать удобной мишенью для этих ублюдков. Никто не знает, где они прячутся.

Осторожно, кошачьей походкой он выбрался из комнаты. Его спутник сделал так, как ему было приказано, и их окутала тьма. Китти едва слышала звук их шагов, отдававшихся от полированных полов красного дерева. Затем она осталась одна.

Ей довольно долго пришлось сидеть на корточках в полной темноте. Где Джон? Может, в одной из бывших хижин рабов на задворках дома? Кори приказал отнести его туда, чтобы она не услышала его плача?

Каждый раз, когда воздух разрывали звуки выстрелов, Китти зажимала уши и стискивала крепче зубы, чтобы не закричать. Ей чудилось, что она снова оказалась на войне. Те же крики, глухие удары падающих на землю тел, запах серы. Казалось, она видит перед собой сражение. Все вернулось, словно в ночном кошмаре. Боже праведный, где же ее малыш?

Тревис сидел один в номере. В тусклом свете, проникавшем через открытое окно, он вертел бутылку в руках. Медленно поднеся ее к губам, он сделал глоток. Наплевать, что виски обжигало горло, ведь главное – приятное ощущение тепла, которое тут же волной пробежало по телу. Оно уносило с собой боль.

Мысль о том, что Китти Райт любила его, казалась нелепой – она просто использовала его. Но в глубине души все время всплывал вопрос, который не могло заглушить даже обжигающее действие виски. Почему она пыталась выдать своего ребенка за его родного сына? Кори богат и влиятелен, так чего добивалась Китти?

Черт побери, он никогда не сможет отделаться от мыслей о ней. Никогда! И если бы ему не были нужны последние несколько глотков, он бы швырнул бутылку о стену. Теперь с ним это часто случалось. Много он наделал шума и перевел попусту немало хорошего спиртного. Нет, на этот раз он выпьет до дна и лишь потом разобьет бутылку.

Сэм Бачер даже не взял на себя труд постучать. Он настежь распахнул дверь и тут же оказался перед дулом револьвера, которое навел на него Тревис.

– Тебе чертовски повезло, что в коридоре есть фонарь, не то ты был бы покойником, – хрипло протянул Тревис.

Щелкнул затвор, и он засунул оружие в кобуру.

– Это тебе чертовски повезло, что ты все еще достаточно трезв, чтобы вовремя убрать свою игрушку – Сэм ногой захлопнул дверь и зажег лампу у кровати.

– Где тебя носило весь день, черт побери? – Тревис поднес к губам бутылку и возмутился, когда Сэм выбил ее у него из рук.

– Ты и так уже слишком много выпил. Успокойся и выслушай меня. Я навел справки, как и обещал. Знаешь, кто доставил Китти в город прошлой ночью?

– Меня это не касается.

– Будет касаться, как и многое другое, когда я расскажу тебе, что мне удалось выяснить. Это тот самый черномазый, Лютер!

Тревис впервые проявил признаки интереса:

– Разбойник, которого мы разыскивали?

– Вот именно. Я задержал одного негра, который все время торчит у порога салуна, и учинил ему допрос с пристрастием, подозревая, что он держит Лютера и его шайку в курсе всего, что происходит в окрестностях города. Я оказался прав. Очень скоро он сломался и признался, что именно Лютер и его парни помогли Китти бежать, пробравшись тайком в усадьбу Макрея и разделавшись с охранниками. Лютер привез Китти в город.

Сэм вытер пот со лба. День был трудным, ведь ему пришлось подняться еще до зари.

– Негры остались единственными друзьями Китти после того, как ее прогнали из госпиталя, Тревис. Она некоторое время жила среди них, потом переехала в хижину на участке своего отца. Дантон и его шайка сожгли дотла ее дом, оставили Китти в родовых схватках, и Макрей взял ее к себе.

– Как же иначе? – усмехнулся Тревис. – Ведь ребенок от него.

Сэм швырнул шляпу на пол и топнул ногой. – Черт бы тебя побрал, парень, откуда в тебе столько упрямства? Я же пытаюсь объяснить, что этот младенец не сын Кори Макрея! Китти говорит чистую правду! У меня больше не осталось никаких сомнений. Потому-то ее и вышвырнули из госпиталя, что местные церковницы, бездушные лицемерки, не смирились с тем, что она, беременная, работает там. Тот чернокожий парень многое мне поведал. Он собственными глазами видел, как на нее чуть не напали в тот вечер, когда она покинула госпиталь и бесцельно бродила по улицам – ей некуда было пойти. Макрей пришел ей на помощь. Китти ни разу не видела его до той ночи. Я точно знаю, когда ребенок появился на свет. Он твой.

Тревис затаил дыхание, по спине его пробежал холодок. Его сын! Нет, не может быть! Но Сэм явно проверил все до мелочей, а его не так-то легко ввести в заблуждение.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – бушевал Сэм. – Бедная девочка ждала от тебя ребенка. Ты уехал и бросил ее. Ей некуда было податься, и Макрей воспользовался ее беспомощностью. Более того, Джекоба и двух его внуков отправили на какую-то ферму в Южной Каролине сразу же после того, как мы с тобой объявились в городе. Похоже, Макрей принял меры, чтобы ни один из нас не смог с ним повидаться. Понятно? Китти говорила правду, и кто знает, на какой ад ты обрек ее и своего сына, когда оттолкнул их.

Он сел на край кровати, не сводя испытующего взгляда с лица Тревиса.

– Но и это еще не все. Сегодня днем я побывал в домишке вдовы Гласс и побеседовал с ней. Она чуть ли не единственная женщина во всем городе, которая не презирала Китти. По ее словам, девушка работала в госпитале днем и ночью, не покидая его ни на минуту. Все местные жители осуждали бедняжку за то, что она носит во чреве ребенка янки. Как же ты можешь отрицать очевидное? Черт побери, парень, как можешь отвергать своего собственного сына?

– Ладно, – тихо и зловеще прошептал Тревис. – Значит, ребенок мой. Но это ничего не меняет в отношении Китти. Мы с тобой знаем, как я умолял ее уехать с нами.

– Я-то хорошо понимаю, почему она хотела остаться. Она устала от войны, Колтрейн. Разве мы все не были сыты ею по горло? Ведь она только что потеряла отца и, кроме того, здесь ее родной дом.

– Это ничего не значит. Многое указывает как раз на обратное. Как насчет наемных убийц, которых подослали к нам? Или ты забыл, что они чуть не уложили меня на месте? – Его глаза гневно сверкнули. – Она недурно устроилась, Сэм, выйдя замуж за богатого мерзавца Макрея. И она не лишится своего добра, когда этот сукин сын окажется за решеткой.

Сэм вскочил на ноги и принялся расхаживать по скудно обставленной комнате, проводя дрожащими от волнения пальцами по седеющим волосам. Наконец он резко обернулся, развел руками и воскликнул:

– Если ты считаешь, что мальчик твой, как ты намерен поступить?

Прежде чем Тревис успел ответить, раздался громкий стук дверь. Оба схватились за оружие, а Сэм крикнул:

– Войдите!

Дверь открылась. За ней стоял тот самый негр, которого недавно допрашивал Сэм, вертя в мозолистых руках старую соломенную шляпу. – Я… я подумал, что вам, слугам закона, следует знать, что в усадьбе Макрея большая заварушка, – дрожа, пролепетал он. – По крайней мере, ее не миновать, как только Дантон и его люди доберутся туда.

Тревис вскочил с кровати, натягивая сапоги.

– О чем ты говоришь, черт побери? – воскликнул Сэм. – Я заметил, как они выехали из города, вот и все. – Негр попятился к двери. Сэм протянул свою мощную ладонь и вцепился в костлявое плечо негра:

– Нет, черт возьми, не все. Что именно ты знаешь?

Негр съежился, переводя взгляд с горящих гневом глаз Сэма на Тревиса.

– Меня убьют, если кто-нибудь услышит, что я вам сказал…

– Тебя еще вернее убьют, если ты ничего нам не скажешь, – проворчал Сэм. – Давай говори скорее!

– Один из людей Дантона, по имени Доусон, был застрелен этой ночью. Дантон решил, что к этому приложил руку Макрей, вот он и собрал своих людей, и они отправились к нему в усадьбу, чтобы разобраться. Я видел, как они выехали из города примерно пять минут назад, и решил, что раз вы представляете тут закон, ну и все такое, вам следует об этом знать.

– Ты был прав. – Сэм ободряюще похлопал его по плечу. – А теперь убирайся отсюда и держи язык за зубами. Никому больше не повторяй то, что нам только что сказал.

Тревис уже был на ногах.

– Пошли!

Спустя несколько минут они покинули город и на полном скаку направили своих лошадей в сторону плантации Макрея. Ни один из них не решался заговорить.

Тревис размышлял о своем сыне. Только это занимало его ум и сердце. Его сын! У него есть сын. Он проклинал Китти за то, что она его не дождалась, впрочем, это уже не важно. Пусть забирает свое богатство, роскошный дом и землю своего отца. А он получит своего сына. Он заберет его с собой в Луизиану, в родной болотный край, где так тихо, мирно и красиво. Война и мучительные воспоминания, связанные с ней, со временем отойдут в прошлое. Он обретет счастье вместе со своим мальчиком.

Ночную тишину нарушал только громкий стук копыт. «Быстрее, – подгонял Тревис свою лошадь, и Сэм последовал его примеру. – Быстрее, черт побери, быстрее!»

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем до них донеслись звуки ружейных выстрелов и они поняли, что почти добрались до места.

– Ты собираешься заехать туда? – заорал Сэм, перекрывая шум пальбы. – Нам тотчас снесут головы.

Тревис ничего не ответил. Только когда они достигли ворот особняка, он осадил свою лошадь и, спешившись, произнес:

– Остальную часть пути придется пройти пешком. Стреляют отдельными очередями. Похоже, сражение подошло к концу. Немногие еще продолжают сопротивляться.

Они устремились вперед по подъездной аллее. Сэм споткнулся обо что-то и, опустив глаза, увидел мертвое тело. В нескольких шагах от него лежал еще один умирающий. Он не остановился, чтобы помочь ему, так как понимал, что должен неотступно следовать за Тревисом.