Он поднял руку, призывая ее к молчанию, и медленно поднялся на ноги. У него были кустистые седые брови, которые подергивались, когда он заговорил:

– Мисс Райт, позвольте мне сразу прервать вас, чтобы не тратить попусту время друг друга. Наш банк не дает деньги под залог земли, на которую наложен арест за неуплату налогов.

– Но ведь именно для этого мне и нужны деньги! – воскликнула она с жаром. – Выкупить налоговую декларацию, чтобы моя земля была свободна от долгов!

Он беспомощно развел руками:

– Мне искренне жаль, но такова политика этого банка и всех других тоже. Когда на собственность наложен арест, неясно, кому именно принадлежит право владения. В таком случае мы не даем деньги под залог указанного имущества.

– Тогда… тогда что же мне делать? – произнесла она, обращаясь скорее к себе самой, чем к человеку с кустистыми бровями.

– Я бы посоветовал вам обратиться непосредственно к тому лицу, которое приобрело вашу налоговую декларацию. К сожалению, здесь мы не в состоянии вам помочь.

Китти не помнила, как выбралась из помещения банка. Она понятия не имела, сколько времени ей пришлось провести снаружи, на пронизывающем холоде. Довольно долго она стояла, ничего не замечая вокруг себя. Наконец вышла из оцепенения, и по телу ее пробежал озноб. Генерал Скофилд! Он один поможет ей. Он пошлет телеграмму генералу Шерману, и вместе они разыщут Тревиса. И если даже Тревис больше не любит ее – если даже вообще никогда не питал к ней настоящей любви, – он не откажет ей в поддержке ради их сына. Это была единственная надежда, которая у нее еще оставалась.

Сержант Джесси Брэндон чуть не упал со стула, когда в дверь вошла Китти Райт. Лицо ее было таким же белым, как снег, покрывший все за окном, глаза казались остекленевшими.

– Я… я должна видеть генерала, – с трудом выговорила она. Зубы ее стучали.

– Боже праведный, вы выглядите ужасно. Вы не больны? – Он вскочил на ноги, подвинул кресло и помог ей опуститься в него.

– Умоляю вас… – шептала она, борясь с головокружением. – Я должна поговорить с генералом…

Джесси бросился к койке в углу комнаты и схватил с нее одеяло. Укутав им поплотнее Китти, сержант подошел к столу, налил в крошечную рюмку виски из бутылки и передал ей, следя за тем, как она медленно потягивала содержимое рюмки.

Он объяснил ей, что генерал Скофилд уже покинул Голдсборо.

– И меня тоже через несколько недель здесь уже не будет. Готовлюсь к отъезду. Скоро сюда прибудут федеральные уполномоченные, чтобы следить за порядком. Быть может, я могу прямо сейчас сделать для вас что-нибудь, мисс Райт? Боже всемогущий, похоже, вы заболели не на шутку!

Она слабым жестом приподняла руку, отмахиваясь от проявлений его участия:

– Вы знаете, что у меня есть сын, сержант Брэндон? Наш с капитаном Колтрейном сын… сын, о существовании которого он даже не знает. Вы должны помочь мне найти его. У меня… у меня пытаются отнять землю. Мой сын простудился. У меня не осталось денег… – Подняв затуманенные глаза к встревоженному лицу перед собой. Китти воскликнула: – Умоляю вас, сержант, помогите мне найти капитана Колтрейна!

– В данную минуту я собираюсь найти для вас доктора – испугался Джесси.

– Нет. – Она схватила его за рукав. – Только Тревиса.

Онa залпом выпила виски, и по телу ее разлилось приятное тепло. Джесси тотчас снова наполнил рюмку, и она прильнула к ней губами, бормоча:

– Разыщите Тревиса и все будет хорошо. Он не позволит им так обойтись со мной и нашим малышом.

Она продолжала что-то бормотать себе под нос, а сержант Брэндон стоял рядом, совершенно беспомощный. Мистер Макрей строго-настрого приказал ему ни под каким видом не давать телеграмм Шерману или Колтрейну. Пока генерал Скофилд был здесь, этому приказу было не так-то просто следовать, но в нескольких случаях, когда мисс Райт пыталась отправить им послания, ему удавалось благополучно от них избавиться. Он, как и немногие другие в штабе тайно состоявшие на службе у Кори, знал, что тот подослал к Колтрейну убийц. Они так и не вернулись, хотя с тех пор прошло уже много месяцев.

Джесси знал также и о двух телеграммах, которые Колтрейн отправил Китти. В одной из них он спрашивал у Китти, почему она ни разу ему не написала. Но телеграммы Колтрейна были уничтожены, и Китти даже не подозревала об их существовании.

Джесси смотрел на тяжелобольную женщину, и ему вдруг стало стыдно. Эти двое, похоже, по-настоящему любили друг друга. Но у Кори Макрея были деньги, и к тому же немалые. Жизнь Джесси существенно облегчало то обстоятельство, что он состоял у него на содержании. Он скопил достаточно средств, чтобы вернуться домой в Пенсильванию, купить приличную ферму и счастливо зажить с семьей. Кроме того, успокаивал он свою совесть, для нее же самой будет лучше, если она окажется с состоятельным человеком вроде Кори Макрея. Ей просто повезет – жить в таком роскошном особняке. Единственный человек в округе, который может сравниться с Кори в богатстве, – этот лихой малый, Дантон. Джесси не слишком много знал о последнем, но ходили упорные слухи, что именно он был предводителем ночных налетчиков, именующих себя ку-клукс-кланом. Впрочем, его это не волновало. Он собирался домой и после вряд ли вспомнит о Юге.

Казалось, Китти вот-вот лишится чувств. Нужно дать знать Кори о том, что она здесь вся в лихорадке, а также о ее просьбе послать телеграмму Шерману или Колтрейну. Ему не терпелось избавиться от нее, пока кто-нибудь не зашел и не услышал ее слов. Сейчас же возникнут вопросы, почему она так и не получила ответы на послания, которые, по ее же собственным словам, были отправлены.

Он оставил ее съежившейся в кресле. Она потягивала виски, сжимая крошечную рюмку обеими руками. Выйдя на блеклый свет холодного дня, он почувствовал прикосновение снежинок к своей щеке. Подняв голову вверх, он вздрогнул и запахнул поплотнее пальто. Облака явно сулили снегопад, и еще до наступления ночи землю покроют сугробы в добрых три или четыре дюйма.

Как, черт побери, он сообщит о случившемся Кори Макрею? Он не мог оставить Китти одну, а до загородной плантации путь был неблизкий. Может, Макрей сейчас у себя в городской конторе? Пряча лицо от ветра, Джесси быстро направился вдоль улицы.

Контора была закрыта и заперта на замок. Кори появлялся в городе лишь один-два раза в неделю, и Джесси нисколько не удивился, что в такой день он предпочел себя не утруждать. Он осмотрелся вокруг, потирая покрытый щетиной подбородок и недоумевая, что же делать дальше. И тут он снова заметил старого негра, того самою, который все время торчал у штаба. Очевидно, этот малый последовал сюда за ним.

– Почему ты никак от меня не отвяжешься, черномазый? – огрызнулся сержант, вымещая досаду на испуганном человеке, который стоял, вертя в руках шляпу и переминаясь с ноги на ногу.

– Простите меня, но я беспокоюсь о мисс Райт. С ней все в порядке? – осторожно осведомился Бен.

Джесси бросил на него подозрительный взгляд. Кори рассказывал ему о преданном старом негре, который заботился о Китти, но Джесси никогда его не видел. Если это был тот самый негр, то сержант не хотел, чтобы он хоть что-нибудь узнал.

– С ней все хорошо, – ответил он, успокаиваясь. – Просто замечательно. Можешь отправляться домой.

– Да, я так и сделаю, – кивнул Бен, сходя с дощатого настила на улицу. – Я говорил мисс Китти, что буду рад отвезти ее обратно, но она сказала, что собирается найти доктора и вернется с ним. Я видел, как она вышла из банка очень расстроенная, и поэтому решил убедиться, что с ней все в порядке, прежде чем вернуться к мистеру Макрею.

– Макрею? – Брови Джесси от любопытства взметнулись вверх. – Ты работаешь у мистера Макрея? Так, значит, ты не тот старый негр, который служит у мисс Райт?

– Нет, я работаю у мистера Макрея. Меня зовут Бен. Вы, наверное, говорите о Джекобе. Мисс Райт, она сказала, что Джекоб остался дома с ее ребенком, маленьким Джоном, а маленький Джон заболел, и потому-то она и хочет разыскать доктора.

Джесси соскочил с дощатого настила на улицу, схватил старого негра за плечи и встряхнул его так, что глаза у того округлились.

– А теперь слушай меня хорошенько. Сейчас же отправляйся к мистеру Макрею и постарайся добраться до него как можно скорее. Передай ему, что мисс Китти сейчас находится в штабе сержанта Брэндона и она очень плоха, так что пусть он поторопится и пришлет сюда кого-нибудь, чтобы забрать ее. Ты все правильно понял?

– Да, да, – отвечал он, покачивая седовласой головой. – Вы сейчас пойдете за доктором для нее?

– Не твое дело, – перебил Джесси. – А теперь пошевеливайся!

Старый негр поспешно удалился, а сержант наблюдал за ним, надеясь, что тот успеет добраться до дома Макрея вовремя. Дороги как назло скверные, и снегопад становится все сильнее. Черт возьми, он не может сам позвать доктора к этой женщине! Она сразу же начнет болтать насчет Шермана и Колтрейна и о том, почему они до сих пор не ответили на ее телеграммы. Тогда не миновать расспросов. Значит, самому придется позаботиться о ней, надеясь, что Макрей скоро объявится.

Вернувшись в штаб, он застал Китти лежавшей без сознания на полу. Сердце его бешено забилось, он поспешно опустился на колени рядом с ней и потрогал запястье. Она была жива, и причиной обморока были либо болезнь, либо виски, которое она поглощала слишком быстро. Подняв больную с пола, Джесси перенес ее на кушетку и закутал во все одеяла, какие только нашел. Затем подбросил больше дров в печку и принялся расхаживать перед кушеткой, бросая на Китти встревоженные взгляды. Время от времени она беспокойно шевелилась или стонала, однако по большей части лежала неподвижно, словно мертвая.

Как она красива, невольно подумал сержант, глядя на ее длинные шелковистые ресницы, бросавшие тени на гладкие щеки цвета слоновой кости. Даже несмотря на то что она была плотно укутана в одеяла, он мог видеть полукруглые очертания ее груди. Она была самой прелестной женщиной из всех, кого ему когда-либо доводилось видеть. Ее волосы разметались по подушке, и цвет их напоминал солнечный закат после бури – золотистый с ярким огненно-красным отливом. И глаза у нее тоже были необыкновенные – он не раз о них вспоминал – фиолетового цвета, как побеги глицинии, что росли у крыльца дома его бабушки. Он представил, какое пламя вспыхивает в их глубине, когда мужчина держит ее в объятиях, когда она трепещет от страсти.