– Милая, сейчас я собираюсь тебя трахать. Гарантии – потом.

Две сущности внутри меня разделились. Художница получала эстетическое удовольствие, рассматривая его тело: сильное, с канатами бугрящихся мышц. Я рисовала мужскую фигуру много раз, но никогда не видела её вне художественного класса.

Вторая сущность просто боялась! Со мной никогда так грубо не разговаривали, в глубине души я считала, что заслуживаю большего.

Наивная дурочка, смотри, как низко ты пала!

Он лёг и накрыл меня своим телом. Потянулся к застёжке на спине, ловким движением снял лифчик, высвободил грудь. Поцеловал сначала правую, потом левую, сжал их руками, пока я задыхалась в волнах страха и смущения, и тогда переключился на трусики. Его палец пролез под ткань и прикоснулся к клитору.

Я зашипела и выгнулась. От уже привычного стыда и от страха. Его это лишь насмешило.

– Тише, маленькая, – «успокоил» он меня и опять поцеловал, проталкивая язык глубоко в мой рот.

Я чувствовала себя как в тисках. Понимала, что не могу даже пошевелиться. Его запах забивал ноздри, а движения как нельзя соответствовали его характеру – такие же резкие и уверенные, но для меня – очень нежеланные.

Он продолжал гладить мой клитор, в то время как его язык насиловал мой рот. Это продолжалось довольно долго, я затихла, в какой-то момент начав прислушиваться к собственным ощущениям. И поняла, что лежит мужчина на мне относительно осторожно, не причиняя боли. Он выжидает, хотя мог бы и не церемониться.

Я постаралась выровнять дыхание. «Ничего страшного не происходит, – успокаивала я себя. – Ты гладила себя там много раз, знаешь, что это не больно, наоборот, приятно. Успокойся, Клара, возьми себя в руки!»

Он это почувствовал. Таир навис надо мной на вытянутых руках, усмехнулся и стащил с меня бельё, затем опустился обратно, накрывая меня всем телом.

Я схватила его за руку, из последних сил пытаясь удержаться на грани здравомыслия.

– Это ты срывал с меня пуговицы в карете, – обвинила я его дрожащим голосом. – Почему же тогда не изнасиловал?

Мужчина усмехнулся. Ему было не до разговоров.

– Раздвинь ноги, – я не реагировала. – Ну же, Клара, будь послушной девочкой, раздвинь ноги.

Он схватил меня за внутреннюю сторону бёдер и раздвинул их в стороны.

– Будет чуть-чуть неприятно, – сказал куда-то в шею.

Затем – одним резким движением протолкнул в меня член.

И мгновенно – вспышка боли, которая медленно утихала, пока он накачивал меня размеренными толчками.

Я смотрела на Ревокарта, на его напряжённое, покрытое испариной лицо, и думала о том, как неправильно всё происходит.

Было бы всё иначе, если бы я согласилась стать его женой? И почему я? Небеса, почему именно я?!

•••

Он не стал мучить свою жертву, требуя невозможного, и после первого же раза позволил мне уснуть. Со мной так часто бывало – от большого напряжения я проваливалась в сон.

На рассвете я услышала звуки – в комнату внесли сидячую лохань. Поставили и сразу же удалились.

Ревокарт лежал рядом со мной. Заметив, что я проснулась, он пододвинулся ко мне ближе и одним движением заставил оказаться на нём сверху.

– Пусти, – пискнула я.

Но не тут-то было. Он целовал меня долго, страстно, подминая под себя и переплетая свои ноги с моими. Смущая, ломая слабое сопротивление моих рук.

– Я распорядился, чтобы тебе принесли воду, – сказал спустя несколько минут, отвлекаясь от моего рта.

Он встал, подошёл к камину, где вчера оставил недопитый бокал вина, и одним глотком опустошил его… и опять его внимание было приковано ко мне. Мерзавец был очень доволен, это было видно по его расслабленной позе, ленивой мимике лица, подрагивающим уголкам губ.

Я не стала играть на публику (он уже всё видел) – поднялась и голышом прошла к лохани.

Села. Смыла в себя кровь и покрылась краской смущения, когда заметила следы на простынях.

– Вот этого тебе точно не стоит стыдиться, – сказал Ревокарт, проследив за моим взглядом. – Это всего лишь значит, что я был твоим первым мужчиной.

– Знаю, – пауза. – К сожалению.

Он молча налил себе новую порцию вина и уставился на меня, прищурившись.

– Теперь ты не сможешь выйти замуж, – сказал, указывая на меня бокалом. – Ни в Древеснах, ни в любом другом городе.

Он ждёт от меня реакции, осознала я.

– Понимаю, – сказала медленно, смотря ему в глаза. Щёки пылали.

Мужчина подошёл к лохани и запустил одну руку в исходящую паром воду. Его пальцы коснулись моей ноги, и я непроизвольно дёрнулась.

– И я не собираюсь делать тебе предложение, Клара.

Я бы соврала, если бы сказала, что его слова меня не задели. Задели, хоть он и скотина, за которую я и сама замуж не собиралась!

– Надеюсь на это, – прошептала в ответ, встречаясь с ним взглядом.

Неужели ему совсем меня не жаль, хоть немножко, – спрашивала я себя, глядя в эти холодные тёмные глаза. Он считает, что разрушил мою жизнь, но при этом ещё и подчёркивает свой поступок.

Что должна бы испытывать на моём месте любая другая девушка, услышав подобное? Девушка без мечты, видящая своё счастье в замужестве? Небеса, да он бы этими словами убил такую девушку!

Я вышла из ванной, завернувшись в поданное им полотенце, и начала собирать разбросанную по всей комнате одежду. Надела платье и осознала, что не могу его зашнуровать.

Ревокарт без слов понял: мне нужна помощь. Он отставил бокал в сторону и подошёл ко мне. Я видела: он заинтригован. Говерн действительно пытался разгадать, до какой меры простирается моя (как ему казалось) игра.

Он начал проталкивать длинный шнурок через петельки. Я же мысленно вспоминала свои лучшие работы акварелью, чтобы не показать, как ужасно себя чувствую.

Мысли о картинах всегда приносили успокоение. Я знаю, к чему стремлюсь, куда иду, где буду счастлива. Я не стану плакать и просить о милостыне, как он предполагал.

– Готово, – сказал Ревокарт, медленно проведя рукой по моей спине.

Я обернулась к нему. В голову сразу полезли воспоминания о прошедшей ночи. Его сосредоточенное лицо, сильные руки, властный приказ: «Раздвинь ноги».

– Мой брат…

– Распоряжения отданы, Клара, он уже на пути домой.

Я усмехнулась.

– Спасибо.

– За что же? – удивился он.

– Вы мне очень помогли.

И ухмыльнулась. Как бы неприятно и гадко мне ни было, я знала, что говорю правду. Теперь даже мать не сможет уповать на мой голос рассудка. Мне не суждено выйти замуж, а значит, я обязана быть счастлива другим способом. Поступить в Мирную Художественную Академию, стать успешной художницей. Наслаждаться своим талантом!

– Вы проводите меня?

– Да, провожу, – ответил он, заглядывая мне в глаза. Он пытался отыскать в них ответы.

Он настоял на том, чтобы надеть на меня свой плащ с капюшоном и проводить до кареты.

Мы прошли к выходу незамеченными. Ревокарт остановился у кареты, схватил меня за руку и прошептал:

– Это не конец, Клара, это только начало, – мужчина поцеловал мои пальцы. – И не вздумай сбегать, на другом конце света найду.

– Об этом не может быть и речи, – возразила я, резко выдёргивая руку. – Одна ночь в обмен за спасение Яна – вот наш уговор!

Он усмехнулся.

– Я своё обещание выполнил, Ян спасён, не так ли? Но, Клара, – он наклонился ко мне, нежно целуя в висок, – говорят, воры от своих привычек не отказываются. Что будет, если он снова захочет украсть? Ведь ты бы этого не хотела, правда же?

И в тот момент я с ужасом поняла, что он не оставит меня в покое. Говерн поймал свою жертву и будет мучить её, пока ему это не надоест.

Я в ловушке!

– В таком случае, до скорой встречи… Таир Ревокарт, – я села в карету и резко захлопнула дверцу.

Лошади тронулись, увозя меня от мужчины, который перевернул всю мою жизнь.

Мы выехали на центральную дорогу. Мимо проплывали приспанные утренним туманом дома, иногда в поле моего зрения попадали редкие прохожие. Несколько раз я оглядывалась назад, подозревая, что за мной могут следить.

Не следили. Таир Ревокарт не счёл нужным подстраховаться и установить за мной наблюдение. Он полагал, его угроз будет достаточно, чтобы держать меня в ежовых рукавицах. Он настолько меня недооценил!

Пора действовать!

На полпути домой, в одном из длинных переулков, я вылезла на козлы и ударила кучера по голове. Без малейших угрызений совести забрала все имевшиеся у него в наличии деньги и, убедившись, что меня никто не видел, поспешила к дому наставницы.

Едва взглянув на меня, Талия поняла, в чём дело. Она вытащила из чулана давно подготовленный чемодан, собрала мне в дорогу немного еды и принесла из колодца воды.

– К вам нити не ведут, – рассказывала я, проверяя документы. – Если полицейские попытаются давить, сохраняйте спокойствие, они со всеми будут так себя вести, ведь я не оставила никаких зацепок. Вы меня не видели с момента последнего занятия.

– Ты провела у него ночь? – спросила проницательная Талия, игнорируя предыдущие объяснения.

– Провела, – ответила я, не отвлекаясь от пересчёта денег, часть из которых мне почти насильно всучила в руки госпожа Граду. – И правда в том, что Таир Ревокарт не оставит меня в покое. Я не знаю, почему он так заинтересован именно во мне. Возможно, дело в уязвлённой гордыне, но он будет меня искать. Так что придётся сменить имя.

– У тебя есть такая возможность?