Я направляюсь в ординаторскую, чтоб съесть свой первый за сегодня сендвич. Ребята уже

доедают и громко обсуждают операцию.

— Дилан, ты не могла бы меня сегодня подменить в травме? — шепотом спрашивает

Келли. — Малыш болеет, а ты же знаешь, что никто из них, — кивает головой в сторону

интернов, — не согласится на это.

Оглядываю толпу, и понимаю, что так оно и есть. Все они тусовщики и бездельники.

— Да, конечно, — потираю шею рукой. — В любое время. Пусть малыш

выздоравливает.

Келли целует меня в щеку и убегает.

Ох, это будет тяжелая смена.

Не представляю, как это быть матерью. Тем более матерью одиночкой. Но Келли

справляется и пока она находится в больнице, оставляет ребенка с няней. Пусть он еще

совсем малыш. Но Келли нуждается в работе, иначе она вылетит из программы.

Иду по коридору больницы, и, как ни странно, эти стены не давят на меня. Некоторых

людей удручают запахи медикаментов и люди в белых халатах. Я же наоборот, буквально

рождена для этого. Мое пребывание здесь, кажется, самим собой разумеющимся. Я

люблю ночные смены. Обычно они самые спокойные.

Проверяя показатели нескольких пациентов, решаюсь выпить еще кофе. Нажимаю на

кнопки автомата. Никак не могу выбрать, что сейчас предпочитаю больше: мокко или

капучино.

— Бери простой кофе, пользы конечно мало, зато спать не захочется, — низким голосом

говорит Майкл.

Внутренне сжимаюсь. Столько времени прошло, а я всё не могу привыкнуть к тому, что

мы постоянно находимся рядом.

— Да, думаю, обычный будет лучшим выбором. Спасибо, — натянуто улыбаюсь, и даже

не оборачиваясь, чувствую на себе его пытливый взгляд.

— Дил, взгляни на меня, пожалуйста, — такие знакомые руки касаются моих плеч.

Нехотя поворачиваюсь в его сторону и смотрю прямо в эти наглые глаза. Он все тот же:

светлые волосы взлохмачены, как будто он только что вылез из постели, в ноздре дырочка

от пирсинга, проколотая им на первом курсе колледжа, а голубые глаза все так же

неизменно лживы.

— Майкл, — вздыхаю. — Я просто… — замолкаю.

Я просто, что? Не простила? Не могу его видеть? Что я хочу сказать? У меня сердце

кровью обливается. Грудную клетку сдавливает от рвущихся наружу эмоций.

Гляжу на него вновь и вижу того Майкла, который несся через футбольное поле ко мне,

своей девушке, чтоб на виду у всей команды поднять на руки, сладко поцеловать и

покружить. Я хочу видеть того Майкла. Я просто хочу вернуть те дни.

— Думаю, сейчас разговоры лишние, — отхожу от него, проглатывая ком в горле. Он

медленно убирает руки.

— Я извинился, Дилан. Ты же знаешь, что это была глупость, — делает шаг ко мне.

— Нет, Майкл, ты не был глупым никогда. Расчетливым, возможно, но не глупым.

Поэтому, не стоит. — Забираю кофе, обжигая руки.

— Ты как всегда забыла накрыть колечком стакан, давай помогу, — отбирает из рук

стаканчик с кофе и продевает кольцо. — Вот, держи, теперь не обожжешься, — делает

вид, что дует на мои пальцы.

Качаю головой и ухожу от него подальше.

Когда мой пейджер издает звуковой сигнал, я достаю его и быстро читаю сообщение.

— Боже, — бросаю стакан в ближайшую урну и бегу к лифту.

Очередной несчастный случай сигнал SOS. Такой сигнал может говорить только об одном

— у людей имеются сильные повреждения.

В приемную завозят две каталки. На них лежат, в окровавленной университетской форме,

парень и девушка.

— Мужчина, двадцать один год, вылетел через лобовое стекло. Сотрясение, возможны

переломы, а также внутреннее кровотечение. — Врач указывает на кусок стекла,

торчащий из его бока.

— Девушка, двадцать лет, ударилась головой об панель. Сломан нос, больше видимых

повреждений нет. — Говорит врач из реанимационной.

Я беру каталку с девушкой и везу ее к аппарату МРТ

— Где Джастин? Скажите, он жив? — девушка мотает головой из стороны в сторону. —

Прошу вас, скажите мне, что он жив? — плачет она в голос.

Пока мы ждем лифт, я оборачиваюсь, чтоб посмотреть, в каком состоянии ее парень. И

вижу, как в окне все суетятся. У одного из врачей в руках «Утюги» дефибриллятора. Он

растирает их между собой и опускает на тело парня. Раз, два , три… Машет головой из

стороны в сторону. Это означает, что парень умер.

Закрываю глаза. Просто невыносимо.

— Сейчас с вашим парнем врачи, они делают все возможное. А теперь мы займемся вами.

Лежите спокойно. — Отвечаю отстраненно, но в душе, каждая смерть забирает частичку

меня.

Отправив девушку к пластическому хирургу и оформив ее в больнице, иду в

ординаторскую. Пока все тихо, мне необходимо совсем немного поспать.

Плюхаюсь в кресло с ногами, устраиваю голову удобней и закрываю глаза. Сразу

вспоминаю слезы девушки и того парня, который умер. А ведь она еще даже не знает, что

больше никогда не увидит его. Понятия не имею, что больней: видеть его рядом каждый

день, но знать, что все кончено. Или вечно жить с этой любовью.

Нет, я, конечно, не хочу, чтобы Майкл умер. Он всегда назойливо кружит вокруг меня.

Как будто, раз за разом напоминая о себе. От этого и больно, и не спокойно на душе.

Майкл… Перед глазами мелькают картинки наших счастливых дней. Сильней

зажмуриваюсь до белых точек и расслабляюсь. Мне необходимо поспать.

— Дилан, ты не могла бы помочь мне с инструментами. В операционной готовят парня,

который прибыл в неотложке, — говорит интерн, никак не могу запомнить его имя.

— Джастин? — так резко соскакиваю с кресла, что меня пошатывает.

— Да, Джастин Питерс. У него была остановка сердца. Но ты же знаешь Ким. Она с того

света достанет любого. Кардиохирург от бога. Вот бы мне попасть в ее руки, —

мечтательно закатывает глаза.

— Ох, черт. Это потрясающе! Нет, это Ким потрясающая! — подпрыгивая, хлопаю в

ладоши и бегу за интерном.

Глава 2

Кейн

Я иду. Постепенно ускоряю шаг. Срываюсь на бег. Я должен успеть. Если я опоздаю, всё

будет кончено. Для неё и для меня.

Передо мной возникает дверь нашей съемной квартиры. Я люблю это жилье, наше

гнездышко. Так хорошо в нем, тепло и уютно. Но мне хочется как можно быстрее

оказаться внутри этого дома. Подкрасться сзади, обнять, оставить поцелуй на шее и

сказать, что я люблю её. Она ведь ждет меня. Да, так оно и есть, меня там ждут.

Я дергаю за ручку, но дверь не поддается. Пробую ещё раз, но её как будто заклинило.

Словно обезумевший, я стараюсь оттолкнуть несколько раз от себя. Безрезультатно. Я

начинаю барабанить по ней своими кулаками. На глаза постепенно наворачиваются слезы,

застилая видимость своей пеленой. Пожалуйста, нет! Только не это. Я разгоняюсь для

того, что бы выбить эту чертову дверь своим плечом, ногой, да хоть чем-нибудь… Но

останавливаю себя. Мне просто нужно, чтобы она открылась. Сама. Или каким-то мне

неизведанным способом. Пребывая в отчаянии, я не знаю, что мне делать. Что мне, мать

вашу, теперь делать?! Я ей не нужен, и никогда не был.

Вдруг, слышу до боли знакомый скрип, будто тот, кто находится по ту сторону двери,

открывает её, проворачивая невидимым ключом. Моё сердце барабанит в груди,

тошнотворный ком подкатывает к горлу, а всё тело трясет от осознания того, что

предстоит увидеть. Не знаю, как пережить это снова, но мне необходимо видеть всё

происходящее там, за этой дверью. Перед тем, как дернуть ручку на себя, я делаю

глубокий вдох и шагаю внутрь.

Никого нет. Кругом темно. И я начинаю задыхаться от мимолетного страха, но во время

беру себя в руки и продолжаю идти. Через какое-то время, когда мое зрение привыкает к

темноте, я улавливаю некий звук. Он похож на чей-то смех. Этот смех постепенно

сменяется стоном. Стоном удовольствия, похоти и сексуального возбуждения. Он словно

заразная болезнь распространяется по всему темному дому и невыносимым звоном

отдается у меня в ушах. Я зажимаю их руками и, корчась от режущей боли, сгибаюсь

пополам. Ещё буквально несколько секунд такого звука, и я просто взорвусь, а моё тело

разорвет на мелкие куски.

Звуки замолкают, и наступает облегчение. Спустя мгновение, я замечаю тусклый свет,

просачивающийся из приоткрытой двери. Двери нашей спальни. Моё сердце всё также

дико стучит, а голова раскалывается. Ещё чуть-чуть, и мои легкие, от учащенного

сердцебиения и дыхания, сгорят дотла. Но я намерен идти, чтобы увидеть в очередной раз

всё своими глазами. Благодаря этому лучу света, я двигаюсь дальше, к следующей

заветной двери. Она не заперта, её нарочно оставили открытой, зазывая зрителя

дразнящими сексуальными стонами. И этот зритель никто иной, как я.

Наконец-то, я подхожу к двери и, затаив дыхание, заглядываю внутрь. Всё будто как в

кино.

Я наблюдаю, как в нашей спальне на нашей кровати, двое, до боли знакомых мне людей,

предаются любви. Нет, они не просто трахаются, судя по тому, как их тела плавно

соединяются, как страстно они целуются, смотрят друг другу в глаза, я абсолютно уверен,

они занимаются любовью. Они не видят меня. Я словно для них невидимка.

Чтобы не закричать от отчаяния и нестерпимой боли, я подношу кулак ко рту и

прикусываю его своими зубами. Сильно. Больно. Чувствую, как теплая с металлическим

привкусом струйка крови, начинает течь по моей руке и постепенно капает вниз. Кровь