— У одежды есть номера? Я просто всегда покупаю вещи с буквой «М». Я пробовала покупать «S», но они сидят немного в обтяжку в верхней части. — Ладно, с номерами размера я чуточку преувеличивала. Я знала, что они существуют, но зачем критиковать женщину с утра?

Паола тяжело вздохнула:

— Ты… ты… о, я просто не выдержу. Для меня это слишком большой стресс перед массажем. Размер одежды и принцип подбора нижнего белья мы обсудим позже.

Подождав, пока Паола ускользнет в приемную, я торопливо скинула трусы с лифчиком и надела халат. Я скатала белье комочком и запихала под свои джинсы в шкафчике. Господи, будто кто-то станет в нем копаться, чтобы посмотреть, как выглядит мое белье! Сжимая в руках полотенце, прикрывая им как щитом свой надежно подпоясанный халат, я потащилась в комнату пыток, то есть… в пастельно-розовую приемную.

Лиха беда — начало.


— И что мне нужно делать? — Я недоверчиво посмотрела на Ганса. Вообще-то его звали не Ганс, его имя состояло из нескольких длинных слогов. Но когда он представился, мне показалось, что все гласные в его имени слились воедино. Поэтому я нахально переименовала его в Ганса. Мы находились в маленькой комнате (тоже розовой), и Ганс указал на огромную переносную ванну, возвышающуюся на постаменте. Признаться, это напомнило мне знакомую картину, которую я наблюдала в доме моих подруг. В таких ваннах они купали своих младенцев.

Ванна была длинная и плоская, с прямоугольником из синей резины посередине и углублением по периметру, как раз с внутренней стороны кромки. Шланг, выступающий из стены и направленный прямо на ванну, делал картину еще более устрашающей. Очень похожий шланг был в «Уош-о-мэтик», куда я так часто заезжала мыть свою машину.

— Сейчас я выйду, а вы разденетесь и расположитесь вот здесь. — Ганс указал своими большими руками, размером с запеченную свиную ляжку, сначала на меня, потом на ванну.

— Без халата? — Я неожиданно взвизгнула и еще крепче вцепилась в халат, чувствуя, как у меня упало сердце.

— Да. Но у вас останется полотенце. Я сейчас вернусь. — С этими словами Ганс отдернул штору на двери в смежную комнату и удалился, едва не стукнувшись головой о притолоку.

Мне совсем не хотелось оставаться в автомобильной мойке с Гансом Свиная Ляжка.

В отчаянии я окинула взглядом комнату, ища выход. Тщетно. В пастельно-розовой комнате не было даже воздуховода.

Я занервничала.

— Вы готовы? — пророкотал Ганс прямо за шторой. Вздохнув, я полезла в огромную детскую ванну. Я убью Паолу.

— Готова.

Ганс вперевалку снова вошел в комнату. Я смерила взглядом его высокую фигуру в шесть с половиной футов ростом. Есть ли у меня шансы убежать, если он попытается предпринять что-то непристойное в отношении моего голого «я»? В любом случае можно будет закричать во всю мощь моих легких.

Но Ганс не доставил мне никакого беспокойства. То ли за долгое время омовения нагих женщин он стал к ним невосприимчив, толи, что было более вероятно, его скорее интересовали шикарные особы — такие, как Паола. Не в пример мне, невзрачного вида женщине, с моей белой, точно рыбье брюхо, кожей.

Ганс открыл кран и начал меня поливать. Я приняла на себя первый удар и, оправившись от шока, тотчас ощутила поистине благотворное действие воды. Струясь по моим рукам и ногам, она успокаивала и умиротворяла.

Я прикрыла на секунду глаза и услышала, как Ганс выключил воду. Едва я успела сообразить, в чем дело, как он схватил мою ногу.

— Сейчас я буду чистить.

— Вы… ох! — Я попыталась отдернуть ногу, одновременно прикрывая своим скудным, совершенно непригодным полотенцем все причинные места. Но мои потуги могли быть столь же успешны, как борьба мухи, оказавшейся в паучьих лапах.

— Расслабьтесь, я буду скоблить кожу. — Если «скоблежка», как сказал паук, предполагала «использование острого твердого вещества наподобие гальки, чтобы снять шесть слоев вашей кожи», то это было запущено на полную катушку.

И Ганс начал скоблить.

Он скоблил. И снова скоблил…

— Вы не бреете ноги? — Он сердито посмотрел на меня, как будто отказ от депиляции являлся преступлением, заслуживающим наказания.

— Нет. — Я разомкнула стиснутые челюсти ровно настолько, чтобы ответить. — То есть да. Да, я брею ноги. Кто захочет выставлять на курорте свои волосатые ноги? — Надо заметить, что в эти слова вклинился легкий смешок.

— Не брейте, — сказал Ганс. — Это скверно. Кожа чувствительная. Красная. — Он снова сердито взглянул на меня.

Честно сказать, я подумала, не был ли он раньше командиром эскадрона смерти в какой-нибудь неудобопроизносимой стране в рамках текущей программы по охране свидетелей. Для него сломать мне шею, казалось, было легче, чем для меня разломить «печенье-гадание».

— Повернитесь.

— Что? — Я моментально вышла из своего транса, вызванного болью.

— Сейчас вы перевернетесь. Держите полотенце. — Ганс протянул мне из-за спины другое полотенце, не такое намокшее, видимо, чтобы сокрыть мою саднящую красную кожу.

Я была слишком ошеломлена, чтобы возражать, и потому, схватив сырое полотенце, обмотала его вокруг себя и перевернулась. О, на самом деле скорее со скрипом перекатилась на живот, издавая ворчащие звуки, а также изо всех сил стараясь не свалиться со стола.

Тяжелая это вещь — женская доля. Паола намного выносливее меня.

После того как Ганс содрал соответствующее количество кожи с задней поверхности моих рук, ног… ну и спины, он снова полил меня из шланга. Потом снял с полки мисочку и поднял лопатку, с которой капало что-то липкое.

— Что это? — Если это воск, я сбегу отсюда. Не хватало еще, чтобы Ганс накладывал на меня воск.

— Это масло. Сейчас я буду смазывать кожу. — Он наложил мне на ноги теплое масло, и я наконец расслабилась. Вот это действительно было приятно. Даже слишком приятно, как грех. Если можно было бы упразднить всю ту «скоблежку» и сразу начать с масла, процедуру в целом я назвала бы неимоверно приятной. Ганс еще сдобрил меня маслом, потом сполоснул из шланга и наконец объявил, что работа закончена.

— Вы готовы. Я ухожу.

Прежде чем я собралась с духом, чтобы сказать что-то, хотя благодарить, как принято считать, было бы некоторым излишеством, Ганс ушел. Я осталась одна с моими ярко-красными конечностями и намокшим полотенцем. Поискав глазами ведро или корзину и не найдя ничего, я в конце концов оставила полотенце на столе и влезла в свой халат.

Ну, время идти домой?


— Это было три дня назад, — сказала Паола. — Пора уже перестать ныть. — Она быстро схватила последний кусок заливного, прежде чем его настигла вилка Билла.

«Уок энд боул» был переполнен.

— Говорю тебе, Билл, это был сплошной ад. Ты не поверишь, на какие пытки она меня обрекла. Сначала я должна была пройти через автомойку. Он поливал меня из шланга.

Билл крякнул и, вероятно, втянул носом свой спрайт.

— И у него действительно большой шланг? У меня загорелись щеки.

— Ты же понял, что я имею в виду.

— Да, он понял, — сказала Паола. — Может, хватит жаловаться? Думаю, удаление волос под мышками не самая удачная тема для ленча. Тебе не кажется, что лучше оставить этот разговор? — Паола подтолкнула ко мне поднос с «печеньем-гаданием». — Сегодня ты будешь первая, потому что прошлый раз ты вытянула ужасное предсказание. Что там было? Уныние и отчаяние? Или что-то в этом роде?

Я уже забыла об этом. Но сейчас Паола напомнила мне.

— Жизнь в унынии и отчаянии. Мой день с Гансом просто замечательно согласуется с тем предсказанием…

— Си-Джей! — в один голос закричали Билл и Паола. Уф! Возможно, я немного заболталась…

Я уже протянула руку за печеньем, лежавшим ближе всего ко мне, но потом остановилась. Моя рука замерла над подносом. Ладно, я не суеверная, но все же… Почему-то я взяла печенье, лежавшее ближе всего к Биллу. Я держала печенье в руке, не разламывая его, пока Билл с Паолой выбирали свои.

Билл первый раскрошил печенье.

— В вашей жизни появится приятный незнакомец, — прочитал он. — Эй, может, это Джадсон принесет билеты в ложу, как обещал? Кстати, ты уже вернулась из Африки? — Он засмеялся, что, на мой взгляд, было бестактно.

— Может быть, через день-два, после похода за покупками, — пробормотала я.

Паола просияла:

— Покупки все еще в силе? После всех твоих жалоб я подумала, что ты собираешься дать мне отставку. — Она аккуратно отломила кончик своего печенья и вытянула бумажку. — Огромная слава будет озарять все ваши дни. Гм… Это еще, куда ни шло.

— Помилуй! — Билл закатил глаза. — Не слишком ли много? А что у тебя, африканка?

Я внимательно изучала печенье. Ну ладно, в тот раз я была обречена на неудачу. Я разломила печенье и прочитала предсказание.

— Вот еще! Это не смешно.

Билл с Паолой удивленно смотрели на меня.

— Что не смешно? Ты получила другое предсказание?

Я посмотрела на них немного озадаченно, но все же улыбаясь.

— Гм… вы не поверите этому предсказанию, — сказала я и стала читать вслух: — Вы отправитесь в длинное океанское плавание…

— Это нормально, — перебила меня Паола.

Я наградила ее убийственным взглядом и продолжила:

— …и ваш корабль утонет, унося вас в ужасную подводную могилу.

Билл выхватил у меня из руки бумажку.

— Не может быть! Никакой… подводной могилы. Все это чепуха. Мы должны выяснить, откуда берутся все эти предсказания. Я сейчас позову Лин.

Я покачала головой:

— Нет. Не будем беспокоить Лин. Она снова воюет со своей мамой. Разве вы не заметили, когда вошли? Не настолько все это важно, правда. Давайте просто уйдем. Я собиралась сегодня вернуться к своей колонке. Я и так ее запустила.