Ее взгляд уперся ему в спину. Он уже взялся за ручку двери. Еще одно движение, еще шаг, и его здесь не будет, порвется последняя нить и… В памяти ее вдруг всплыла зловещая улыбка Дилана, когда речь зашла о резне в Бофорте. Боже милостивый! Неизвестно, как закончится их противоборство. Чащи лесные густы, ночи темны. Если Ричард падет от руки Дилана, то она будет к этому причастна.

— Ричард… будь осторожен. Он предпочитает устраивать засады у речных бродов…

Ричард задержался на пороге:

— Опомнись, женщина! Какую сторону ты защищаешь?

— Обе… и в том мое несчастье.

Все притворство вмиг закончилось, и напряжение спало.

— Почему, Элен? Почему ты так поступила? Почему ты пустила по ветру то, что мы вместе обрели?

— Потому что… — она запнулась, — я спасала человеческие жизни…

Ее ответ был честен. И не заучен заранее. Жизни? Не одна жизнь? В каком-то уголке его мозга отложились эти слова — признание или оговорка?

— Эдуард советовал не вынуждать тебя насильно сделать выбор, но я пренебрег советом. Я так верил тебе, так уверовал в твою любовь.

— Но это не был мой выбор! — воскликнула Элен. — Я спасла человека от смерти, от жестокой казни. Я не предпочла его тебе. Ведь твоя жизнь не была поставлена на карту.

— А если б тебе пришлось выбирать? Кому из нас жить, кому умирать? Кого бы ты выбрала?

— Не спрашивай. Это то, чего я боюсь больше всего.

— И все же я спрашиваю. Каков был бы твой выбор, Элен?

— Тогда выбора не будет. Я отдам свою жизнь, и жизнь любого, защищая твою, если так встанет вопрос. Ты это хотел от меня услышать?

Ричард промолчал, потому что не осмеливался поверить. Доверие к этой женщине стало для него непозволительной роскошью.

— Ты знал, на чьей я стороне, когда брал меня в жены. Я не делала из этого секрета, — продолжала она. — Я говорила с самого начала, что из нашего брака ничего не выйдет, умоляла, чтобы мне позволили посвятить себя служению церкви. Но твой король не пожелал со мной согласиться.

Отражения от свечей множились в ее глазах, полных слез.

— И что же! Мы все-таки почти стали любящими супругами. Ты и я. Мы старались оба, как могли. Но ты настаиваешь на слепой преданности, требуешь, чтобы я не вмешивалась, когда друзей моих, многократно рисковавших за меня жизнью, убивают ради развлечения мстительного короля.

Она прервала речь, чтобы перевести дыхание.

— Значит, то, что мы создали, — лишь пустая скорлупа, видимость счастливого брака, а твоя любовь — насмешка над настоящим чувством.

То, что слетало с языка Элен, было чистейшей воды безумием и никак не могло поколебать убеждение Ричарда в том, что именно он потерпел урон, что его предали и его чувство втоптали в грязь. Однако некоторые сомнения он ощутил, слушая ее, и поэтому стал приводить свои доводы:

— Ты моя жена, Элен. Мой долг — это и твой долг. Мои враги — твои враги. Таков порядок вещей.

— Кто установил такой порядок, Ричард? Кто объявил, что женщина должна оставить все свое прошлое за порогом мужнего дома? Где в Святом писании сказано, что только от женщины требуется жертва, но не от обоих супругов? Я все отдала, от всего отказалась ради твоей любви. А теперь и любви твоей лишилась в наказание за то, что спасала жизнь друга. Где же справедливость, Ричард?

Справедливость? Элен не часто с нею сталкивалась в последний год. У нее отняли дом, семью, друзей и даже выдали замуж за человека, ответственного за многие ее несчастья. С этим не поспоришь. Она не скрывала от него своих привязанностей. Он знал, на что шел. Почему же ей надо ставить в вину то, что она повела себя иначе, чем покорная английская жена? Он забыл, кто она такая, ему и надо расплачиваться.

— Может, ты в чем-то и права, — пробормотал он. — Но в одном ты не права точно. Моей любви ты вовсе не лишилась.

Как ему хотелось сейчас дотронуться до нее, заключить в объятия… но он знал, что это не решит их проблемы. Знала это и Элен. Если б она могла открыться ему, рассказать всю правду об Оуэне и Дилане, расчистить все завалы лжи.

— Не произноси таких слов, Ричард… пока не будешь полностью уверен… в себе и во мне.

— И здесь ты права… Я люблю тебя, но не могу тебе доверять. А долго ли простоит дом, где обитает любовь, если в нем нет доверия?

— Не знаю, Ричард. Но я тебя понимаю. И ни о чем не прошу. Ты не обязан мне доверять, и все же… будь завтра вдвойне осторожен.

— О, Элен! — Он не выдержал и протянул к ней руку. Она упала ему на грудь, спрятав в складках его рубахи лицо, орошенное слезами.

— Я хочу тебя, Элен, — шептал он. — Я хочу быть с тобой сейчас, хочу провести вместе ночь. Но ты должна знать, что это не снимет вопросы, не уничтожит сомнения. Если ты против, скажи, и я уйду.

— Нет, Ричард. Мне достаточно того, чтоб ты уделил мне хоть малую часть себя. Я люблю тебя, Ричард! Любовь, какая угодно, пусть без оглядки на прошлое и без будущего, это все, что у нас осталось…

Они устали от слов, от изматывающего, словно перед грозой, напряжения. Он отнес ее на кровать. Вместе с его оружием и одеждой упали на пол ее халат и сорочка. Они занимались любовью с ненасытной страстью и находили в подчас свирепых, необузданных ласках и причиняемой друг другу боли желанное забвение.

Позже, когда страсть была утолена, они все же не разжимали объятий. Каждый страшился остаться наедине со своими мыслями.

После долгого молчания первым заговорил Ричард.

— Наконец-то, — произнес он, вздохнув с облегчением. — Мерзавец задал мне задачку, но я разобрался…

— В чем? — насторожилась Элен.

— Я давно понял, что твой дружок мне знаком, но не мог вспомнить, где я его видел. Твой Дилан — тот самый парень, что взял Уильяма в заложники в ночь нашего рейда. — Ричард будто обрадовался осенившей его идее и добавил с обманчивым добродушием: — Значит, он вовсе и не Лис! Ведь правда, Элен?

Он ощутил, как она вся похолодела, понял, что застал ее врасплох.

— Впрочем, это неважно, — продолжил он мягко. — Я ничего не спрашиваю, тебе незачем отвечать.

Ей отчаянно хотелось разуверить его, но не было сил больше лгать. Невольно она уже призналась ему, и Ричарду этого было достаточно.

— Скоро рассветет, а мне предстоит весь день провести в седле. Если позволишь, я сосну возле тебя часок.

30

Завывания ветра за стеной разбудили Элен, но ей не хотелось открывать глаза. Заботливые руки подоткнули ей одеяло, потом кто-то мелкими легкими шажками проследовал к окошку и закрыл ставни. По походке Элен определила, что это ее служанка Фелис.

— Я не сплю, — сказала Элен, по-прежнему не открывая глаз. Так не хотелось возвращаться из мира сна в явь.

— Я старалась не потревожить вас, но за окном такая буря, — стала оправдываться девушка. — Мне показалось, что вы продрогли.

— Откуда ты взяла? Мне даже жарко. — Элен откинула одеяло. — А вот мужчинам в лесу, наверное, холодно…

Она вспомнила, как Ричард покидал ее в темноте, его торопливый прощальный поцелуи.

— Ну, за наших мужчин я не тревожусь. Они такие горячие, — с намеком произнесла Фелис. — И изрядно подкрепились, прежде чем сели на коней. А у меня, госпожа, для вас хорошая новость!

— Какая же? — недоверчиво спросила Элен.

— Догадайтесь, — лукаво улыбнулась служанка.

— Не томи меня, Фелис, говори!

— О, миледи! Охранники больше не стоят у двери. Лорд Ричард их отослал.

— Неужели? — Радость при этом известии на мгновение заслонила все тревоги Элен. — Может, ты ошиблась? Не разглядела их в темноте?

— Не заметить двух таких здоровых парней! Вы шутите, миледи!

Элен откинулась на подушки, размышляя. Итак, она уже не узница в своей спальне. Но что это значит? Что Ричард простил ее? Что, отдав ему свое тело на одну ночь, она искупила свою вину?

— Надеюсь, что сегодня утром у вас будет хороший аппетит, — с улыбкой сказала Фелис. — Я принесу вам завтрак.

— Я совсем не голодна. Куска хлеба или лепешки будет достаточно.

— Для вас, может, и да, но не для маленького обжоры. Элен удивленно расширила глаза:

— Разве это так заметно? Я еще сама не убеждена. Возможно, это лишь пустячная хворь…

Фелис скептически отнеслась к заявлению госпожи:

— Хворь, которая протянется еще на несколько месяцев. Знает ли лорд о вашей «болезни»?

— Нет. И пусть до поры ничего не знает.

Элен не желала, чтобы Ричард держал ее возле себя только потому, что она беременна. А если это ошибка и «болезнь» действительно окажется просто мимолетным недомоганием, у него будет повод упрекнуть ее в очередной лжи.

— Держи язык за зубами, — приказала она служанке.

Девушка согласно закивала головой. Вероятно, она догадалась, почему госпожа желает до поры до времени сохранить все в тайне. Но какой смысл отказываться от хорошей еды, когда обстоятельства изменились?

Соизволив плотно позавтракать, Элен в приподнятом настроении занялась собой. Тщательно нарядившись, соорудив впервые за много дней прическу, она, заглянув в зеркало, осталась довольна своим внешним видом. Отсутствие охраны за дверью подтолкнуло ее на то, чтобы рискнуть и показаться на людях.

От Фелис она узнала, что Ричард оставил в крепости за старшего Генри Блуэ. Как бы Элен ни было тяжело, но когда-нибудь ей все равно придется встретиться с ним лицом к лицу.

Она застала его в холле в окружении большой группы солдат. Их оживленный разговор внезапно оборвался при ее появлении. Элен едва не споткнулась, но овладела собой пошла прямо на него, вскинув голову и глядя ему прямо в глаза.

Люди расступались перед ней. Она не удостоила никого из них вниманием. Но это только так казалось. На самом деле ей было страшно. Для простых солдат она оставалась преступницей, заслуживающей если не казни, то хотя бы сурового наказания.

— Я желаю поговорить с тобой, Генри. Прямо сейчас, если не возражаешь.