Ее губы сжались, но через секунду она расхохоталась, и смех эхом разнесся по свалке автомобильного хлама. Это оказалось заразным: скоро у меня самого заболели щеки от улыбок.

Я раскрыл рот, чтобы спросить еще что-нибудь, но фильм начался, и мы оба повернулись к импровизированному экрану. Я откинулся назад, опершись на локти, а Эйвери прилегла на бок. Заглянув под целлофан, она увидела на тарелке домашний яблочный пирог и расплылась в широкой улыбке. Как и у меня, у нее не было постоянного распорядка дня. И она тоже жила одна. Значит, ей часто приходилось, сидя перед телевизором, поедать ужин, принесенный из ресторана.

– Вот за это спасибо.

Она попробовала пирог и блаженно замычала.

Еще ни одна женщина не казалась мне такой прекрасной, как Эйвери, сидящая на старом покрывале посреди свалки, причем с радостной улыбкой на лице.

– Куинн, когда приставал к тебе, обещал кусок маминого пирога. Будет справедливо, если ты его получишь. Только верни тарелку, а то миссис Чиприани меня убьет.

Эйвери хихикнула, прикрыв рукой набитый рот, и нотки ее смеха украсили песню сверчков.

Глава 7

Эйвери

– Прекрати, – потребовала Деб.

– Не могу.

– Прекрати, а то я сбрею все волосы со своего тела и пришлю их тебе.

Я развернулась в кресле. Стоя возле микроволновки, моя подруга с раздражением смотрела на меня. В комнате отдыха персонала смешивались всевозможные сильные запахи, причем ни один из них не казался аппетитным. Я хрустела бутербродом с арахисовым маслом, джемом и яблочными дольками. Это было единственное, что доживало в моем шкафчике до обеденного перерыва. Деб разогревала нечто похожее на пластиковый муляж курицы с брокколи, картофельным пюре и подливой, а Майклз сидела в углу, потягивая диетическую колу.

Я уже больше часа не выглядывала на улицу, но, когда я смотрела в окно в последний раз, сгущались тучи, лил дождь, сильнейший ветер трепал навес над въездом для машин «скорой помощи». Я подумала, не работает ли сейчас Джош где-нибудь под открытым небом и захочет ли он со мной встретиться, проторчав целый день под таким водопадом.

– Я вижу: ты мечтаешь о нем, – тоном обвинителя сказала Деб.

– Он выручает меня с машиной. – Моя хмурая гримаса сменилась широкой улыбкой. – Ведь свою я получу только через месяц, если не через два, а пока…

– Ты грязная маленькая потаскушка, – заявила Деб, садясь напротив меня за круглый столик.

Таких столиков здесь стояло пять. Обои, которыми была оклеена западная комната отдыха, напомнили мне утро пробуждения после аварии, и мысли снова переключились на Джоша. Я начинала раздражать себя. Деб подалась ко мне, будто ждала, что я открою ей пикантный секрет, и прошептала:

– Так вот почему ты не попросила тебя подвезти! Сегодня ты приехала с ним, да?

– Я… Это не твоего ума дело.

– Занимались оральным сексом в машине?

Скривившись от омерзения, я украдкой взглянула на Майклз. Она делала вид, что не слушает, но все знали: она была в числе первых медсестер, оказавших Джошу теплый прием, когда он только приехал в Филадельфию.

– Боже мой, какая гадость!

Деб закатила глаза:

– И угораздило же меня подружиться с такой правильной фифой! Вы хоть поцеловались как следует?

– Нет.

– Нет?! – Ее голос взмыл на целую октаву вверх. – Помогите! Я умираю от скуки. Своей сексуальной жизни нет, и послушать даже не о чем!

– А как у тебя с Куинном? – спросила я, надеясь сменить тему. – Он звонил?

Последовал нудный пересказ их телефонного разговора со всеми нелепыми шутками и неприличными намеками. Чем дольше Деб тараторила, тем яснее я понимала: они с этим парнем созданы друг для друга.

Честно говоря, я была рада, что мне не пришлось рассказывать, как закончилось мое свидание с Джошем. Вечер был чудесным, тихим и волнующим начиная с того момента, когда мы отъехали от парковки, и кончая минутой, когда он подвел меня к моему дому. Тысячи бабочек словно вырвались из коконов и запорхали внутри меня, заполнив мое тело от макушки до кончиков пальцев на ногах. За несколько часов Джош Эйвери превратился из больничного донжуана в того самого мужчину, которого я всегда ждала. Мы не поцеловались, но обнялись, и его щека коснулась моей.

Тогда у него вырвались те слова, как будто он уже просто не мог держать их в себе. Шесть слов, которые все изменили: «Мне нужно опять тебя увидеть. Завтра». Я ответила: «Хорошо», он повернулся, сел в машину и уехал. Казалось, предложив встретиться на следующий же день, он удивился не меньше моего. Я переваривала произошедшее, пока его машина с зажженными фарами не скрылась за поворотом.

Джош не сказал: «Я хотел бы тебя увидеть», как сказал бы любой, и это было бы вежливо и приятно. Нет, у него вырвалось: «Мне нужно тебя увидеть». Он чувствовал потребность со мной встретиться, ему нужно было об этом сказать. Слова хлынули из него, как вода через разрушенную плотину.

– Так вот, – продолжала Деб. – Я говорю ему: «Ты нарцисс». Потому что, если я соберу в театре «Мерриам» все больничное руководство, а сама выйду на сцену и пукну, это будет в его стиле. Но я не знаю… Мне он такой даже нравится, – заключила моя подруга, опустив подбородок на руку.

– Романтично, – сказала я.

– Кстати, о романтике. Вы трахались?

– Деб!

– Выкладывай!

– Нет, – процедила я сквозь зубы.

К счастью, у Майклз уже заканчивался пятнадцатиминутный перерыв, и она направилась к двери.

– Сколько раз тебе пришлось дать ему по рукам?

– Ни разу.

– Ни разу?!

– Да, Деб. Он вел себя как джентльмен.

– Ох, это паршиво. Сочувствую, Эйвери.

Я вздохнула, заранее жалея о вопросе, который собиралась задать. Но мы остались вдвоем, и ситуация располагала к тому, чтобы поковыряться в извращенных мозгах моей подруги.

– Почему ты мне сочувствуешь?

– Ну… – она задумалась, – ты на него вроде как запала, а он…

– Что?

– А он не… Ладно, Эйвери, я прямо скажу.

– Давай!

– А он на тебя нет.

Я выпрямилась:

– С чего ты это взяла? Тебе Куинн что-то такое сказал?

– Нет, но он даже не попытался с тобой переспать, хотя спал с Кариссой Эштон, а это… О господи! Это все равно как если бы он воткнул свою палку в прогнившую тушу кита. И дело не только в том, что она толстая. – Деб провела руками по собственной пышной груди. – Ты же знаешь, я всегда жалею вас, плоских вешалок. Но Эштон толстая и отвратительная сука. Ты в курсе, почему уволили Мак-Хейл? Эштон пообещала ей выйти в ее смену и не вышла, а потом сказала, что первый раз об этом слышит. Мак-Хейл просто улыбнулась Джошу. Просто улыбнулась. И Эштон так ее подставила. Завистливая, противная, грязная…

– Деб, замолчи! – рявкнула я.

Она растерялась:

– Да я же просто называю вещи своими именами. Ты знаешь, Эйвери: я всегда так делаю. Я это люблю и…

– Нет. Не говори больше о Джоше и других медсестрах.

Деб поглядела на меня расширенными глазами:

– Вау! То есть… Извини, Эйвери. Я не понимала, насколько сильно он тебе успел понравиться. Уже.

– Раз тебе так интересно, сегодня мы опять встречаемся. Если я не партнерша на ночь, это вовсе не значит, что я ему неинтересна. А теперь, пожалуйста, давай закроем тему.

Она улыбнулась:

– Он сразу пригласил тебя на следующее свидание? Здóрово!

– Да, – выдохнула я. – Да. Действительно здорово.

– Рад это слышать, – вдруг произнес глубокий голос у меня за спиной.

Я сжалась. Джош стал легко массировать пальцами ноющие мышцы плеч. Мои щеки вспыхнули, взгляд остановился. Что же он успел услышать? Деб коротко кивнула и, подняв глаза, одарила его самой фальшивой из своих улыбок:

– А у нас тут как раз обед заканчивается.

– У меня тоже. – Джош не казался ни обиженным, ни шокированным. И то и другое обнадеживало, но я до сих пор была не в состоянии обернуться. – Решил просто заглянуть, чтобы поздороваться.

Я не ответила. Мозг не мог выдать ни единого слога.

– Так я заберу тебя в половине девятого?

– Да, – выдавила я, и, слава богу, меня не вырвало. – Было… было бы отлично.

Я зажмурила глаза, радуясь, что Джош стоит у меня за спиной и не видит стыда на моем лице. Он чмокнул меня в макушку, а потом Деб кивком просигнализировала мне, что он ушел, и, вздернув бровь, сказала:

– Ты парня даже не поцеловала вчера на прощание, а руки у него так и чешутся.

– Нельзя было меня предупредить? – простонала я.

Она подняла ладони:

– Честное слово, я не слышала, как он вошел. Дверь открыта настежь. В любом случае он был в восторге от того, что услышал. Ты бы видела его сияющую физиономию! Нет, я, конечно, ошиблась: ты определенно ему нравишься. Джош Эйвери никогда так не бегал вокруг медсестер. Он… Черт! – прошептала Деб, садясь прямо и напуская на себя чинный вид.

– Он – черт?

– Док Роз, – произнесла она одними губами.

– Эйвери, – сказал доктор Розенберг.

Поставив на стол белую коробку, он открыл полупрозрачный пакетик и достал пару палочек и салфетку. Из коробки пахнуло соевым соусом. У врачей своя комната отдыха, и обычно Розенберг за обедом не терся бок о бок с нами, простолюдинами.

– Это выглядит посимпатичнее, чем моя резиновая курица, – сказала Деб, вставая, чтобы достать из микроволновки свое замороженное безобразие.

– После аварии вы не испытываете какого-нибудь дискомфорта? Голова не болит? – Доктор протянул руку и нежно помассировал мое плечо возле шеи. – Выглядите вы хорошо, но я подумал, вдруг вас что-то беспокоит, а вы не жалуетесь, чтобы не пропускать работу?

Он посмотрел на меня. Голубизна его больших глаз перекликалась с серебром на висках. Такого красивого врача можно было снимать в сериалах. Раньше в подобной ситуации я начала бы запинаться, но теперь нисколько не разволновалась.