Но сейчас меня не интересует, как я выгляжу. Меня ждёт Даниил и мне нужно спешить.

Дома гляжусь в зеркало. Вид усталый. Морщинки у глаз и на лбу… Что называется, добегалась. Совсем себя запустила. А между тем, мне скоро тридцать лет — это немало, хоть и немного. Фигура пока ещё девичья — никаких изменений не наблюдается.

За окном стал накрапывать дождь. Капли барабанят по стеклу — тоска. Тучи заволокли небо и на улице резко стемнело. Чудно, только что светило солнышко и вот, темень и прохлада.

Я устала — от жизни, от проблем, от себя. Легла на диван и сразу уснула. Когда я чувствую психологическое опустошение, я всегда ложусь спать и отключаюсь моментально. Все решения приходят во сне, как правило. В этот раз всё так и случилось. Я проснулась ближе к полночи. Оделась, взяла зонтик и вышла на улицу. Дождь льёт с обеда. Лужи невероятные и я благодарю себя за то, что надела кроссовки.

На остановке села в такси и попросила отвезти меня за город, в посёлок «Дубки». Хорошую ночку я выбрала для приключений. Этот дождь — он нескончаемый, как будто в небо провалилось.

— Спасибо, — поблагодарила я водителя такси и расплатилась по счётчику. Дороговато, но оно того стоит. Я не должна ошибиться и прежде чем что-то предприму, должна убедиться в правильности выбранного решения.

— Может вас к дому подвести? Промокнете, — предложил таксист, пожилой мужчина, добродушный толстяк в потёртой бейсболке с надписью «NIKE».

— Я добегу, спасибо, — поблагодарила я его за заботу. Захлопнула дверцу и таксист уехал.

Дождь так и льёт, а ещё поднялся ветер. Похолодало нереально всего за несколько часов. Я раскрыла зонтик и зашагала в сторону коттеджного посёлка. Всего-то метров триста по асфальту. А темнота меня никогда не пугала, в случае непредвиденном «занырну» в портал.

Вскоре я вышла на широкую улицу по обе стороны, которой, стоят двух и трёхэтажные особняки за кирпичными заборами с коваными воротами — дорогие, роскошные. Надеюсь, мне удастся отыскать дом Глеба Илларионова, «хрустальный домик» в посёлке один.

Погода ужасная, прямо катаклизм какой-то. А вот и первая молния прорезала небо, за ней раскат грома. Я люблю грозу, но теперь она мне не в помощь и зонт больше не спасает от холодных капель дождя, ветер выворачивает его наизнанку, и вырывает из рук. Я закрыла его и, конечно, сразу промокла до нитки, но меня уже не остановить. А если бы и остановилась, то спрятаться негде, разве только под раскидистым дубом, что стоит у дома, мимо которого я теперь прохожу.

Улица ярко освещена, фонарей понатыкали через каждые пять метров, поэтому приходится идти вдоль заборов, чтобы оставаться в тени. К тому же под кронами деревьев вдоль дороги, я могу хоть как-то спастись от дождя.

Через полчаса томительных поисков, я всё же вышла к дому писателя. Свет горит только на первом этаже. Я заранее подготовилась, понимая, что мне придётся лезть через забор, надела удобную одежду и обувь. Зонтик, чтобы не мешал, оставила в кустах у забора.

Мелькнувшая так некстати молния, осветила меня в совсем неприглядной позе, я как раз перекидывала ногу через забор. Я пригнулась, но если кто наблюдал за домом Глеба Илларионова, конечно, с лёгкостью мог обнаружить меня. В темноте, я легко спрыгнула и мягко опустилась на ноги. В считаные секунды пересекла двор и по пожарной лестнице взобралась на второй этаж. Окно, что прямо у пожарной лестницы на моё счастье открыто, что позволило беспрепятственно проникнуть в дом.

Я вошла в комнату. Вспышка молнии осветила кровать под балдахином — это спальня писателя. Помню её, она белая и тут не за что уцепиться взглядом, кроме картин на стене — два ярких пятна «Утекающее время» и «Пылинки». Символично, но тогда ещё не знала, что эти картины значат для писателя. Услышав шаги, я метнулась за портьеру и вжалась в оконную нишу. Здесь, за плотной тканью я останусь незамеченной, даже если Глеб и войдёт в комнату. Вскоре шаги стихли, и я вышла из укрытия. Сделала глубокий вдох, мысленно пробежала по всем пунктам своих задач и вышла в тёмный коридор. Прислушалась — не появится ли ещё кто и только после того, как убедилась, что всё тихо пошла дальше. Затаив дыхание я приблизилась к нужной двери. Та открылась с лёгким скрипом. Чёрт, только этого не хватало. Я прислушалась и когда поняла, что скрип остался неуслышанным хозяином, вошла в комнату.

Я у цели — это кабинет писателя. Глеб недавно был тут. Лампа на столе осталась включенной, ноутбук открыт, значит, он вернётся и очень скоро. На рабочем столе монитора минимум папок, а эта занимает центральное место — «Время». Кликаю на неё и ахаю. Ничего себе! Записи, расчёты, сложные таблицы. Глеб проводит исследования. А это значит, что Глеб Илларионов не оставил мысль о покорении Временного пространства. Он не успокоился, лишившись своих сподвижников, в папке «Время» я нашла список новых имен: Глеб неисправимо одержим временем.

— Много интересного нашла?

Ну вот, шпион из меня никудышный.

— Я просил помочь, а не устраивать обыск в моём доме.

— Может, всё обсудим? — предложила я.

— И чего вы ко мне привязались? — зловеще сверкнув взглядом, спросил Глеб. — Да, я хочу остановить своё время и что? Тебе, наверное, уже приготовили «местечко», где ты сможешь жить долго и счастливо, поэтому ты выбрала его. Я просил тебя остаться со мной, но тебе невыгодно — его свадебный подарок несколько веков про запас? Так? Скажи мне, — наступая на меня и хищно улыбаясь, спросил Глеб.

Я стою, не шелохнувшись. Глеб, кажется, вне себя от ярости. Я не боюсь его и думаю, как заманить его в ловушку. Я надеялась, что у меня будет время всё обдумать, но судьба распорядилась иначе и теперь придётся импровизировать.

— Зачем тебе «время»? — спросила я примирительным голосом. — Время властно над нами. «Развёрнутое время» не панацея от старости. Рано или поздно с жизнью придётся проститься.

— Плевать, — процедил сквозь зубы Глеб. — Пусть это случится, но не так скоро.

— Глеб, это опасное занятие, — предупредила я.

— Надеюсь, ты в курсе, как его «развернуть», иначе…

— Ты убьёшь меня? — не без иронии спросила я.

— И не надейся, что я испугаюсь мести твоего «запредельного» бойфренда — я не боюсь потерять скудный остаток лет, годом раньше или позже.

Очень хорошо, потому что я намерена прекратить его жалкое существование. И если Глеб с такой лёгкостью готов проститься с отведённым ему временем, тем лучше — найдутся те, для кого это время спасение.

— Поставишь на кон всю жизнь в смутной надежде получить несколько веков? — не без иронии поинтересовалась я. — Рискованный ход.

Подойдя ко мне вплотную и, обхватив моё горло одной рукой, писатель тяжело задышал. Другая рука легла мне на талию.

— Мне пришлось через многое пройти в жизни, и тебе не остановить меня. Я разметал всё и всех на своём пути. Думаешь, легко было пробиваться по жизни? Чтобы тебя заметили, чтобы взяли в печать твой «шедевр», чтобы рискнули заключить контракт с писателем без имени, немало пришлось приложить усилий. Я предавал, обманывал, изворачивался… столько времени потрачено впустую. Я талант и это очевидно, но не всё так просто, ты должен доказать, что именно ты достоин, вырваться на поверхность из мутной трясины. Теперь я намерен вернуть своё время, слышишь?

— Я помогу тебе, — пообещала я.

Глеб чуть отпрянул, как будто опешил от моего спокойствия. Так бывает, когда человек что-то отчаянно доказывает, а ему легко уступают. Даже смешно видеть самодостаточного и уверенного Глеба растерянным.

— Я знаю, что тебе пришлось не сладко. Я ведь тоже предлагала свои работы в разные издательства, но тщетно. Я понимаю тебя, — соврала я. Я никогда и не пыталась продвинуть свои рассказы дальше «Губернских баек».

Надо поддержать писателя, чтобы он поверил мне, чтобы доверился.

— Когда у нас будет достаточно времени, я помогу тебе, — пообещал Глеб.

Кажется, он поверил мне.

— Пойдём со мной, — предложила я.

— Не торопись, — злобно сверкнув глазами, остановил меня писатель. — Я должен кое-что проверить, прежде чем доверюсь тебе.

Вот чёрт, неужели догадался о моих планах? Пока Глеб не доверится мне, я не в силах переместить его — это мне известно. Как его уговорить ума не приложу.

— Что же ты хочешь узнать? Вот «омолодимся» потом и поговорим.

Видно, что Глеб не торопится принимать решение. Он не доверяет мне и правильно делает.

— Мы успешные люди, — уговариваю я Глеба. — Время нам необходимо. Сколько всего мы сможем сделать. Пойдём со мной.

Глеб глядит на меня с опаской.

— Зачем ты пришла? — спросил он. — Пробралась тайком, рылась в моём компьютере.

— Хотела посмотреть, что тебе известно, не обманываешь ли ты меня.

Слабая попытка оправдать своё бесцеремонное вмешательство во владения писателя, не оправдала себя. Глеб глядит с недоверием.

— Я пробовала пробиться в параллель, но у одной меня ничего не получилось — мне нужен попутчик. Моё энергетическое поле слишком слабое.

— То есть… — Глеб удивлённо вскинул бровь. — Хочешь сказать, что он не научил тебя?

— Он сказал, что способность откроется сама собой, но когда это случится, я не знаю.

Возможно, теперь, когда мы оба желаем оказаться в «мире грёз» всё получится.

— А где же твой бойфренд? Он тоже здесь? — настороженно поинтересовался писатель. — Давай, покажись, — заорал писатель во всё горло.

— А его больше нет, — остановила я Глеба.

— Он бросил тебя? — злорадно поинтересовался писатель.

— Так и есть, — кивнула я.

— Засада, — присвистнув, произнёс Глеб. — А я надеялся на его помощь.

— К сожалению, нам придётся положиться только на себя, — потупив взгляд, сказала я.