— Всё ещё желаешь изменить финал? — спросил Глеб.

Я предложила Глебу оставить героиню с любимым, но Глеб воспротивился, сказал, что пусть каждый останется в своём мире, а сегодня сам предложил.

— А ты сам-то, готов отправить героиню в иной мир, к любимому?

— Моё мнение остаётся прежним, — торжественно заявил Глеб. — Люди к людям, а сущности сами по себе.

— Но это не интересно, скучно и пресно, — возразила я.

— Зато справедливо. Читатели нас не поймут, понимаешь? — стал объяснять Глеб. — Ты, по сути, предлагаешь убить героиню.

— Почему убить? Она просто переродится и всё, ну, как вампиры, к примеру. Это мистика, — кивнула я на рукопись. — Тут всё возможно.

— Прости, но я не могу с тобой согласиться. Это уже не мистика получится, а бред. — Глеб задумался. — Ответь мне, только честно, ты бы согласилась затеряться в небытие?

Даже не знаю. Кажется, я не готова ответить. Я так давно не виделась с Даниилом, что вряд ли теперь согласилась идти за ним на край света. Да и нужно ли ему это, я не знаю. Один поцелуй ничего не значит, даже если это был самый лучший поцелуй в моей жизни. Нет, я бы не согласилась затеряться в небытие.

— Вот, видишь, ты не согласилась бы. Так что, пусть наша героиня останется дома и живёт воспоминаниями до конца дней своих, при этом выйдя замуж за…

— Ты хочешь их поженить? То есть, Эрнест, отрицательный герой, женится на Таис? И это достойный финал? — вспылила я.

— Никто ни на ком не женится, пусть читатели сами решат, кому отдать предпочтение. Финал не категоричный, я оставил тему для размышлений.

Пусть так, роман не мой, значит, и решать не мне. К тому же, я мысленно согласилась с Глебом — безумие уйти из этого мира в никуда.

На сегодня работа закончена, и я стала собираться домой. Совсем забросила свою квартиру. Завтра займусь уборкой, стиркой и прочей житейской ерундой. Глядя на убранство квартиры Глеба подумываю о ремонте в своей берлоге. Давно уже хотела привести дом в надлежащий вид. Да и мебель пора сменить.

А у писателя классная квартира — большая, светлая и просторная. А кабинет вообще шедевр, столько книг — настоящее рабочее место творца.

— Вероника, почему бы нам не пойти куда-нибудь вместе, — предложил Глеб.

— Вот когда закончим работу, тогда и отметим конец творческому тандему, — улыбнувшись, пообещала я.

— О, это не конец — это большое начало, — возразил Глеб.

— Ещё предстоит работа? — удивилась я.

— Думала, так просто от меня отвертишься?

— Не собиралась, — улыбнувшись, призналась я.

Мне нравится помогать Глебу. Роман, над которым мы теперь работаем, пролежал в его столе почти три года. Глеб сказал, что у него не было материала, чтобы укрепить сюжет. И вот, я помогла ему. Мои знания, как он говорит, неисчерпаемый источник, кладезь полезной информации.

— Ты талантливая девушка, — похвалил меня писатель. — А твой рассказ «Повелитель времени», как тебе пришло в голову придумать такой сюжет? — поинтересовался Глеб. — Думаешь, Временное пространство существует?

— Все эти истории… хотелось бы верить — уклончиво ответила я. — Временное пространство… все мы мечтаем продлить свой век. Мечты, мечты…

Глеб кивнул, удовлетворённый моим ответом.

— Хочу пригласить тебя на выходные к моим друзьям. Они живут в загородном доме.

— Я? К твоим друзьям? — Я даже растерялась от такого предложения, не знаю, что ответить.

— Соглашайся, — подбодрил меня Глеб. — Тебе понравится.

— Даже не знаю… то есть, я бы хотела, но…

— Не можешь ответить, пока не посоветуешься с «предводителем»?

— Нет, конечно, — возразила я. — То есть, конечно, я должна буду предупредить его.

Врать я не умею и это факт. Глеб уже давно с недоверием говорит о моём предполагаемом «предводителе». Даниил уже целый месяц не показывается. Он обещал что-то обдумать и, как я поняла, теперь могу распоряжаться собой и своим временем на своё усмотрение.

— Значит, ты согласна?

— Возможно, — неопределённо ответила я. — Точно скажу в пятницу.

— Значит, поедем, — улыбнувшись, произнёс Глеб. — С нетерпением буду ждать пятницу.

Даже не знаю. Я так запуталась. Ехать с Глебом к его друзьям, как-то неудобно. Глеб сказал на выходные, значит с ночёвкой. Мы будем спать в одной комнате, или нам предоставят отдельные апартаменты?

— Ты выглядишь растерянной, — заметил Глеб.

— Боюсь стеснить твоих друзей и потом…

— У них огромный дом, — успокоил меня Глеб. — Десять комнат, из них шесть гостевых.

— Почему ты решил пригласить меня? У тебя нет девушки?

— Девушки у меня нет. Я не привязываюсь к людям.

Вот как? Отчего же?

— Как же ты обходишься, без любви? — удивилась я. Автор, в чьих работах так много любви не может к этому чувству относиться скептически. Прямо, как Даниил. Везёт же мне на встречи.

— Тебе это кажется странным? — Я пожала плечами. Глеб улыбнулся и принялся мне что-то втолковывать, хоть у меня свои мысли на этот счёт и переубеждать меня бесполезно. — Странности. Где их предел, неведомо никому. Нормальность относительна. Кто может определить верную степень нормы? У каждого своя отметка.

— Мне пора, — сказала я, взглянув на часы.

— Я отвезу тебя, — предложил Глеб и поднялся с кресла. Он никогда не давит — моё слово, закон. В работе мы следуем правилам — не злоупотребляй чужим временем.

— На следующей неделе напишешь синопсис и рукопись можно отправлять издателю. Спасибо за работу, — поблагодарил Глеб.

— Я своего рода «первочитатель» и скажу прямо — это очень удачная работа.

— Мне нравится работать с тобой и с твоими историями, — посмеиваясь, заметил Глеб.

— Не стесняйтесь, пользуйтесь, — в шутку заметила я.

Домой я вернулась поздно. Приняла душ и сразу отправилась в постель. Столько перемен в жизни и я не успеваю за событиями. Хочется отдохнуть, но некогда, столько планов намечено. И роман. Обязательно напишу роман. Почему, нет? Вот и Глеб Илларионов сказал, что я талантливая, только мне смелости не хватает поверить в себя. Но сейчас я чувствую небывалую силу и верю, что у меня всё получится.

В пятницу в мой кабинет вошёл мужчина. На вид лет около пятидесяти. На нём неприглядного вида джинсы и кожаный пиджак, потёртый от времени. В руках ярко красная папка, думаю, что в папке рукопись.

— Здравствуйте, — чуть склонив голову к плечу, поздоровался мужчина и положил папку на мой стол. — Значит, теперь вы тут командирша? — Мужчина окинул меня недоверчивым взглядом.

Бесцеремонно, однако.

— Наталья Николаевна помогала мне в работе, — стал объяснять мужчина. — Небольшой рассказ… дело пустяшное…

Ах, вот в чём дело. А теперь, он не знает, как подступиться ко мне.

— Я сделаю всё, что в моих силах, — вежливо пообещала я. — Если работа заслуживает внимания, я в любом случае приму её, напишу рецензию, и если Иван Павлович подпишет заявку, отправлю в вёрстку.

— Наталья Николаевна рекомендовала кое-что изменить и вот, — он кивнул на рукопись, которую положил на стол. — Извините, я волнуюсь, — произнёс мужчина и, вынув из кармана носовой платок, промокнул им лоб и виски. — Я раньше этим не занимался, а тут… так сказать первая проба пера.

Первая работа в таком возрасте — это либо одиночество, либо желание заявить о себе. Чувство неудовлетворения и не востребованности в прожитой жизни.

Хотя… может ему, как раз и не хватило времени для осуществления заветной мечты, как знать. Высвободилось время и вот, пожалуйста, твори. Даниил говорил, что нами время используется безалаберно, а его так мало. А есть индивидуумы, которые и вовсе его прожигают и если времени не хватает учёному, который создаёт долгожданное лекарство, или создаёт какое-то чудо, то отнять у того, кто время прожигает бес толку не безнравственно. Не знаю, согласна ли я с такими выводами, но в принципе, Даниил прав.

Я взглянула на автора, и мне стало его жалко. Может для него эта работа жизненно важное событие. Ну, ошибся человек, занимался всю жизнь ерундой, а теперь понял, в чём заключалось его истинное предназначение.

— Я помогу вам, — пообещала я. — Сделаю всё, что в моих силах.

— Вениамин Анатольевич Стогов, — почтительно склонив голову, представился автор. — В основу сюжета легли реальные события. На последней странице я записал контактный телефон. Мой телефон, — уточнил начинающий автор. — Если возникнут вопросы…

Мужчина неуклюже помялся.

— Я позвоню вам, если возникнут вопросы.

Вениамин Анатольевич вышел из кабинета, а я почувствовала неловкость. Как-то бесцеремонно обошлась с человеком. И что на меня нашло? Даже присесть ему не предложила, а ведь он почти вдвое старше меня.

Свободного времени нет, но я возьму работу Строгова на дом. Чувство вины гложет меня. Пожалуй, я помогу этому человеку. Стоял в кабинете, оправдывался, как провинившийся ученик. Нехорошо.

В половине шестого привожу в порядок рабочий стол, собираюсь и выхожу из кабинета. Дверь в приёмную открыта. Люба ещё не ушла, возится с бумагами. Увидела меня, машет рукой и показывает, что её не отпускает Иван Павлович. Я тоже машу ей, сочувственно пожимаю плечами и выхожу на улицу.

Как только за мной захлопнулась дверь редакции, я подумала, что мыслей о Данииле становится всё меньше и меньше. Странно, что я не помню цепочку событий, связанных с ним, но я помню ощущение счастья, которое испытывала, когда он был рядом. Конечно, Глеб классный и всё такое, но разве он может конкурировать с Даниилом? Мои чувства к мирянину сродни болезни, как будто я инфицирована им. Странное сравнение, но так и есть. Думаю о нём всегда с замиранием сердца. Чувство болезненное и тягостное. Перед сном я, как будто разговариваю с ним, а он оспаривает мои доводы, или удовлетворительно кивает… да, вот такая я ненормальная — я разговариваю с Даниилом в моих мыслях, когда дневные заботы отступают, и я остаюсь одна.