Писатель лукавит. Я интуитивно чувствую, что он пришёл сюда неспроста — он явно знает, чего хочет от меня, но напрямую высказаться ему что-то, или кто-то мешает.

— Вы можете быть весьма полезной, — многозначительно произнёс Неформат-Глеб-Илларионов.

Пора заканчивать беседу иначе мне придётся не сладко. Этот писатель что-то скрывает и это мне не нравится. Я всегда теряюсь перед людьми, которые что-то не договаривают.

— Меня предупредили, что ваши работы не редактируются, их сразу отправляют в вёрстку. Я…

— Об этом я и хотел с вами поговорить, — улыбнувшись, прервал меня писатель. — Теперь вы будете редактировать мои работы.

— Я?

— Вы откажете мне? — вскинув одну бровь, поинтересовался он.

Глеб Илларионов кокетничает? А это уже интересно. Может, я сама привлекла его внимание, и он не знает, как сказать мне об этом? Всегда я думаю о людях плохо, подозреваю их в чём-то, а всё оказывается гораздо проще.

— Так что? Вы откажетесь работать со мной?

Я откажусь? Иван Павлович меня живьём съест, если я обижу Неформата-Глеба-Илларионова.

— Нет, что вы, — смущённо пробормотала я. — Буду рада сотрудничеству.

Вот он, наш страх, тот страх, о котором говорил Даниил. Тогда я обиделась, а ведь так и есть — мы всего боимся. Боимся потерять расположение начальника, и это заставляет нас лебезить перед людьми, которые не заслуживают нашего внимания. Послать бы теперь к чёрту этого избалованного самца, но нет, я не могу. Снова остаться не с чем и просиживать дома день ото дня не слишком приятная перспектива.

— Хорошо, — кивнул Глеб Илларионов. Я улыбнулась. Он как будто согласился, чтобы я послала его к чёрту. — Есть ещё одна просьба к вам.

«Терпи, Ника, терпи и исполняй усердно волю автора».

— Слушаю вас, — с улыбкой произнесла я.

— Я сейчас работаю над романом и мне без вас никак не обойтись.

— Хорошо, я помогу вам, — не задумываясь, ответила я.

Сейчас я соглашусь на что угодно, только бы он скорей покинул мой кабинет. Я чувствую себя некомфортно рядом с этим… мужчиной.

— Вы умная девушка, я не ошибся, когда выбрал вас.

— А вы, похоже, диктатор, — произнесла я вслух и испугалась собственных слов.

— Почему вы так решили? — искренне удивился автор.

— Умеете заставить на себя работать.

«Ох, Ника, осторожней на поворотах».

— Если нет желания… — растерянно пробормотал Неформат-Глеб-Илларионов.

— В хорошем смысле «диктатор», — ретировалась я.

— Всего доброго, Вероника, я вам позвоню, — улыбнулся на прощание Неформат-Глеб-Илларионов. Я подала ему руку для прощального пожатия и тут же пожалела об этом. Писатель удержал её и, склонившись, поцеловал. Слишком пафосно, к чему это? Мидгардный обмен любезностями — так бы описал сию картину Даниил. Глеб Илларионов заметил моё смущение, он улыбнулся значительно и покинул мой кабинет.

Ничего себе! Не слишком ли горяч этот писатель?

Кое-как дотянула до половины шестого. Конец рабочего дня.

По дороге домой я думала о Данииле и о наших непростых отношениях. И ещё о том, что счастье краткий миг, его не бывает много, оно ускользает, не задерживается надолго. Что если Даниил пригласит меня в Мирну, как это сделал его отец Нави, когда встретил Катерину? А я, как и любой нормальный человек, не согласна покинуть этот мир преждевременно. Это всё равно, что умереть. Потом, меня не радует перспектива провести остаток дней во Временном пространстве. Я не боюсь одиночества, но только если соседи копошатся за стеной. Все эти мысли пугают меня, и я начинаю задумываться над своей жизнью. Нельзя нарушать гармонию, не зря говорят — каждому своё. А что касается открывшихся знаний, я готова забыть всё, словно ничего и не было.

Пришла домой и решила позвонить маме. Они с отцом обещали приехать ко мне, но что-то не торопятся.

— Доченька, мне очень жаль, — говорит мама. — Ты обижаешься, наверное. Но никак не можем вырваться из дома. Правда. Папа совсем плох. Лучше ты приезжай хоть на пару деньков.

— Да, мам, конечно, — обещаю я.

Почему не навестила их, когда была свободна, как ветер в поле, пока не вышла на работу? Теперь придётся потратить выходные. Всего-то часа два пути на автобусе. Поеду в пятницу после работы, а в воскресенье вернусь.

— Детка, с тобой всё в порядке?

— Да, мам.

— Может, кого встретила? Скорей бы ты уже определилась, а то у меня душа за тебя болит.

— Мам, нет у меня никого. Знаешь, я устроилась на работу.

— Ну, слава богу, одумалась. Бабушка тебе голову заморочила глупыми историями…

— Мам, не начинай.

— От людей неудобно. Говорят, дочь твоя такие страсти пишет, мороз по коже.

А наш альманах имеет успех в области — нас читают даже в глубинках.

— Мамочка, я люблю вас, — остановила я её всхлипы. — Папе привет.

— Ладно, что с тобой говорить, — с мягким укором сказала мама. — Так ты приедешь?

— Постараюсь — пообещала я, хоть и не уверена, что вырвусь.

Дома хорошо. Мне нравится моя «берлога». Теперь я тут редкий гость, а раньше просиживала, не вылезая сутки напролёт. Но ведь это ненормально. Человек без общества не может обходиться. А если так случается, то его накрывает философия — размышления о жизни. А зачем нам знать, что да как устроено? Живёшь и живи себе.

С твёрдым решением в корне поменять своё мировоззрение я легла в постель.

«И никаких мыслей» — приказала я себе.

Утром просматриваю почту в кабинете редакции. Радуюсь, что эта механическая работа отвлекает от негативных мыслей. Прочитываю по несколько страниц литературных предложений и пишу рецензию. Если сложить все рассказы, получится бесконечный роман, а главное действующее лицо сущность извне, на выбор — вампиры, оборотни, архонты, нефилимы, русалки.

А вот и Глеб Илларионов! Обычно он подписывает письма псевдонимом «Неформат», а тут просто имя.

Открываю и читаю.

«Вероника Константиновна, встретимся вечером. Ужин в кафе „Рандеву“, в шесть. Есть тема. Ответ в 15.00».

Ничего себе. Он меня пригласил на ужин? Странно всё это. Даже не знаю. А, как же Даниил? Что я ему скажу? Или не скажу…

Отвечаю Глебу Илларионову.

«Здравствуйте, Глеб Валентинович. Вы застали меня врасплох. Я подумаю».

С замиранием сердца отправляю письмо. Сижу, обхватив голову руками. Что я делаю? Хорошо, что не согласилась сразу и у меня есть время подумать, взвесить обстоятельства. Даниил ушёл и пока не беспокоит меня. Почему бы мне не развлечься? Это будет деловой ужин. Наверное, мы с Глебом поговорим о предстоящей работе.

А вот и новое письмо.

«Виктория, отказ не уместен, вопрос касается нашего сотрудничества».

Точно. Это он меня для делового разговора приглашает в кафе. Наверное, хочет обсудить детали, я ведь согласилась сотрудничать с ним.

Пишу ответ.

«Да, конечно. Встретимся в шесть».

Сразу приходит ответ.

«Спасибо». И смайлик.

Ничего себе, Ника? И ещё этот смайлик. Тоже мне, шутник.

В шесть я вошла в кафе «Рандеву». Ух, как здесь шикарно. Это не кафе, это ресторан, скорее. Почему-то я испытываю смущение, выходя в общество. Не нравится мне вся эта роскошь. То есть, конечно, нравится, но это слишком для меня.

А вот и Глеб. Он стоит, небрежно облокотившись о стойку бара в руках бокал с белым вином. На нём отличный серый костюм, волосы аккуратно уложены, обувь сияет.

А я… чёрт, сразу видно, что я прямо с работы. На мне юбка-карандаш, блузка светлая, жакет и, хорошо, что туфли на шпильке. Переодеться не успела, только макияж подправила.

Некоторое время стою в двери. Может мне лучше уйти, чтобы не искушать судьбу.

Не похоже, чтобы Глеб только ради предстоящей работы меня пригласил в такой дорогой ресторан. Сейчас увидит меня и пожалеет, что я согласилась прийти.

Эх, надо было съездить домой, переодеться. Я прикупила себе немного одежды и могла бы подобрать что-нибудь более подходящее для сегодняшнего вечера.

Но вот Глеб бросает, я бы сказала, обеспокоенный взгляд на дверь и, заметив меня, расплывается в улыбке. Он оставил бокал с вином на стойке и поспешил ко мне навстречу.

— Выглядишь прекрасно.

Дежурный комплимент и я улыбаюсь писателю. Конечно, он польстил мне. В таких нарядах в ресторан не ходят. Но ведь он предупредил, что это деловая встреча, значит, в самый раз, одежда для беседы.

— Я уже сделал заказ, ты не возражаешь?

Когда мы перешли на «ты»? Не припоминаю, но правила игры приняла — пусть так.

— Нет, мне всё равно, — смущённо бормочу я.

— Хочу удивить тебя, — нетерпеливо потирая руки, говорит Глеб Илларионов.

Хочет удивить меня ужином? Не думаю, что у него получится, к еде я отношусь безразлично.

Глеб берёт меня под руку и ведёт в дальний угол к столику у окна. Усаживает сначала меня, а сам садится напротив. Тут же появился официант. Он принёс вино и наполнил наши бокалы. Поставил на стол тарелочку с оливками и блюдо с тоненькими ломтиками отличного сыра.

— Как прошёл день? — интересуется Глеб. Он берёт из тарелочки оливку, отправляет её в рот. Почему-то это показалось мне ужасно сексуальным, и моё лицо залила краска. Только этого не хватало — воздержание не идёт мне на пользу. Так я в скором времени стану на мужчин кидаться.

Глеб пьёт вино, я тоже сделала глоток из бокала. Хорошее вино, хоть и белое. Моя первая группа крови принимает только красное вино, но я не стала, говорить Глебу Илларионову о моём предпочтении — неудобно.