Через час я поняла, что исправлять нечего — красноречием писатель так и блещет: доверительный стиль изложения текста. Думаю, Глеб Илларионов именно этим подкупает своих читателей — гениальность в простоте. Есть пару моментов, которые я могла бы дополнить в свете открывшихся мне знаний, но я не могу — это не моя тайна и трезвонить на весь свет я не имею права. Тем не менее, я внесла некоторые поправки, аккуратно изложив их на полях рукописи — должна же я показать, что работала.

Далеко за полночь я решила лечь в постель. Но сон никак не шёл ко мне, и я вспомнила Катерину, ту самую женщину, о которой поведал мне охотника из деревни Смолкино. Она, как и героиня романа Глеба Илларионова связалась с «потусторонней силой» и в результате той связи у неё родился сын. Что движет человеком принять нереальный мир? И не просто принять, а погрузиться в него целиком и полностью. Что собственно я и делаю медленно, но верно. А если я…

Чёрт, смогу ли я пойти на такие жертвы ради любимого человека? Уйти навсегда. Это всё равно, что умереть в своём мире, исчезнуть в небытие. Оставить всё — родителей, друзей, работу. А ведь это не безопасно. И Катерина, и девушка из бабушкиной истории о Повелителе времени, вернулись из «параллели» старухами. Что случилось с ними? Ведь в параллелях время протекает медленнее. Синдром Гетчинсона-Гилфорда? — это редкое, но реально существующее заболевание. Когда пыталась разобраться, почему с ними это случилось, нашла информацию в интернете, что могло случиться с женщинами с научной точки зрения. Но то была не болезнь, и я теперь знаю наверняка. Скорей всего, что-то пошло не так. Прогулки в параллелях небезопасны. Стоит ли рисковать? Почему бы Даниилу самому не остаться в Мидгарде, как это сделал его знакомый, у которого он одолжил автомобиль в тот вечер, когда мы с ним ездили за город. Может, так и будет, просто нужно подождать.

И всё же, приятно ощущать себя избранной. Встреча с «сущностями» не проходит бесследно — вкусив единожды, ты не сможешь отказаться от соблазна вновь прикоснуться к «чуду». Это необъяснимо, но так притягательно. Как будто, тебе позволили подняться на «вершину мира», или посвятили во вселенскую тайну. Разве можно отказаться от такой милости свыше. Или отказаться от мистических явлений, которые стали частью твоей жизни. Мистика — удивительное явление, она представляет собой опыт вечности, это, как ощущение высшей реальности. Я знаю, что за гранью нет предела, как в математике за числом следует другое число и так до бесконечности, вот так я представляю себе мироустройство. Человек склонен считать, что мистическая встреча может быть только негативной. Не всегда так. Если это сущность из Нижнего мира, понятно, а если встретишь «стороннего», как называла их моя бабуля, тогда нечего опасаться.

Около двух часов ночи мысли покинули меня и я уснула.

Широкая равнина, окутанная пышной зеленью. Небо чистое, ни облачка. Я окидываю взглядом равнину до самого горизонта. Как-то пустынно, ни деревца, ни кустика, ни живой души, только дверь. Непонятно откуда она тут взялась в чистом поле. Подхожу ближе и смело открываю, делаю шаг и попадаю в узкий коридор. Я открываю следующую дверь и снова узкий коридор. Действуя, как автомат, я прошагала дальше, открывая поочерёдно двери, пока не оказалась в маленькой комнатке. Слева что-то напоминающее медицинский лежак. Справа одинокий стул из чистого дерева. Прислушалась. Абсолютная тишина. Понятия не имею где я, но чувствую, что это нехорошее место. Промелькнувшая тень напугала меня, я развернулась и бросилась бежать прочь. Двери одна за другой с грохотом захлопывались за моей спиной.

Странный сон. Нет, сон дурной. Пришлось подняться с постели и пойти на кухню, чтобы выпить стакан сока. Мне нужно успокоиться.

Сока в холодильнике не оказалось, пришлось довольствоваться водой. Вернувшись в постель, я снова уснула, но и сон вернулся ко мне. И снова равнина.

— Не бойся.

Первый раз вижу во сне Даниила. А он стоит и улыбается, как будто наяву.

— Ты в курсе, что я сплю? — поинтересовалась я.

— А если я скажу, что это не сон, и ты теперь в Мирне?

— Не убедил, — неуверенно пожала я плечами. — Я сплю и это факт. Хотя во сне я могу оказаться где угодно, даже и в Мирне.

— Что ж, добро пожаловать, — ухмыльнулся Даниил.

Я огляделась. Светло, на небе ни облачка, а солнца нет.

— А где солнце?

— Сразу вопросы? — Я кивнула. — Солнце находится за пределами материи — оно остаётся в вашем мире, к нам доходит лишь свет, но он уже несколько иного порядка, — объяснил Даниил.

Всё, как бабушка говорила, в мире, из которого приходят «сторонние» нет солнца. Маленькая неточность — живут они не во тьме.

— У нас в Мидгарде теперь ночь и в небе господствует луна.

— А у нас день, но скоро всё погрузится во мрак, лунный свет не доступен для Мирны.

Я представила, как должно быть темно и скучно на этой равнине ночью, если её не посеребрит божественная луна.

— Ни луны, ни звёзд, никакой романтики, — посетовала я.

— Романтика для глупцов, — иронично заметил Даниил.

— А знаешь, ночное небо очень глубокое. Смотришь и боишься утонуть в восхитительном шторме восторженных чувств. И кажется, что у тебя крылья за спиной вырастают — лёгкие, прозрачные… вот только взлететь невозможно.

— Почему? — ухмыльнувшись, поинтересовался Даниил.

— Груз мидгардных забот мешает, тянет ко дну. Вот если бы освободиться от условностей и взлететь…

— Это вам нужно?

— Что? — не поняла я.

— Романтика.

— Как и любовь, — поспешила ответить я.

— Да, любовь основа основ, — поддразнил меня Даниил.

— А вам значит не к чему утруждаться? — скептически заметила я. — Тогда, как вы поймёте, кто вам нужен?

— Нам скажут, — сухо ответил Даниил.

— А чувства?

— В чувствах нет смысла — всё так же безотносительно произнёс он.

Значит, им без разницы с кем строить отношения? Бред какой-то.

— Не могу согласиться с тобой, — замотала я головой и отвела глаза, в которых зарождались слёзы. Как жаль. Я бы могла показать этому парню, как прекрасно любить, мечтать, плакать от счастья, или смеяться, когда грустно, но я не могу, Даниил всё равно не поймёт меня. — Идеальный мир без чувств? Прости, но я не понимаю.

Даниил ничего не ответил. Видно, что этот разговор ему не по душе. Что ж, если он не хочет говорить об этом, я не буду настаивать.

— Нави твой отец? — спросила я. Даниил неохотно кивнул.

Значит, Катерина встретила Нави и ушла к любимому в его мир. У Катерины были чувства, раз она решилась на такое, а у Нави? Если им без разницы с кем строить отношения, почему выбрал Катерину, женщину из Мидгарда? Что-то не вяжется с суждениями Даниила об отсутствии чувств в Мирне.

— Ты неохотно признался.

— У нас не принято в зрелом возрасте признавать родство.

— Что? — удивилась я. — В зрелом возрасте? Сколько тебе лет?

— Мы не ведём счёт годам.

Ну, это уже слишком! Идеальный мир, годы не в счёт, микробы и бактерии миролюбивые, грязь к телу не липнет, чёрт знает что. А мы… энергетический мусор, по ходу.

— Только не говори мне, что ваша жизнь составляет вечность.

— Нет, не скажу, — хмыкнул Даниил. — Но живём мы долго.

— Как долго? — поинтересовалась я.

— Века.

Ничего себе! И за что им такая милость? А человек, значит, не достоин долгой жизни. Вот она, несправедливость. У Высших сил, как выяснилось, есть любимчики?

— Жить так долго и не любить, это грустно, — заметила я. — Только продолжение рода, как у животных. — Я долго смотрела на Даниила. Как же так. И это, по-твоему «совершенный» мир?

— Совершенство не определяется наличием чувств.

Нет, мне не переубедить Даниила — он будет стоять на своём. Впрочем, это их жизнь, их мир и нам не понять друг друга.

— Ты помнишь её?

— Кого? — не понял Даниил.

— Катерину. Она была твоей матерью.

Неужели, и к матери никаких чувств?

— Да, — холодно ответил Даниил. — Она заботилась обо мне, что доставляло немало хлопот. Но на моё счастье, виделись мы крайне редко.

— Она любила тебя, поэтому проявляла чрезмерную заботу, — мягко заметила я. — А почему вы редко виделись?

— Это запутанная история. Но я помню Катерину, — без особого энтузиазма признался Даниил.

И это всё? Да уж, весело там у них, прямо обхохочешься.

— Она передала мне свой дар, — призналась я. — Значит, она знала, что наша встреча с тобой предопределена?

— Возможно, — коротко ответил Даниил.

— Ты любил свою мать? — не отстаю я. Даниил стесняется чувств, которые нахлынули на него, а я не отступаю, дожимаю его, чтобы он признал, что чувства мирянам не чужды.

— Катерина приносила шоколад.

Ах вот откуда страсть к шоколаду?

— Теперь ясно, — улыбнувшись, сказала я. — Видишь, она тебя любила и заботилась о тебе. Катерина любила твоего отца и тебя она тоже любила. Ты рос в любви.

— Поцелуй меня, — попросила я.

Даниил широко раскрыл глаза. Он так растерялся, а я рассмеялась — это же надо, какая реакция — он испугался.

— Я не могу, — пожимая плечами, произнёс он.

Что страшного я предложила? Он боится «испачкаться»? Ах, да, я ведь «не стерильная», потому что не мирянка.

— Не можешь, или не хочешь? — поинтересовалась я. Это даже странно, почему нет?

Даниил пожал плечами.

— Ответь мне, прошу. Это важно.

— Я не могу, — повторил Даниил.

Вот это да! Значит, в принципе он мог бы поцеловать меня, но что-то его останавливает.

— А можно я тебя поцелую?

Его взгляд темнеет. Он выглядит таким беззащитным. Чёрт, он, как будто боится меня. Наверное, я тороплю события, но не могу отказать себе в удовольствии прикоснуться к его губам, хотя бы во сне. Я провожу пальцем по контуру его нижней губы. Даниил смотрит на меня удивлённо, но не останавливает. Его дыхание становится неровным. Теперь его глаза широко раскрыты и глядят на меня с тревогой. Пока он не опомнился, я осторожно касаюсь его губ своими губами. Даниил несмело отвечает на мой поцелуй. Его руки крепко сжимают мои плечи.