На моё счастье со двора вышел седовласый старик лет восьмидесяти, низкорослый, крепкий и краснощёкий. Улыбка приветливая, добродушная. В деревне считается событием появление «чужака», вон и соседка вышла из калитки посмотреть, кто пожаловал к Петру Ивановичу. Она громко поздоровалась и я с удовольствием ответила ей.

— Мне бы Петра Ивановича найти. Охотника, — обращаясь к старику сказала я.

Мужчина широко улыбнулся и, самодовольно покряхтев, торжественно сообщил, что это он и есть.

— Прямо в яблочко попали.

Вот так удача! Поверить не могу, что сразу нашла нужного человека, и мне не пришлось бродить по деревне.

— Я бы хотела побеседовать с вами, Пётр Иванович. Меня интересуют происшествия… мистические происшествия, — уточнила я. — Наверное, за долгие годы жизни вам посчастливилось наблюдать необъяснимые события, произошедшие в здешних лесах.

— Вон как? Кореспонденша? — громко, я думаю, для соседки произнёс он. Похвастался старый. — Ладно, заходите в дом, — пригласил меня Пётр Иванович и поплёлся к калитке. Я поспешила вслед за хозяином — раз он меня пригласил в дом, значит, ему есть чем поделиться.

Двор ухоженный, лужайка и дорожки камнем вымощены. Хозпостройки добротные. Куры по двору ходят. Слышно, как хрюкают свиньи в хлеву. Наверное, и корова есть в хозяйстве, и теперь на лугу пасётся с другими. А собаки нет. Странное дело, как же он живёт в деревне без собаки? Хотя, у моей бабули тоже не было собаки, только кошка Мурлыка.

Тем временем мы поднялись по ступенькам на крыльцо под навесом. Хозяин снял сапоги и оставил их у порога. Я последовала его примеру и тоже разулась. Домашних тапочек у порога нет, значит, буду в носках по дому ходить.

В сенях мрачно. Пахнет сыростью и мышами. Из сеней мы вошли в просторную кухню. Из кухни две двери в другие комнаты. Проходя мимо одной, я успела заметить убранство, телевизор на невысокой тумбочке, диван старинный и шкаф с зеркалами. Это, как говорили в старину «красная комната», или зал. Другая дверь плотно закрыта, наверное, там спаленка. Кроме хозяина в доме никого нет.

— Я один остался, — сказал Пётр Иванович, заметив мой блуждающий взгляд в поисках ещё кого-нибудь из жильцов дома. — Жена померла, а дети в город уехали. — Хозяин покряхтел, то ли ругаясь, то ли сожалея о чём-то. — Сейчас будем чай пить. Вы садитесь за стол, — предложил он.

— Спасибо, — поблагодарила я хозяина и села на табурет у стола.

Окошко из кухни открывает вид на огород. Плодовые деревья, кустарники и огромный участок земли.

— Большой огород у вас, — сказала я, чтобы не молчать.

— Он у меня до самой реки простилается. Раньше я его весь засаживал, а теперь и половину с трудом осваиваю, — пожаловался Пётр Иванович.

— А на охоту ходите?

— А то! — хвастливо произнёс хозяин.

— Ух ты, — удивилась я. — И на кабана?

— Раньше с Кузьмичом ходили, царствие ему небесное, а теперь я только на зайца хожу, да на птицу.

Вот жил человек, трудился, страдал и радовался, старался ради семьи, а теперь остался один. Друг Кузьмич и тот помер. Всё-таки ужасная штука старость. Стремиться больше не к чему — всё что любил и к чему был привязан, обратилось в дымку воспоминаний. Ну и к чему она теперь — мудрость? С кем ею делиться, если рядом никого не осталось. Дети и те в город укатили.

Пётр Иванович возится у плиты, а я разглядываю деревенское жилище. Печка русская.

Шкафчики для посуды на стене. Холодильник старенький «Саратов». На полу ковёр потёртый с едва проступающими узорами. А, в общем, чисто и уютно. В углу стоит сейф. Зачем он мужику в деревне?

Хозяин перехватил мой любопытный взгляд и с улыбкой объяснил, что теперь оружие положено в сейфах хранить, а раньше ружьё на стене висело.

— Жена моя в правлении работала. А когда их расформировали, так она и перевезла сейф домой. Я не знал для чего его приспособить, а он вон как пригодился.

Пётр Иванович кряхтит и почёсывает затылок. Глаза на мокром месте — ему тяжело вспоминать былое. Всегда теряюсь, когда общаюсь с пожилыми людьми, как будто испытываю вину, что ли. Ну, в смысле вину за то, что я молодая и у меня всё ещё впереди.

Но ведь когда-нибудь и я превращусь в старуху.

Чёрт, даже думать об этом неприятно.

— Наша деревня когда-то процветала, — с горькой улыбкой стал вспоминать Пётр Иванович. Школа восьмилетка была. И правление было. Теперь у нас даже магазина не осталось. Ездим за покупками в соседнее село, в Александровку.

Пётр Иванович наливает нам чай, ставит на стол вазу с пряниками и конфетами.

— Ну, так что вас интересует? — деловито поинтересовался Петр Иванович.

— «Танцующая роща». Что вам известно о ней? — объяснила я причину своего интереса. Достала диктофон из сумочки и приготовилась включить его в нужный момент.

— О-о-о, вон оно что, — потрясывая головой, произнёс Пётр Иванович. — Мы это место обходим стороной. Избушку поставили, так сказать границу определили. Аккурат за ней тем гиблое место начинается. А вы, видать, знаете, про избушку, — заметив моё смятение, догадался Пётр Иванович.

— Да… мы с друзьями грибы собирали, а я оторвалась от них и заблудилась… там… в роще.

— Так это тебя городские искали? По осени это случилось. — Пётр Иванович некоторое время испытующе глядел на меня. — Значит, говоришь, сама выбралась из рощи?

— Да, — соврала я. А про себя подумала, раз избушка реальная, значит, я могу туда пойти. Возможно, Даниил придёт, если я буду там одна.

Чай в моей чашке остыл. Я размешала ложечкой сахар и сделала глоток. Не люблю тёплый чай, но этот неожиданно вкусный — терпкий и ароматный.

— Это травяной чай, — предупредил Пётр Иванович. — Сейчас вмиг взбодритесь. Не иначе болеете. Глаза красные и говорите в нос.

Чай какой-то странный — листья, да ягоды.

— Не бойтесь, пейте, — улыбнувшись, сказал охотник. — Сушёный шиповник, лист чабреца, смородины ягода, да мята перечная — пейте, не отравитесь. А потом я вас медком лечебным угощу. Теперь его есть нельзя — вам в дорогу ехать, а дома с молоком тёплым пару ложечек съедите, да и в тепло закутаетесь, а к утру болезнь оставит тело.

— Спасибо, Пётр Иванович, — поблагодарила я хозяина.

— Роща та, не каждому покажется. Кто видел её, тот уже не забудет, — неспешно начал свой рассказ Пётр Иванович.

— Как же так? — удивилась я. — Она реальная и я шла через неё.

— И я видел ту рощу. И друг мой Алексей видел. А иные посмеиваются, говорят, что мы сказки рассказываем и, что никакой рощи вовсе нет. Вот оно как.

С минуту помолчав, охотник почесал затылок, покряхтел, а потом всё же решился сказать.

— Понятное дело, не сама ты выбралась из рощи, а, значит, разбудила его, — со вздохом произнёс он, неожиданно перейдя на «ты». — Видать, и накормила его, — добавил он.

— Вы о ком? — поинтересовалась я. Даниил мне помог, но о ком говорит охотник мне неведомо.

— Хозяина рощи, вот кого ты разбудила.

Вот, значит, кого опасаются селяне? Потому и не пошли в чащу и друзьям моим не советовали туда ходить.

— Долго ли он держал тебя? — не церемонясь, поинтересовался Пётр Иванович.

— Он не держал меня, — возразила я. — Вывел из леса и всё.

Пётр Иванович взглянул на меня с недоверием. Наверное, нужно всё объяснить ему.

— Я подумала, что парень студент, что он отдыхает в избушке. Если даже он и есть «Хозяин рощи», то ничем не выдал себя, — призналась я, чтобы восстановить доверие.

— Постой, ты говоришь, парень? — удивился охотник.

— Ну, да. Молодой человек, лет около тридцати и одет прилично. Ну, не по лесному.

Пётр Иванович задумался. Видно, что мой рассказ, не вяжется с его суждениями о происшествиях, которые раньше случались в роще. Ну, а что он хотел? Не только мы эволюционируем — сущности тоже не стоят на месте, развиваются.

— Сынок, значит, — наконец, произнёс он. — Никогда о нём ничего не слышал. Видать приглянулась ты ему, раз помог тебе и плату не взял.

Я в шоке. Неужели речь идёт о Данииле?

— Чей сынок?

— Катеринин, чей же ещё, — неохотно признался Пётр Иванович.

— А Катерина, кто она?

Нави тоже назвал это имя, когда пробрался в мой дом под покровом ночи. Неужели, речь идёт об одной и той же женщине?

— Зачем она с ним связалась, ума не приложу, — пожимая плечами, произнёс старик.

— Я ничего не понимаю. Вы можете объяснить, с кем она связалась?

— С «Хозяином рощи», понятное дело, — хмыкнув, признался Пётр Иванович. — Отчаянная Была девка. Вон, видишь, сына ему родила.

— У сущностей могут рождаться дети? — удивилась я.

— Так Катерина человеком была, вот и родила ребёночка. Только ребёночка того никто не видел, кроме родителей Катерининых покойных, упокой их души.

Ничего себе новость. Что творится в мире! Живём, дальше своего порога ничего не видим и ни во что не верим, а тут, такие страсти творятся. В деревне всё просто — пошёл разговор, значит, так оно и есть.

— Расскажите, как это было? — попросила я старика поделиться со мной историей о Катерине.

Пётр Иванович недовольно покряхтел, покачал головой, но всё-таки начал рассказ.

— Случилось это в начале шестидесятых, прошлого столетия.

Я спешно включила диктофон, чтобы и словечка не упустить из рассказа.

— Жила в нашей деревне девушка Катерина бойкая, красивая, тёмная коса до пояса, словом, голубоглазая бестия. Парни сохли по ней. И я в их числе ходил, пока свою Наталью не встретил. — Охотник улыбнулся и покачал головой, наверное, вспомнил былое. — Так вот, — глубоко вздохнув, продолжил он. — Зачастила Катерина в лес бегать. Одна. Подруг с собой не брала и возвращалась затемно. Если по грибы шла, приносила полную корзинку. Да и ягоды всякой таскала немерено. Вот мы и решили проследить за ней. С другом Алексеем договорились и при случае увязались за Катериной. Шли за ней осторожно, чтобы не выдать себя. А она возьми да и исчезни из виду. Как сквозь землю провалилась. А перед нами роща открылась. С малых лет в лес бегали, но рощи той раньше не видели. Стоим с Алёшкой, и идти дальше боимся — место незнакомое, глухое. Стали ждать. А Катерины всё нет. Конечно, мы взволновались, стали аукать, всё бесполезно, нет Катерины. Побежали в село за помощью. Отправились всем миром в лес. Но искать человека в лесу, всё равно, что иголку в стогу сена. Три дня ходили по лесу и ничего. То ли мы разозлили «Хозяина рощи», и он не отпустил её, то ли девушка добровольно осталась с ним, это мне неведомо. Через год, потерянная девушка явилась к родителям тайно и ночью, с младенцем на руках. Сказала, чтобы они не печалились и не искали её. Что она счастлива, и живёт в любви и радости. Сына им показала, и имя его назвала — Данила. А под утро ушла. Больше родители её не видели. Вот так, — тяжело вздохнув, закончил рассказ охотник. — А избушку мы с Алексеем поставили, чтобы знать наверняка, где место гиблое начинается.