Будет больно?

Джакс обхватывает мой подбородок двумя пальцами, привлекая внимание.

— Я войду медленно, — обещает он, словно прочитав мои мысли.

Я киваю один раз, а Джакс одновременно целует и входит. Делает один толчок и замирает, пока я подстраиваюсь под его размер. Но я такая мокрая и так хочу этого, что уже к третьему толчку задыхаюсь, нуждаясь в большем.

— Черт, — шепчет он, когда входит и выходит, целуя меня в шею. — В тебе так тепло. Не думаю, что когда-нибудь захочу выйти.

— Не надо. — Дышу в унисон с ним с каждым толчком.

— Ты ощущаешься настолько хорошо. Так хорошо, — говорит он, в его голосе слышна нужда.

— Джакс... — стону я, приподнимая бедра, чтобы подстроиться к его движениям.

Он снова находит мои губы и поднимает мою ногу, закидывая ее на бедро. Его дыхание становится рваным, пока он продолжает двигаться внутри меня.

— Чувствуй меня. Почувствуй это, — говорит он и целует меня, вторя языком толчкам бедер. — Почувствуй, как это удивительно.

— Да… — говорю я между тяжелыми вдохами.

И это так.

Он чувствуется потрясающе.

С каждым толчком, каждым поцелуем, каждым укусом.

Ощущаю, что движения Джакса становятся более жесткими, его живот напрягается, и я понимаю, что он близок. Его спина напрягается, и ручейки пота собираются на пояснице. Обвиваю обе ноги вокруг его талии, пятками вжимаясь в его зад. Джакс рвано выдыхает и произносит мое имя, а потом падает на меня. Я руками провожу по его спине, наши потные тела прижаты друг к другу. Через мгновение Джакс поднимает голову и смотрит на меня.

— Ты в порядке? — Он осматривает мое лицо, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.

— Я больше, чем в порядке.

Он улыбается, осторожно поднимается и выходит из меня.

— Не двигайся.

Я смотрю, как он идет к ванной, и улыбаюсь тому, что вижу — его задница создана для рекламы нижнего белья Calvin Klein. Слышу, как он избавляется от презерватива и включает кран. После возвращается с влажным полотенцем.

Джакс приближается и улыбается мне. Сев, раздвигает мои ноги и аккуратно вытирает мои бедра и складки, очищая. Наблюдаю, как он смотрит вниз и фокусируется на том, что делает, и мое сердце щемит. Когда заканчивает, он поднимает взгляд, чтобы обнаружить, что я смотрю на него.

— Что? — улыбается Джакс.

— Никто никогда не делал этого раньше, — тихо говорю я.

Его улыбка смягчается.

Джакс бросает полотенце обратно в ванную и взбирается на постель, натягивая сверху простыню, покрывая нас до бедер. Он озорно поигрывает бровями, оставляя специально грудь непокрытой, и поворачивается ко мне. Джакс осторожно берет меня за руку и целует открытую ладонь. Мой взгляд блуждает по его лицу, и, хотя в комнате мало света, я замечаю покрасневшие веки. Джакс явно истощен.

— Ты, наверное, сейчас так устал от перелета, — говорю я, скрывая улыбку в подушке.

Как будто по команде, Джакс зевает.

— Немного. Но усталость того стоит.

Джакс приподнимает одну руку и располагает над моей головой, а другую укладывает на мое бедро. Он борется, чтобы не закрывать глаза, но это провальная битва. После того как целую минуту Джакс лежит с закрытыми глазами, я целую кончик его носа и прижимаюсь к нему.

— Спокойной ночи, Джексон, — шепчу я.

Закрываю глаза и позволяю сну овладеть мной.

Глава 20

Я медленно переворачиваюсь, по телу разливается удовольствие, разум в покое. Моя голова идеально сливается с подушкой, а тело согрелось в коконе одеяла. Я помню это чувство. Узнаю его, хотя прошло какое-то время с тех пор, как чувствовала это.

Счастье.

Я наслаждаюсь несколько минут, не желая открывать глаза, не желая ничего чувствовать, кроме того, что ощущаю в этот момент. Лежу с закрытыми глазами, еще немного избегая мира за пределами моих век.

Вытягиваю руки над головой, касаясь спинки кровати. Кончики пальцев касаются мягкой ткани замши. Это странно. Я замираю и хмурю брови, что-то в этом изголовье кажется неправильным. Неуместным.

Медленно открываю глаза и смотрю на потолок своей спальни. Поворачиваю голову налево, и узнаю тумбочку, мою лампу с кремовым абажуром и книгу, которую я читала при ее свете. Все на своих местах, но я не могу избавиться от ощущения, что всего этого здесь не должно быть.

— Доброе утро, — слышу глубокий, но нежный шепот позади.

Я просыпалась от этого голоса слишком много раз по утрам, что не сосчитать. Поворачиваюсь к мужчине, который много месяцев преобладал в моих снах.

— Доброе утро, — улыбаюсь я, зарываясь глубже в подушку и одеяло.

— Давно не виделись, — говорит Бен, убирая мне волосы за ухо.

Я закрываю глаза и киваю в знак согласия. Вспоминаю наш последний разговор. Как все закончилось.

— Я не хочу ссориться, — говорю я.

Бен касается губами моего лба и целует. Как только эти губы касаются моей кожи, я чувствую облегчение, что Бен вернулся. Облегчение, что все еще могу говорить с ним. Его губы задерживаются, но чувствуются иначе. Грубее. Не так мягко, как обычно. Где-то в глубине души я знаю почему, но отбрасываю эту мысль.

— Помнишь тот день, когда мы переехали сюда? — Бен переворачивается на спину, поднимая взгляд к потолку. — Я помню, подумал: «Наконец-то, что-то мое». И то, что я делал это с тобой, только сделало этот момент лучше.

— Это не совсем так, как я помню, — возражаю я.

— Нет? Как ты это помнишь?

— Я помню, как ты ругался, как много коробок нужно переносить. Помню, как мы ссорились на подъездной дорожке, когда ты вносил свой старый разорванный и заляпанный диван. Помню, как ты вышел из нашей ванной, раздраженный, что после того, как я распаковала свои вещи, у тебя не осталось места. О, и мой личный фаворит — душ. Когда ты его принимал вечером, на тебя со стены упала лейка. Ты был так зол.

Это воспоминание всегда вызывает у меня смех.

Я смотрю на Бена, пытаясь скрыть веселье.

— Чуть-чуть не так. — Бен качает головой. — Но у тебя на самом деле было слишком много вещей в ванной. Это я помню!

Я закатываю глаза.

Но когда я вспоминаю все эти моменты, все, что выплывает на первый план, радует. Первые несколько недель после переезда — свежая краска и новая мебель, новая сантехника, коврик с надписью «Добро пожаловать», который я купила для входной двери, все вещи, которые сделали этот дом нашим.

— Это был отличный дом, — говорю я.

Мы избегаем смотреть друг на друга, и оба замечаем, что я использовала прошедшее время. Тишина заполняет комнату.

Взгляд Бена блуждает по комнате.

— Сейчас почти не изменился.

— Ты, правда, так считаешь?

Он пожимает плечами.

— Я не знаю. Может быть.

Я следую примеру Бена, осматривая спальню, пытаясь увидеть, что он ожидал. Единственное, что действительно изменилось — это шкаф. Большая часть одежды Бена исчезла. Упакована в коробки и некоторое время назад отдана на пожертвование, за исключением нескольких предметов, с которыми я не захотела расставаться.

— Многие твои вещи в гараже, — говорю я ему, внезапно чувствуя необходимость пояснить. — Твой рабочий стол, инвентарь для спорта. Это все там.

Бен кивает, кусая внутреннюю часть щек. Впервые за долгое время я понятия не имею, где блуждают его мысли. Раньше мы могли заканчивать предложения друг друга. Теперь я остаюсь в неведении.

Через долгую минуту Бен поворачивается ко мне и берет за руку. Затем целует наши переплетенные пальцы.

— Может быть, пришло время все это убрать?

Я удивленно поворачиваю голову.

— Почему ты говоришь такое? — начинаю я говорить, но вспоминаю нашу последнюю встречу. — Ты снова пытаешься порвать со мной, — обвиняю я его.

Бен сжимает мою руку.

— Ничто не может развести нас, — уверяет он меня. — Ничто.

Выражение на его лице становится грустным, практически болезненным. Я хочу найти правильные слова, чтобы успокоить его, но сильнее хочу, чтобы у него были такие же слова для меня.

— У меня было так много мечтаний о нас. Я представлял себе будущее. Видел пару детей, бегающих по заднему двору. Воображал, как веду их к озеру, обучаю, как ловить рыбу и жарить маршмеллоу у костра. Представлял их внешность и молился, чтобы они были похожи на тебя. — Бен грустно улыбается и снова целует мои пальцы. — Я знал с первого момента, как увидел тебя — ты для меня всё. Знаю, что говорил об этом раньше, но мне на самом деле нужно, чтобы ты это услышала еще раз. Ты была для меня будущим. Все, что было до тебя, не имело значения, и всё после этого не имело значения, потому что как только ты вошла в мою жизнь, мое сердце билось только для тебя.

Мои глаза наполняются слезами. Я боюсь того, к чему ведет этот разговор.

— Не прощайся, — умоляю я.

— Я люблю тебя, Рэйчел. Всем своим существом, я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — говорю я. — Навсегда.

Я пытаюсь приблизиться к нему, но он сопротивляется. Я придвигаюсь на сантиметр, а Бен отдаляется на целый шаг.

— Я знаю. — Он кивает, но не отводит взгляда от наших сцепленных рук. Он не смотрит на меня, и тогда я понимаю: то, что он собирается сказать, будет мучительным. — Ты не можешь удержать нас обоих.